Главная / Публикации / К. Делэ. «Мэрилин Монро. Нелюбимая»

Волшебная сказка нуар. Фотография

Уже совсем скоро Норма Джин сбросит «ослиную шкуру»... И наконец предстанет перед своим отцом в платье цвета времени! Норме Джин так до сих пор и не удалось с ним увидеться, а между тем приближался ее двадцатый день рождения.

Она звонит в дверь.

Андре де Диенс открывает. В студию входит девушка в розовом, заикающаяся, с розовой ленточкой на волосах, в руках шляпная коробка. «Ммменя зовут... Вы-вы хотите взглянуть на меня в купальнике?» Она достает из коробки ужасное бикини, идет переодеваться в соседнюю комнату. Андре остолбенел от неожиданности: на его глазах в апреле распустился экзотический цветок. Нежная японская перламутровая белизна, плоть и невинность. Обещание счастья, богиня молодости, сошедшая на землю.

Сразу видно, что девушка простодушна и неискушенна. Она не тянет на свои девятнадцать, и обручальное кольцо на пальце явно не к месту. Она — словно воплощение прекрасной крестьянки Центральной Европы, озорная и вместе с тем робкая.

«Завтра начинаем» — решил он.

На рассвете он держит курс на пустынный пляж и весь день щелкает фотоаппаратом. Скоро появятся восхитительные снимки, а у Нормы Джин завяжется долгий и трогательный роман с камерой, объектив раскроет ее сущность, она страстно полюбит его в ответ. Камера станет ее прекрасным принцем, Норма Джин познает алхимию фотографии. К счастью, поддерживать беседу не надо, говорить Норма Джин стесняется из-за заикания. Что-то меняется в глубине ее натуры, втайне она страстно желает избавиться от нищеты, стать известной, чтобы, встретив ее на улице, все начинали перешептываться и оборачивались ей вслед. Ее сильно пугает превращение в блондинку, не потеряет ли она себя? Родившись, устрица выделяет перламутр, мало-помалу образовывая жемчужину. Красота Нормы Джин — коротенькие тортики, раздельный купальник — на фотографиях, беспорядочно отщелканных Андре де Диенсом на пляже, ошеломляет. В грошовом свитерке и узкой юбочке, с чуть завитыми и растрепанными волосами или косичками, с улыбкой, освещающей лицо и способной растопить толщи льда, Норма Джин — воплощение молодости и дарит эту молодость нам.

Чудо сотворения новой иконы произошло. Чувственная красота Нормы Джин расцветает, но не теряет невинности: эта невинность остается вопреки всем превратностям судьбы. Как Христофор Колумб открыл новый континент, так и Норма Джин открыла «свою Америку»: фотоискусство. Всю жизнь Норма Джин будет преданно любить фотографию. Со всеми своими фотографами она вступает в интимные отношения. Она не вводит в заблуждение, она и вправду отдается полностью: и в этом секрет ее успеха.

Так начинается необыкновенный роман, ее роман с фотокамерой. Норма Джин раскована перед объективом, как когда-то перед зеркалом, она полностью погружена в процесс съемки, и камера обнажает ее. Зеркальное отражение ускользает, а тут все иначе: образ проявляется и фиксируется. Проявленные снимки приводят Норму Джин в восторг. Наконец ее «взяли». Словечко, позаимствованное из любовного лексикона. Перед объективом ей не надо говорить, она расцветает, отдается целиком. Кот Мурр из знаменитого романа Гофмана позавидовал бы ее прыжкам и гибкости, у нее словно крылья выросли, она почти летает. В такие минуты она — воплощение женственности и похожа на жрицу элевсинских мистерий. Но ее мистерия разыгрывается, чтобы навсегда остаться на фотопленке.

Норма Джин никому не была нужна. И вдруг отношение кардинально изменилось: в кадре, на съемке все для нее, все зависит от нее. Молодая женщина с сияющей улыбкой, срывающимся голоском, сладко сюсюкающая, завоевала сердце Андре де Диенса. Он сразу почувствовал, что этой неизвестной девушке предстоит пройти длинный путь перед камерой. «Прежде всего, надо испытывать жажду», — говорила Екатерина Сиенская. Его модель умирает от жажды, и моря не хватит, чтобы ее утолить... Он предлагает поработать на природе, подальше от города, чтобы снимки получились живые и естественные, но прежде ему придется встретиться с тетей Аной и спросить у нее разрешения. На пляже в перерыве между съемками Норма Джин нарисовала сердце на мокром песке...

За ужином де Диенс, явившийся за благословением, очаровал тетю Ану рассказами о том, как он фотографировал Ингрид Бергман посреди поля спелой пшеницы, и Ширли Темпл, на которую своим задорным смехом похожа Норма Джин. Он привел в порядок «бьюик» и купил Норме Джин гардероб для путешествия и отдыха. Тетя Ана догадывается, что брак Нормы Джин трещит по швам, и дает ей в дорогу молитвенник.

Они едут очень быстро, и Норма Джин спит, спит как сурок в машине, мчащейся к пустыне.

В Ван-Найсе она порой так скучала, что по воскресеньям ходила на вокзал и часами наблюдала за теми, кто провожал родных или ехал к другой жизни, и не верила, что подобное может когда-нибудь произойти и с ней. Она бродила возле встретившихся после разлуки парочек со светящимися от радости лицами. Прямо как в песне Мулуджи:¹ «Однажды, вот увидишь, мы встретимся вновь, где-нибудь, неважно где, случай нас сведет».

Отец узнает о ней... Ну да, и полюбит ее такой, какая она есть, с ее улыбкой, телом и безумным желанием прославиться. Ничто ее больше не остановит. И мы тоже свидетели этой страсти длиною в жизнь между Нормой Джин и фотографией, самой смелой ее авантюрой, ее предназначением, ее отражением и отчасти романом нуар, сумеречной стороной ее биографии. «Ты будешь знаменитой», — обещал ей Андре де Диенс, он это чувствовал, знал наверняка. Ни за что на свете он не отказался бы от этой удивительной модели, готовой позировать с рассвета до заката, неутомимой, испытывающей счастье оттого, что ее снимают. Посреди калифорнийской пустыни, в Долине Смерти, сохраняя спокойствие и безмятежность, она работает на пробирающем до костей холоде, лучезарная, яркая, с сияющей улыбкой. Ее покрасневшие от ветра руки Андре ласково называет «индюшачьи лапки». Ее невероятное простодушие и детский голосок побеждают все его сомнения: он влюбляется. «Вот что значит судьба: лицом встать друг к другу», — писал Рильке. Диенс не может отказаться от идеи сфотографировать ее в образе венгерской крестьянки с волосами, заплетенными в косы, и в белом переднике в память о Кристине, служанке, которую бабушка со скандалом выставила вон. А, собственно, кто такой Андре де Диене?

Венгр по происхождению, на момент знакомства с Нормой Джин ему было тридцать два года. Он родился в Трансильвании, присоединенной по Трианонскому договору к Румынии в конце Первой мировой войны. Их большая семья полностью разорилась, мать с младшими детьми укрылась в деревне, отец со старшими пытался поправить дела в Будапеште. Потом мать заболела. Однажды среди ночи она пошла за водой и упала в колодец. Ее тело обнаружили на следующий день. Андре было одиннадцать лет.

Он привязался к Кристине, вечно смеющейся молодой служанке. Кристина говорила бабушке, что поведет маленького Андре помолиться на могиле матери, а сама тащила его на долгие прогулки через лес до деревни Турия. Там жил звонарь, ее любовник. Эта странная девушка, которая позже появится на страницах его книг, предсказала мальчику большую удачу очень далеко от дома, в стране, где заходит солнце. Он показывает ей в книге миниатюр двойную «М» — «ММ» — и заставляет прочесть по слогам: «Memento mori» — Помни о смерти. Эти «ММ» еще сыграют особую роль в его жизни. С часовни льется колокольный звон, зовущий на молитву, и будит сов, спящих на верхушках деревьев. Что задумала Кристина?

Однажды Андре случайно увидел, как она голая мылась около старого амбара в огромной деревянной бочке с водой, нагревшейся на солнце. Для кого? Для звонаря? Вместо ответа, она поцеловала мальчика и убежала.

Позже Андре, спрятавшись в крестьянской повозке, отправится к отцу. По дороге он питается яблоками, которые ворует в садах; в Будапеште быстро находит работу рассыльного, потом счетовода в магазине шелковых тканей. Сколько красивых женщин заходит туда! Отчаявшись стать художником, он увлекся фотографией и в девятнадцать лет уехал в Париж. Однажды, когда он фотографировал Пегаса на площади Согласия, к нему обратилась приличного вида дама и попросила сделать снимки сопровождавшей ее худенькой девушки, модели из агентства «Мулине». Этого оказалось достаточно, чтобы войти в мир моды.

В прозрачном утреннем свете пустыни, на фоне четкого профиля скал Норма Джин смотрится очень органично. Она всегда готова работать. Идеальная модель: послушная, исполнительная. Он хочет снимать ее разутую и без косметики. Она хохочет, кружится, потягивается, как кошечка. В ярко-синем небе парит орел. В живописной долине Йосемити, где растут гигантские секвойи, они останавливались в мотелях в разных комнатах. Но теперь среди ночи в лесу они отыскали только два бревенчатых домика с удобствами на улице. Норма Джин, закутавшись в одеяло, приходит к Андре и, заикаясь, просит, чтобы тот проводил ее в туалет, она до смерти боится медведей. Диенс соглашается, до чего же Норма Джин юна и прекрасна. В горах им тоже попалось одно-единственное бунгало. Во время путешествия Норма Джин не выпускала из рук молитвенника Научной церкви Христа. Но снежная буря, темень, общая комната сделали свое дело, Андре стал ее любовником. Норма Джин — какая у нее шелковистая кожа, — трепещущая от благодарности, прижимается к нему всем телом и горько плачет, словно маленькая брошенная девочка. Андре де Диенс тотчас вспоминает другую ночь, когда двенадцать лет назад Кристина беззвучно плакала, прижимая его к своей груди. Через некоторое время она, рыдая, наверняка беременная, покинула деревню.

Лак на ногтях сохнет, Норма Джин протягивает Андре ладони: он написал на них две заглавные буквы «ММ», аббревиатуру священной книги Турии, «Memento mori», и смотрел на нее сияющим глазами. Оказывается, «MM» означают Marry Me! — «Выходи за меня!..» Ей необходимо развестись побыстрее, и они поженятся. По такому случаю Андре заказал бутылку шампанского.

Как-то у «бьюика» лопнула шина, в автосервисе старуха с дубленой кожей и сигариллой в зубах сказала, что тарантул, проползший в двух шагах от сандалий Нормы Джин, — плохое предзнаменование. Норма Джин забыла закрыть багажник, и у них украли чемодан и кое-что из аппаратуры.

Диенс купит ей синие джинсы, первые в ее жизни, до этого она только юбки носила. Улыбающаяся девушка в свитере с растрепанными и словно окруженными ореолом света волосами и дивной улыбкой сделает его знаменитым, она — его талисман. У жителей гор, да еще старух, чутье развито не хуже, чем у золотоискателей. Эмоциональные перепады Нормы Джин, резкие, непредсказуемые, можно сравнить с графиком изменения погоды в ее родной Калифорнии. А что уж говорить о жутком бардаке в салоне машины, где вперемешку валяются бигуди, обгрызенный ячменный сахар и косметика? Этот беспорядок, на который будут сетовать все любовники Нормы Джин, неотъемлемая часть ее самой. Ей так нравится, ей нужен кавардак, чтобы чувствовать себя как дома, где бы она ни находилась. Слишком силен в ней страх потеряться.

Непогода, туман, сырость не портили им настроения. Она спит много, постоянно. Обильный завтрак в кафетерии: блины, кленовый сироп, мюсли, конфитюры; Норма Джин — губы в сиропе — лакомится всем, что есть в меню. Андре обещает отвезти ее в Портленд, к черту на кулички, за две тысячи километров на север, где после лечебницы в убогом отеле, в комнатушке на последнем этаже живет ее мать. Без возраста, исхудавшая, поблекшая, в грязных тапочках и носках, с тусклыми волосами, Глэдис уронила голову на руки, почти не взглянув на подарки, которые распаковала перед ней Норма Джин. Узнала ли мать собственную дочь? Вряд ли. Их встреча произошла в канун Рождества.

Возвращение было окутано грустью, и только беспорядок в машине остался прежним: апельсиновые корки на заднем сиденье, окошко, забрызганное кока-колой, провалившиеся между сидений бигуди... Диенс звонит в Нью-Йорк соседу по дому, никто не берет трубку, потом консьерж сообщает, что тот попал в автомобильную катастрофу и скончался. Андре надо срочно возвращаться: в квартире осталась кошка без еды и питья.

Но сначала он вернет Норму Джин под крыло тети Аны. По пути они заглянули в «Швеб», Драгстор для звезд в Голливуде, где Норма Джин еще ни разу не бывала. Андре на секунду оставил ее у витрины одного из магазинчиков, а сам зашел внутрь, чтобы на уголке прилавка выписать ей чек. Он ведь еще ничего не заплатил своей модели за фотографии, а она так нуждалась в средствах. Вернувшись, он увидел, как кто-то из коллег-фотографов уже просит Норму Джин попозировать. Она согласилась: чтобы развестись и начать новую жизнь, нужны деньги. Вскоре одна крупная компания по пошиву одежды прет-а-порте предложила Андре Диенсу подготовить каталог зимней коллекции и отобрать для этого манекенщиц на роскошных виллах киномагнатов. Лето выдалось невыносимо жаркое, девушки задыхались в норковых шубках и накидках. По вечерам смертельно уставшему Андре уже не хватало сил часами дожидаться связи с Голливудом, чтобы поговорить с Нормой Джин. Он не выдержал, решил все бросить и поехать к ней в Лос-Анджелес, чтобы ускорить бракоразводный процесс. Норма Джин по телефону мягко остановила его: «Но, Андре, я не хочу замуж, я х-х-хочу сниматься в кино».

«Я посоветовал ей снять маленькую квартиру-студию в Санта-Монике. И некоторое время сомневался, стоит ли мне там появляться». И все же Андре туда поехал. Все ради того, чтобы побыть с ней. И увидел мужчину, выходящего из дома, где поселилась Норма Джин; интуиция подсказала, что тот идет от нее. Андре позвонил в дверь. Норма Джин открыла.

Он увидел, как она побледнела. Их история началась когда-то звонком, звонком неизвестной дебютантки известному фотографу, и сейчас закончится другим звонком. Под халатом голое тело, в глубине комнаты разобранная кровать. Куда подевался прежний восторг, когда она снова и снова позировала ему, с хрустом надкусывала яблоко или объедалась сыром, добытым из корзинки для пикника, во время их путешествия-бегства, длившегося целый месяц? Калифорния, Аризона, Невада, Орегон таяли в воспоминаниях, словно снег под солнцем. Нет больше ни соблазнительной маечки, ни греческих сандалий. Однажды на пляже она обмоталась стареньким покрывалом из машины... не приснилось ли ему все это? «Бледные звезды Большой Медведицы», — вздыхал Леопарди. Очнувшись, Андре рассмеялся, чтобы не заплакать.

Это был настоящий удар. Андре заговорщицки поцеловал ее в щеку и ушел, совершенно потрясенный тем, что отныне, с лета сорок шестого года ему отведена роль ее фотографа, и не более.

Примечания

1. Марсель Мулуджи (1922—1994) — французский актер театра и кино, писатель, художник, автор текстов песен и исполнитель.