Главная / Публикации / О. Тарасевич. «Подарок Мэрилин Монро»

Эпилог

Щелк-щелк-щелк.

Нож быстро мелькает в руках Лики Вронской, нарезаются овощи для салата оливье.

К Новому году уже почти все готово: украшена елка, из духовки доносится упоительный запах запекаемой свинины с яблоками, в хрустальной вазочке высится горка оранжевых мандаринов.

Надо сделать салат, нарезать ветчину и овощи. И улыбаться, улыбаться — праздник же!

Все это понимается на уровне рассудка.

В выжженной дотла душе, кажется, уже никогда не будет никаких эмоций.

«Закончен роман, радоваться надо. Я написала очередную книгу, хорошую, — убеждала себя Лика, мелко нарезая вареный картофель. — Но теперь мне кажется, что я никогда не смогу больше ничему радоваться. Как я ненавидела Стивена Уэйна, ведь он был виновен в таком количестве смертей, он чуть не убил нас! Он преследовал нас на своем джипе, Майкл пустил автомобиль под откос. Сработали подушки безопасности, никто из нас не пострадал. Все-таки «Вольво» не зря декларирует безопасность своих автомобилей. Но это был такой ад — катиться неизвестно куда в скрежещущей машине. Я думала, что умру от страха. Хотелось разрыдаться, но я помнила: Майкл сказал, что надо лежать тихо... Потом Катин муж объяснил: у него всегда в бардачке лежит пистолет, на который даже разрешение имеется. Рефлекс, оставшийся после долгих лет, проведенных в Африке. Улучив момент, он просто пристрелил Стивена, приблизившегося к нашей машине с оружием в руках... Я толком ничего и не успела рассмотреть, все произошло слишком быстро. В тот момент мне не было жаль Стива. Не было страшно. Я испытала эйфорию — ведь мы живы, и больше нам ничего не угрожает. Но вот потом, когда Стивен стал персонажем моей книги, — я вся исстрадалась. Писатель любит всех своих героев, и плохих, и хороших. Описывая реальность, я извелась больше, чем когда все это проживала сама... Как я только могла не раскусить Стивена раньше! Ведь он говорил о том, что ненавидит жанр, в котором якобы работает. А я находила какие-то книги, написанные, видимо, реальным писателем, — в них было столько экспрессии! Впрочем, не думаю, что, прояви я больше проницательности, это что-то принципиально бы изменило. Спецслужба — это механизм, не останавливающийся ни перед чем. Чудо, что всех нас не уничтожили...»

Нарезав овощи и колбасу, Лика добавила в большую миску зеленого горошка, потом напряженно посмотрела на полученную массу.

Все ингредиенты? Или что-то забыто?

— Ах да, майонез! — Она слабо улыбнулась, а потом пробормотала: — Вот было бы здорово, если бы все наши проблемы остались в старом году. Все происходящее было настолько страшным — я даже не могла поверить в то, что можно настолько влипнуть. Но потом...

Лика закусила губу от болезненных воспоминаний.

После того, как Майкл убил Стивена Уэйна, последовали долгие разбирательства в полиции. С участием и американских адвокатов, и российских дипломатов.

Первоначально полицейские явно намеревались обвинить Майкла в превышении допустимой самообороны. Однако потом выяснилось: в Москве есть запись того, что происходило в особняке Фриманов; родители, желая на всякий случай подстраховаться, сделали видеозапись того, как по дому шарят какие-то люди со взрывчаткой, а рядом на полу валяется труп...

Узнав эту новость, полицейские и какие-то американцы в штатском, а также российские дипломаты удалились в отдельную комнату и оставались там несколько часов.

После консультаций представитель посольства России заверил: американская сторона готова забыть о произошедшем, она гарантирует безопасность всех, кто был замешан в последних событиях, — но надо уничтожить все оставшиеся копии бесед Мэрилин Монро со своим психиатром. А также видеозапись, сделанную в доме Фриманов.

— Я не советую вам выполнять эти требования, — сказал представитель российского посольства, стальной взгляд которого невольно свидетельствовал: в специфике работы спецслужб этот человек разбирается явно больше, чем в дипломатии. — Все эти записи — гарантии вашей безопасности. Никуда американцы не денутся — выпустят вас из страны, как миленькие. Мы переиграли их...

В тот момент, когда «Боинг» вылетал из аэропорта Лос-Анджелеса, а на соседних сиденьях переговаривались Катя, Майкл и Андрей, оно действительно так и казалось: мы, как ни странно, выстояли в борьбе со спецслужбой. Теперь главное — забыть обо всем, начать жизнь с чистого листа.

И планов у всех имелось — выше крыши, только успевай реализовывать.

Катя с Майклом решили купить участок земли и строить дом самостоятельно — чтобы не было ни малейших предпосылок вновь пережить недавний кошмар.

Андрей предложил переехать к нему — попытки наладить совместный быт тоже требуют и времени, и терпения.

И вроде бы все окончилось хорошо.

И всем было чем заняться.

Но...

Чем больше дней проходило после возвращения из США — тем тяжелее становилось на душе.

Когда прошла первая отчаянная радость (мы живы, нашей безопасности ничего не угрожает!) — пришло осознание всего кошмарного, бесцеремонного насилия над личностью.

Весь этот тотальный контроль, видеокамеры, микрофоны. Наружное наблюдение. Внедренные в круг общения агенты. Смерти простых американцев...

Сделать вид, что ничего этого не было?

Сидеть тихо, как мышь под веником, радоваться своей безопасности?

А как же честь, собственное достоинство? Как же осознание того, что погибли ни в чем не повинные люди — и тебе известно, кто с ними расправился, но ты молчишь?..

Невероятно, но о возможности описать всю эту историю в книге все заговорили одновременно: и Катя, и Майкл, и Андрей...

Да, у всех есть родственники, близкие люди.

Да, страшно — за них, за себя.

Очень страшно, потому что теперь уже полностью осознаешь — человек, попавший в жернова спецслужбы, перемалывается в муку.

Но, оказывается, бывают такие ситуации, когда лучше принять этот страх и смотреть опасности в лицо, чем жить с такой тяжестью на сердце...

«Как странно устроена писательская психика. — Лика Вронская помыла листья салата, разложила их на блюде и взяла кусок ветчины. Нарезка на таком фоне будет выглядеть отлично. — Я не переживаю из-за того, что НЦР доберется до нас в России и открутит всем нам головы. Но мне так жаль всех этих несчастных людей — Линду, Джейка. Они погибли в самом расцвете молодости, так и не успев стать счастливыми. Мне жаль Стивена — он все время выполнял чужие приказы, он жил чужими жизнями. Я уверена, своего счастья у него не было... Мне кажется, роман получился хороший, но я очень устала. При написании книги чужой боли нет — она становится собственной. Теперь я настолько опустошена и измотана, что мне хочется просто пожить своей жизнью. Не писать романов. Просто целоваться с Андреем, гулять с Дариной, смотреть хорошее кино. Когда пробьют куранты, я загадаю такое желание — просто жить своей жизнью, обычной, простой, размеренной. Очень хочется, чтобы так оно все и было...»

Октябрь 2010 — январь 2011