Главная / Публикации / Э. Саммерс. «Богиня. Тайны жизни и смерти Мэрилин Монро»

Глава 44

Около пяти часов утра в воскресенье 5 августа молодой репортер по имени Джо Рамирес сообщил миру сенсационную новость. Умирал великий актер Чарльз Лоутон, и Рамирес попросил поставить его в известность тотчас, как это случится. Когда же раздался звонок, он узнал, что умерла Мэрилин Монро. Рамирес, работавший на мелкое агентство, называемое «Сити Ньюз», помчался в свой офис и немедленно передал новость по телеграфу.

Попасть в воскресные газеты это известие не успело, но, переданное по радио, заставило содрогнуться слушателей всего мира. Редакторы отделов новостей обрывали телефоны, пытаясь узнать подробности.

Тем временем на другом конце киногорода репортер Джо Хаймс вытащил из постели фотографа Билла Вудфилда. Оба они знали Мэрилин, и Вудфилд однажды вел с нею переговоры о публикации фото, где она снята в обнаженном виде. Хаймс, известный репортер из нью-йоркской газеты «Геральд Трибьюн», всего несколько недель назад случайно встретив Мэрилин в магазине, напечатал об актрисе свой материал. Хаймс и Вудфилд влезли в черный «Мерседес», принадлежавший когда-то Хэмфри Богарту, и в предрассветных сумерках помчались к дому Мэрилин.

Обозреватель из «Ассошиейтед Пресс» Джеймс Бейкон, любовник Мэрилин-старлетки, о смерти кинозвезды узнал от приятеля, приемник которого был настроен на частоту полицейской радиосвязи. Он тоже выехал на место происшествия. К этому времени у дома в Брентвуде уже стояли два полицейских автомобиля. На улице толпились одетые в ночные пижамы и халаты соседи. «Я применил старый прием, — рассказывает Бейкон. — Подошел к полицейскому и сказал, что я из офиса коронера¹, таким образом мне удалось проникнуть в дом. Там я пробыл совсем недолго — ровно столько, чтобы увидеть ее лежащей на кровати... Я обратил внимание, что ногти ее выглядели неопрятно. Через несколько минут появился настоящий коронер со своей командой, и мне пришлось немедленно уйти».

Человек из офиса коронера сразу, как и доктор Гринсон, понял, что Мэрилин была мертва уже «несколько часов». Началось трупное окоченение, и «потребовалось пять минут, чтобы распрямить ее... Она лежала не совсем прямо, а в каком-то полусогнутом положении. Знаете, от всех этих обработок волосы ее были в ужасном состоянии, совершенно испорчены. Она выглядела так, что совсем не была похожа на Мэрилин Монро. Она напоминала умершую бедную маленькую девочку: без грима, всклоченные, неприбранные волосы, усталое тело. В той или иной степени мы все приходим к этому...».

Люди из команды коронера вынесли из дома накрытое голубой простыней тело Мэрилин и увезли в видавшем виды фургоне в морг Вествуд-Виллидж, находящийся рядом с кладбищем, где покоится ее бабка по материнской линии. Останки самой знаменитой в мире кинозвезды на некоторое время поместили в чулан, заставленный щетками, тряпками и бутылками. Часа через два тело перевезли в камеру номер 33 окружного морга в здании суда Лос-Анджелеса. Мэрилин стала частичкой статистической отчетности — делом, заведенным коронером под номером 81128.

В тот день в морг проникли два фотографа. Одним был Бад Грей из «Геральд-Экземинер». Он фотографировал завернутый в саван труп, а в это время его коллега, чтобы заглушить щелчок затвора камеры, щелкнул зажигалкой. Вторым был вольный фотограф Ли Уинер, пославший свои снимки в журнал «Лайф». Он пришел в морг, держа в одной руке чемодан с фотокамерой, а в другой бутылку виски. Согласившись пропустить стаканчик, один из служащих открыл обитую нержавеющей сталью дверь камеры и выдвинул полку с останками Мэрилин Монро. Уинер сделал снимки накрытого и раскрытого тела. На одной из опубликованных фотографий видна идентификационная бирка, прикрепленная к большому пальцу актрисы. Знаменитое тело фоторепортеры снимали в последний раз.

Тем временем пресса разыскивала ее близких. Мужья по поводу смерти Мэрилин распространяться не стали. Находившийся в тот момент на дежурстве Джеймс Дахерти узнал о случившемся по полицейской рации. Он только и сумел произнести: «Мне жаль». Артур Миллер, несмотря на свою славу мастера слова, вообще едва был в состоянии говорить. По словам одного из членов его семьи, он как будто сказал: «Это должно было случиться. Не знаю, когда и как, но это было неизбежно». Миллер заявил, что на похороны не пойдет, потому что «там ее все равно уже нет».

За день до трагедии Ди Маджо участвовал в показательной игре в Сан-Франциско, а потом в клубе «Бимбо» встречался с приятелями. Печальную новость он услышал рано утром, возможно, ее сообщил ему один из друзей Фрэнка Синатры. Первым же рейсом он вылетел в Лос-Анджелес, связался с сыном, Джо-младшим, который был в Кэмп-Пендлтон, и вскоре с двумя близкими друзьями скрылся за дверью люкса номер 1035 отеля «Мирамор», находившегося неподалеку от дома Мэрилин.

Ди Маджо без излишней шумихи сделал единственное, что и следовало сделать в той обстановке. Ведь тело Мэрилин на какое-то время оказалось невостребованным. Мать ее была недееспособной и содержалась в интернате, и сводная сестра Мэрилин согласилась, чтобы Ди Маджо взял похороны на себя. Он настоял на том, чтобы эта церемония проходила скромно и при закрытых дверях. Прессе Ди Маджо ничего не сообщал. В частной беседе его приятель Гарри Холл сказал, что великий бейсболист сидел, запершись в комнате, и плакал. Рядом на столе лежал ворох нераспечатанных телеграмм. Если все же он начинал говорить, то метал громы и молнии в Синатру, его окружение и братьев Кеннеди. «Виновным в ее смерти он считал Бобби Кеннеди, — вспоминает Холл. — Об этом он сказал прямо там, в "Мираморе"».

Между приступами рыданий Паула Страсберг говорила, что Мэрилин «обладала качеством, которого не было ни у одной актрисы мира». Она с жаром добавляла: «Мэрилин была совершенно беспечной». Ее дочь Сьюзен позже о том же сказала метафорически: «Железная бабочка — так называли ее некоторые люди. Бабочки красивы, они доставляют большую радость и очень мало живут».

Милтон и Эми Грин узнали о случившемся по телефону, когда находились в Париже. Особенно их потряс тот факт, что у Эми были дурные предчувствия. Она все боялась, что с Мэрилин стряслась ка-кая-то беда, и перед отъездом из Нью-Йорка заставила мужа позвонить ей. Мэрилин ответила, что с ней все в порядке, и они посмеялись.

Проводился опрос режиссеров, боссов и звезд. Билли Уайлдер, выйдя из самолета в Париже, еще не слышал о трагедии. В этот момент его спросили, что он думает о Мэрилин. «Я сказал то, что обычно говорил, может быть, с какими-то вариациями, — с грустью вспоминает Уайлдер. — Потом из окна такси по дороге в отель я вдруг увидел плакаты. А эти ублюдки мне ничего не сказали...»

Позже Уайлдер, как и Джон Хьюстон, отдаст должное актерскому дарованию Мэрилин. Во время съемок «Неприкаянных», припомнил Хьюстон, Мэрилин выразила опасение, что «пройдет всего несколько лет, и она умрет или попадет в лечебное заведение». Джошуа Логан заявил, что Мэрилин «одна из наиболее неоцененных личностей мира».

Даррил Занук, президент киностудии «XX век—Фокс», человек, которому потребовалось много времени, чтобы оценить Мэрилин по достоинству, был щедр на похвалы. «Никто не открывал ее, — сказал он, — к звездной вершине она пробивалась сама».

Сэр Лоренс Оливье считал: «Человеческое мнение — ужасно непостоянная подпитка для жизни, а ее эксплуатировали сверх всякой меры».

«Новость я услышала по радио в семь утра, — сказала вдова киноактера Кларка Гейбла Кей, — я пошла на обедню и помолилась за нее».

Семья Гринсонов была в трауре. Доктор Гринсон позвонил домашним прямо из дома Мэрилин. Вернулся он совершенно без сил и все время повторял, что, по его мнению, это был несчастный случай. Много позже, все еще чувствуя себя виноватым, он скажет: «Это было несчастное создание, которому я пытался помочь, но сделал еще хуже». Сразу после случившегося он встретил Джо Ди Маджо — и один утешал другого.

Фрэнк Синатра сказал, что был «глубоко опечален... Мне будет очень не хватать ее». Его слуга, Джордж Джекобс, вспоминал: «Тот август выдался тяжелым. Происходили странные вещи. После смерти Мэрилин Фрэнк несколько недель был очень расстроен. Он позвал меня и сказал: «Давай уедем отсюда», — и мы уехали в Палм-Спрингс».

Пэт Ньюком, приехавшая в дом Мэрилин рано утром, уезжая, закатила сцену. «Продолжайте снимать, стервятники!» — крикнула пресс-агент, обращаясь к фотографам. Вспоминают, что тогда она якобы сказала: «Когда ваш лучший друг наложит на себя руки, как себя будете чувствовать вы?» Сейчас, правда, она отрицает, что говорила нечто подобное. Противореча фактам, которые известны нам сегодня, Пэт Ньюком заявила, что Мэрилин «чувствовала себя великолепно» и накануне вечером была в хорошем настроении.

Для публики Питер Лоуфорд сказал: «Пэт [Кеннеди] и я очень любили ее. Она, похоже, была одной из самых замечательных личностей, которых я когда-либо знал. Все, что я мог бы добавить, будет повторением сказанного».

Разговаривая с приятелем по телефону в то утро, Лоуфорд не сказал ничего вразумительного. В своем особняке он нашел сандалии Мэрилин и приказал своему лакею покрыть их бронзой. Он забрел в дом соседки, Шерри Хаузер, «в состоянии полной растерянности, опустошенности и в слезах. Он все время повторял, что был последним человеком, кто разговаривал с ней». Это, может быть, и является сердцевиной тайны, которая окружает смерть Мэрилин Монро.

В тот день биограф Мэрилин, Морис Золотов, в компании политиков находился на одном приеме в Нью-Йорке. Некоторые из присутствовавших там были близки к клану Кеннеди. Уже тогда, вспоминает Золотов, имя Роберта Кеннеди упоминалось в связи со смертью Мэрилин.

На Восточном побережье был полдень. В имении Кеннеди в Гайаннис порт престарелый Джозеф, поправлявшийся после постигшего его удара, выполнял оздоровительные упражнения в плавательном бассейне. Рядом находились домашние и люди из ближайшего окружения. В воде с ним был его старый водитель и преданный слуга, Фрэнк Зондерс. «И тут подошла его племянница Энн Гарген и сказала, что умерла Мэрилин Монро, — вспоминает Зондерс. — Старик начал повторять: «Нет .... нет...», — и мы покинули бассейн. Воцарилась странная тишина. Какая удивительная реакция, подумал я, и это глубоко врезалось в мою память. Много лет спустя, когда поползли слухи о Мэрилин Монро и Джоне Кеннеди, а потом и Роберте Кеннеди, я вспомнил о той тишине, воцарившейся в тот августовский день. Было похоже на поминки, на которых не было покойного...»

Тем временем в Калифорнии на ранчо Бейтса, к югу от Сан-Франциско, Роберт Кеннеди с утра отправился в церковь. Потом он отдыхал с хозяевами дома, они катались верхом на лошадях, играли в футбол. Джон Бейтс рассказывает, что имя Мэрилин Монро с тех пор, как министр юстиции в пятницу прибыл на ранчо, упоминалось несколько раз, но это в связи с ее проблемами в целом. «Мы все знали, — добавляет он, — о ее знакомстве с Джеком».

Бейтс полагает, что известие о смерти Мэрилин пришло только в воскресенье вечером, когда группа вернулась в город. На вопрос, как отнесся Кеннеди к этому сообщению, проявил ли какие чувства, Бейтс ответил: «Нет. Очень спокойно воспринял...» «Как если бы это была очередная голливудская трагедия?» «Именно так. Тема обсуждалась, — говорит Бейтс, — с праздным любопытством».

В понедельник Роберт Кеннеди выступал на встрече с представителями Ассоциации американских адвокатов. Потом, перед тем как отправиться на ранчо, к семье, он в приватном порядке пообедал с директором ЦРУ.

В Вашингтоне президент Кеннеди сделал специальное заявление. Он обратился к конгрессу с предложением в законодательном порядке усилить контроль над употреблением сильнодействующих лекарственных средств.

* * *

В воскресенье рано утром в Лос-Анджелесе молодой помощник судебного медицинского эксперта доктор Томас Ногучи отметил в журнале свой приход на работу. На письменном столе он нашел записку от шефа, коронера Теодора Курфи, в которой тот просил его произвести вскрытие тела Мэрилин Монро. Наблюдателем от окружного прокурора на аутопсии был его помощник, опытный судебный медик, Джон Майнер.

Возглавлял следственный отдел Лос-Анджелесской полиции Тэд Брайн, про которого говорили, что он способен работать круглые сутки. Когда он все-таки хотел отдохнуть, то уезжал в укромное местечко в Малибу, где у него был трейлер без телефона. В то воскресное утро к нему примчался на мотоцикле полицейский со срочным сообщением. Умерла Мэрилин Монро, и в связи с этим возникли определенные проблемы. Не мог ли начальник следственного отдела немедленно приехать в главное полицейское управление?

Проведение следствия возлагалось на начальника полиции Уильяма Паркера, всеми уважаемого офицера. Своими служебными заботами он часто делился с женой Хелен. Она вспоминает, что «он хотел, чтобы этому делу следователи уделили особое внимание, поэтому послал туда лучших специалистов, включая и следователей из центрального отделения полиции. Вызвано это было бесконечными толками о близости актрисы с Джоном и Робертом Кеннеди. А мистер Паркер восхищался Робертом, считал его очень умным и думал, что из него мог бы получиться президент лучше, чем из Джона».

«Мне кажется, что Роберт и Джон Кеннеди по вероисповеданию были католиками, — говорит вдова начальника полиции, — и мистер Паркер тоже был католиком. И, может быть, он полагал, что республиканцы могут воспользоваться тем, что произошло. В связи с чем он сказал: «Во всем нужно тщательно разобраться». Мистер Паркер был очень, очень строг, и там, где было нужно, он мог поднажать, лишь бы докопаться до сути дела. Он говорил: "Не жалейте никого"».

О шефе Паркере и сегодня вспоминают как о человеке твердых правил и кристальной честности. Однако через несколько недель, когда его жена спросила, как обстоят дела с расследованием смерти Монро, Паркер ответил завуалированно, что было ему не свойственно. «Похоже, дело состояло из одних вопросов, — вспоминает Хелен Паркер. — Помнится, он делал вот что», — и она пальцем нарисовала в воздухе вопросительный знак.

Было проведено два расследования — коронера, пестревшее ошибками, и полицейское, — оказавшиеся под семью замками.

Примечания

1. Следователь, производящий дознание в случае насильственной или скоропостижной смерти.