Главная / Публикации / Д. Лайт. «Убийство Мэрилин Монро раскрыто»

Заговор врачей... или Ищите женщину

Итак, все возвращалось ко дню гибели Мэрилин, но ничего не становилось ясней. Я досконально изучила все, что только можно найти по поводу самого трагического дня, и последующие дополнения, уточнения, и просто вымыслы.

Ни-че-го...

Каждый новый факт либо уточнял уже известное, либо пытался его опровергнуть, но практически не продвигал меня к ответу на главный вопрос: «Кто?» Даже за что можно понять — Монро стала опасна для многих. И многие имели мотивы и даже возможность.

Я уже была уверена в том, что барбитураты ввели при помощи клизмы (хотя какая разница как?), даже догадывалась, кто именно это сделал, но заказчик оставался неизвестен.

Не могла Юнис Мюррей сама пойти на такое, она должна была точно знать, что не пострадает, что ее «прикроют», отпустят, защитят. Что не станут терзать допросами, требуя под присягой перед Большим жюри рассказать поминутно о прошедшей ночи. Что не заметят явные нестыковки, пробелы и даже откровенное вранье. Она ТОЧНО ЗНАЛА, что не будет отвечать за содеянное, и при этом не очень боялась за свою жизнь.

Почему?

Питер Джонс сказал: «Ищите женщину». Да, скорее всего, в убийстве замешана женщина, но даже если Монро помогла умереть Юнис Мюррей, женщина, которую мне нужно искать, не она. Мюррей — винтик, исполнительница, я с самого начала полагала, что она работала на Гринсона, а тот, в свою очередь, на мафию.

Но мафии не выгодно убивать Монро, разве что припугнуть, если решит наговорить лишнего. Значит, Юнис Мюррей работала не на Сэма Джанкану или Синатру.

Интуиция подсказывала, что я в шаге от истины, хожу кругами и не вижу чего-то очевидного. Не одна я — все, кто проводил расследование, тоже не заметили. Или это очевидное было столь успешно законспирировано, что заметить его просто невозможно.

Снова и снова проглядывала записи общеизвестные и своих бесед, снова и снова пересматривала пленки, обрывки интервью, статьи, заметки, просто глупости в Интернете, надеясь уловить то самое, по утрам старательно вспоминала сны (многие толковые решения и догадки приходят именно во сне)... Но никакие догадки меня не посещали.

Есть еще один способ сдвинуть дело с мертвой точки, если оно там застряло намертво: задать мозгу задачу и на время забыть обо всем, отвлекаясь на другое.

Прошла неделя с той минуты, как я решительно сложила стопкой материалы и книги, на компьютере перенесла в папку многочисленные файлы и саму папку скопировала с рабочего стола на флешку, которую старательно спрятала, и взялась за просроченные статьи на самые разные темы. Три редакции давно напоминали, что ждут «еще чуть-чуть» и отдают задание другому. Рисковать не стоило, расследование гибели Монро было на время отложено.

Полностью отвлечься не удалось, хотя работа, которую срочно требовалось выполнить, заняла практически все время. Стремясь наверстать упущенное, я трудилась по шестнадцать часов в сутки, деля оставшееся время между коротким сном, перекусами наспех, беготней по редакциям и беседами по телефону с редакторами или доставкой пиццы.

В сон просто проваливалась, потому возможности поразмыслить перед сном не было, зато были минуты в душе по утрам и ночью. В одну из таких минут я вдруг осознала, какую именно женщину должна искать.

Мне не давали покоя слова Джин Кармен о том, что Мэрилин звонили всю предыдущую перед смертью ночь с угрозами. Звонки продолжались до самого утра, женский голос требовал от Монро, чтобы та оставила Бобби в покое. Мэрилин сказала подруге, что узнала голос, но назвать имя не может.

Кто из знакомых Мэрилин женщин мог требовать от нее оставить Роберта Кеннеди в покое?

Первой, о ком я подумала, была, конечно, супруга Роберта Этель Кеннеди.

Этель Скейкел Кеннеди родилась 11 апреля 1928 года в Чикаго. Училась в Манхэттенвилльском колледже в Нью-Йорке.

С 1950 года замужем за Робертом Кеннеди. У них родились 11 детей (младшая дочь после гибели отца).

В 1968 году кандидат в президенты США Роберт Кеннеди был убит, Этель осталась вдовой.

В год гибели Монро у Этель и Бобби было пятеро детей.

В дни смерти Монро Бобби и Этель были в Сан-Франциско, что бросает тень подозрения не только на Роберта, но и на Этель. Знала ли она о связи мужа с Мэрилин? Безусловно, женщины клана Кеннеди, даже если они родились в других семьях, принимали правила поведения клана, Этель сделала это первой. Она подобно свекрови — Роуз Кеннеди — «не замечала» вольного поведения мужа (я уже упоминала об этом), рожала одного за другим детей (каждый раз при помощи кесарева сечения, что в те времена было не только тяжело, но и очень опасно), устраивала шумные вечеринки для нужных людей и всячески поддерживала супруга.

Это была счастливая семейная пара, которую не разрушили даже измены Роберта. Впрочем, Этель то и дело была в интересном положении, а Роберт умел скрывать свои «шалости».

Могла ли Этель позвонить Монро и потребовать отстать от Бобби?

Конечно, могла. Найти номер телефона актрисы или даже просто заполучить его у мужа не так сложно. Возможно, именно поэтому Роберт и встречался (если встречался) с Мэрилин в последний вечер?

Позвонить могла, но звонила ли?

Этель не так глупа, чтобы под покровом ночи звонить счастливой сопернице и требовать отступить от супруга. Она спокойно переносила встречи Бобби с Мэрилин (может, и не спокойно, но это семейное дело), и теперь, зная, что братья порвали с актрисой и грядет серьезный скандал, Этель едва ли стала бы подливать масло в огонь.

Женщины клана Кеннеди умели держать удар, достаточно вспомнить мудрое поведение Жаклин Кеннеди, которая прекрасно понимала, что, всего лишь признавая наличие соперницы, она унижает себя. Что говорила Жаклин Кеннеди супругу наедине, это их дело, но вне стен спальни она вела себя так, словно ни одна соперница ей и в подметки не годится, а потому не стоит ни малейшего внимания. Она была права — обычно не стоили.

Неужели Этель глупее? Неужели она могла опуститься до пошлых угроз и ругани в адрес соперницы?

Об этих звонках нам известно со слов подруги Мэрилин Джин Кармен. А ей? Со слов самой Мэрилин.

Я очень сочувствую Монро, во всем сочувствую — из-за ее трудного детства, не сложившейся семьи ни с родителями, ни с мужьями, из-за неприкаянности, какой-то обреченности, потребительского к ней отношения со стороны всех, от мужей до прохожих... но вынуждена признать, что в последние годы и особенно месяцы у Мэрилин были проблемы с психическим состоянием. Причем настолько, что ей слышались голоса и в голову лезло черт-те что.

Что, если и ночные звонки тоже плод ее воображения, ведь Монро постоянно принимала снотворное в больших количествах? Кто мешал просто отключить телефон и не слушать угрозы? Как она могла всю ночь отвечать на звонки, если обычно проваливалась в сон и с трудом разлепляла глаза после полудня? Но, по словам Джин Кармен, 4 августа с самого утра была трезва и даже в состоянии позвонить подруге и пожаловаться на беспокойную ночь. Верится с трудом...

Знать бы, были ли эти звонки в действительности? Но прошло столько лет, а телефонная компания едва ли ответила на такой запрос даже в 1962 году.

Но даже если предположить, что Мэрилин ничего не показалось и звонки действительно были, кто мог звонить, кроме Этель? Мэрилин сказала Джин Кармен, что голос ей знаком, мол, она даже догадалась, кто это, но назвать не может. Но едва ли Монро был знаком голос Этель Кеннеди, кажется, они не беседовали по телефону, во всяком случае не болтали часами о погоде и видах на урожай. Конечно, встречались пару раз на светских мероприятиях, на вечеринке после знаменитого дня рождения президента Монро и Роберт Кеннеди даже много танцевали, заставляя Этель злиться, но общения между супругой Роберта и Мэрилин явно не было.

Так чей же это голос?

Кто еще мог ратовать за чистоту нрава Роберта Кеннеди, чей голос Монро знала?

Конечно, велик соблазн заподозрить, кроме Этель, еще и Жаклин Кеннеди, которая очень хорошо относилась к Роберту (и очень плохо к его супруге). Но, во-первых, Жаклин уже собиралась уехать с детьми в Италию на отдых, во-вторых, она не столь строго смотрела на измены любых мужчин Кеннеди, в том числе и Бобби, а главное, едва ли Жаклин опустилась бы до угроз Монро из-за деверя, если не возмущалась из-за мужа.

Чем больше я изучала различные материалы и вчитывалась в воспоминания очевидцев, тем больше появлялось вопросов и тем меньше удовлетворяли ответы.

Я уже поняла, что Мэрилин в последние дни действительно просто дразнила Роберта Кеннеди, забыв о том, что есть люди, дразнить которых не рекомендуется совсем. То, что для нее было игрой, своеобразной проверкой своего влияния, возможностью практически порезвиться в отместку за нанесенные обиды, для тех, над кем она посмеивалась, это могло оказаться серьезной угрозой.

Едва ли Роберт или Джон Кеннеди боялись угроз бывшей любовницы: для того, чтобы заставить ее замолчать, существовало немало средств и помимо убийства, но не сознавать опасность огласки некоторых фактов не могли.

Но я уже знала, что это не Кеннеди и не Джанкана: и тем и другим Монро выгодней живая и красивая.

Питер Джонс заверил меня, что это не мафия, у Сэма Джанканы были на Мэрилин свои планы на будущее, ему еще нужна великолепная блондинка для того, чтобы держать в руках генерального прокурора. То, что у Мэрилин роман с Робертом Кеннеди закончен, Джанкану волновало мало, он прекрасно понимал, что стоит Кеннеди увидеть обнаженную красотку (а Мэрилин стала еще красивей, как-то изящней после своего кризиса), как оба братца снова растекутся лужами у ее ног.

Этого будет достаточно, чтобы сделать несколько нужных фотографий, и можно снова играть с господином генеральным прокурором в кошки-мышки. Самой Мэрилин при этом беззастенчиво отводилась роль приманки. Но кто же стал бы ее спрашивать? Накачали наркотиками и уложили в постель Кеннеди.

Этель говорила, что при всей злости на блестящую соперницу вынуждена признать, что муж влюбился в нее по-настоящему, кажется, она отвечала взаимностью, пока не поняла, что влюбленность Роберта касается красивой оболочки Мэрилин Монро, но никак не внутреннего мира Нормы Джин. Это ее уже не устраивало.

Если бы Мэрилин рассказала репортерам о своем романе с Робертом, это погубило бы его репутацию пуританина, верного мужа и многодетного отца, а следом и карьеру, потому что генеральным прокурором не может быть человек, столь откровенно лгавший своим согражданам. Но при этом рискнуть и убрать Мэрилин, убив ее, Роберт не мог, тем более прямо у нее дома.

Он знал, что все, что творится в доме, становится известно ФБР, то есть Гуверу, который только и ждет новый повод уничтожить генерального прокурора. Давать ему этот повод было еще менее разумно и более опасно, чем ждать разоблачений Мэрилин. В конце концов, газетчики столько месяцев молчали, прекрасно зная о любовных похождениях президента, почему они должны теперь трубить о его и Роберта связи с Монро?

Получался замкнутый круг — Мэрилин многим мешала и была многим опасна, многим хотелось бы увидеть прекрасное тело бездыханным, но никто из этих многих не рискнул бы сделать решающий шаг.

Но ведь кто-то сделал? Не мог Ральф Гринсон сам решиться на уничтожение курицы, несущей ему золотые яйца, а Юнис Мюррей совершить заведомо преступное деяние, не зная, что останется безнаказанной. Обоим была попросту невыгодна смерть Мэрилин, ведь Юнис Мюррей не имела других средств к существованию, кроме тех, что получала от Монро, да и Гринсон после гибели своей самой знаменитой пациентки явно растерял значительную часть клиентуры (кто же станет прибегать к услугам психотерапевта, который не сумел уберечь Монро от самоубийства?). Для кого-то же они это сделали?

Джон Смит советовал искать женщину. Этель тоже намекала на возможную причастность женщины.

Какой?

Юнис Мюррей? Но она была только исполнительницей. Подозреваю, что даже не знала, кто заказчик.

Кто-то из подруг Монро? Но ни одной из них гибель Мэрилин не приносила ничего, кроме неприятностей. Завидовать даже счастливой, обновленной Мэрилин никто бы не стал, все находились на разных ступенях. Мы же не завидуем птицам, умеющим летать, во всяком случае, нормальный человек не станет из зависти к крыльям бросать камень в каждую вольно парящую в небе птицу.

Для того чтобы даже не сама недоброжелательница, а ее люди осуществили убийство, нужен серьезный повод и абсолютная уверенность, что преступление не будет раскрыто.

Я попыталась размышлять иначе.

В чью пользу могли действовать доктор Гринсон и Юнис Мюррей, если виноваты они? Это тот самый вопрос, который мог столкнуть расследование с мертвой точки (если это вообще возможно, разве мало в мире громких преступлений, которые остаются нераскрытыми?).

Снова и снова перебирала имена знакомых Мэрилин. Монро спала со многими, ее приятельницы признавали, что Мэрилин часто разбивала довольно крепкие семьи, не прикладывая никаких усилий и даже вовсе не желая. Мужчины просто не могли пройти мимо нее, а потом невольно сравнивали с великолепной блондинкой своих жен. Сравнение оказывалось не в пользу последних.

Среди имен оказалось имя Патриции Кеннеди — сестры Джона и Роберта, супруги Питера Лоуфорда. Пат и Питер Лоуфорды сами способствовали любовной связи братьев Кеннеди с Мэрилин, а для Роберта даже не раз устраивали встречи с красавицей. Из-за этого Этель ненавидела Патрицию.

Но зачем Пат было бы уничтожать подругу? О мимолетном романе Мэрилин с Питером она знала, все давно закончилось и не принесло никаких проблем.

Или все разумные доводы забываются, если дело касается чести семьи? Но как раз Пат было проще всего отговорить Мэрилин от безумного поступка — пресс-конференции. Ей совсем невыгодно раскрытие семейных тайн, потому что пострадали бы в первую очередь их с Питером дети. Удивительно, почему Роберт не обратился за помощью к сестре, с которой Мэрилин по-настоящему дружила и к советам которой прислушивалась.

Нет, кандидатуру Пат Лоуфорд пришлось отбросить, хотя она, несомненно, знала о том, что муж помогает Монро раздобывать наркотики, ведь Питер и сам потреблял немало всякой гадости.

Была ли Пат 4 августа в Лос-Анджелесе, встречалась ли с ней Мэрилин, когда ездила к дому Лоуфордов? Если да, то знала ли, что Питер дал подруге очередную порцию нембутала? Поднятые материалы подсказали, что Пат в Лос-Анджелесе не было, она надолго уехала в семейное имение (из-за разногласий с мужем и братьями? возможно и так...).

Но даже если знала, то вряд ли стала бы что-то предпринимать, все знали о пристрастии Мэрилин к снотворным. Тем более рядом с Монро были целых два доктора.

Пытаясь узнать, где находилась в последний день жизни Монро ее подруга Пат Лоуфорд (Кеннеди), я натолкнулась на еще одну дату, имеющую отношение к семейству Кеннеди. Это не секретные материалы и достаточно широко известны. Меня дата привлекла совпадением.

6 августа 1962 года, то есть на следующий день после убийства Мэрилин, первая леди Жаклин Кеннеди улетела со своей дочерью Каролиной в Италию, чтобы пробыть там весь август. Отдых удался.

При этом Жаклин звонила мужу 3 августа, видимо, чтобы попрощаться, но того не было в Белом доме.

Что общего между гибелью Монро и отдыхом первой леди? Разве тот факт, что мечта Мэрилин стать первой леди теперь уже не могла исполниться никогда. И несостоявшийся телефонный разговор тоже ничего общего не имел с делами в Лос-Анджелесе.

Но мысль об этих датах почему-то засела в голове прочно.

Так бывает: ты еще не понимаешь, почему задела та или иная мысль, но точно знаешь, что в ней что-то есть.

Три дня мучений вынудили выделить время на то, чтобы разобраться, наконец, со своими подозрениями.

Как относилась Жаклин Кеннеди к Мэрилин Монро? Несмотря на внешнюю простоту (как может относиться к сопернице обманутая жена?), все не так просто в действительности. Мэрилин первой леди определенно нравилась. Джин Кармен в своих телеинтервью настаивает, что Жаклин даже копировала манеру Монро говорить, пыталась повторить тембр ее голоса...

Так это или нет, спорить не буду, мне кажется, что не очень похоже, но это не главное.

Конечно, простить связь с Джоном Кеннеди и, главное, заявление о предстоящей смене первой леди и своем намерении затмить ее Жаклин не могла. Но, узнав, что Артур Миллер, которого Жаклин привечала даже в дни его опалы, использовал подробности их с Мэрилин жизни в своем произведении, фактически предав бывшую супругу, Жаклин перестала с ним общаться.

И все же одно дело — злиться на бесцеремонную соперницу, а предпринять против нее какие-то меры — совсем иное.

Была ли Мэрилин опасна для первой леди?

Несмотря на всю браваду с заверениями, что они скоро поменяются местами, Монро значила для президента не больше остальных многочисленных любовниц. Бывали более серьезные и опасные увлечения, а Монро (Жаклин хорошо понимала это) всего лишь добыча Кеннеди. Главный мужчина в стране просто обязан был заполучить в постель секс-символ. Альковное общение оказалось приятным, но не более. Говорить о влюбленности даже Мэрилин, не то что Джона Кеннеди, я бы не стала.

Но речь об этом уже шла.

Жаклин относилась к Монро свысока и вела себя исключительно разумно. Она научилась заранее отступать в тень, чтобы не быть униженной из-за многочисленных измен мужа, если уж не могла их ни остановить, ни предотвратить. Зачем замечать мимолетных любовниц? А тех, кого не замечать нельзя по положению, нужно привечать так, словно связь с ними состоялась с ведома и милостивого согласия самой Жаклин.

Ее называли непробиваемой, только она сама знала, чего стоит эта непробиваемость, если хочется собственноручно задушить очередную пассию мужа, а приходится ей улыбаться. Жаклин была выше всех амурных преступлений Джона, она хранила себя для себя.

Так могла ли она столь серьезно приревновать к Мэрилин, чтобы замыслить что-то против нее?

Если и могла, то не в августе 1962 года, когда пик отношений Монро и президента был давно пройден, а мстить за Роберта вместо обиженной Этель, которую Жаклин почти презирала, совсем ни к чему. Ревность здесь ни при чем.

И все же имя первой леди не давало покоя несколько дней. Я пыталась себя урезонить, что Жаклин была не слишком дружна с Лоуфордами, даже наоборот — терпеть их не могла, потому что именно Питер поставлял Джону Кеннеди голливудских красоток и просто старлеток в постель и бассейн для купания голышом.

С доктором Гринсоном и доктором Энгельбергом вряд ли была знакома, хотя имена слышать могла — Гринсон был весьма популярен среди скучающих дамочек Лос-Анджелеса. Но Жаклин скучать было некогда, и помощь психотерапевта, несмотря на многие проблемы, создаваемые супругом, не требовалась. Она решала свои проблемы сама и имела столь сильную волю, что едва ли какой-нибудь Гринсон сумел подчинить ее себе.

Ходили слухи, что за увольнением Мэрилин со студии после ее самовольной отлучки со съемок фильма «Что-то должно случиться» ради песенки, спетой президенту на праздновании его дня рождения, стояла Жаклин, мол, ей ничего не стоило позвонить владельцам студии и намекнуть, что актрису следовало бы наказать за такие вольности. А еще, что президенту совсем не нравится, когда актрисы, которые должны трудиться на съемочной площадке, вдруг появляются в полуголом виде на большой сцене и практически стонут под музыку, выводя тоненькими голосками невесть что.

Звонила ли Жаклин?

Кто знает, но думаю, у студии и без обиженной первой леди имелся огромный клык на строптивую звезду, которая ни в чем не подчинялась правилам. Для Монро все трудней находить режиссеров, согласных снимать фильмы с ее участием, актеров, готовых месяцами скрипеть зубами из-за ее несобранности, неспособности сконцентрироваться и бесконечных проблем с наркотиками и шампанским.

Едва ли, выполнив просьбу (намек) первой леди, а также убедившись, что президентский роман с Блондинкой уже закончен, а значит, защиты с самого верха у нее больше нет, студия вдруг через полмесяца решила пойти на попятную и предложила не только продолжить съемки этого фильма, но и запустить два других — с большим для Монро гонораром.

Так, может, не жаловалась на соперницу первая леди, она ведь тоже знала о завершившемся романе, понимала, что непостоянному Джону Кеннеди Мэрилин Монро надолго не нужна. Да и Роберту тоже, у него дома жена Этель и четверо детей...

Но если Жаклин так спокойна, то можно ли подозревать ее в худшем, чем устранение со студии соперницы, преступлении — устранении из жизни? Если да, то что же могло заставить первую леди ввязаться в такое?

Что вообще может заставить психически нормальную женщину пойти на преступление, пусть даже совершаемое не лично?

Только угроза детям, их жизни, здоровью, их будущему.

Мэрилин никоим образом (если забыть о бредовом намерении стать первой леди, заставив Джона Кеннеди развестись с Жаклин) детям президента угрожать не могла, вернее, не могла угрожать их жизни и здоровью, а вот будущему?

Заставь она Джона Кеннеди развестись или даже просто роди ребе — нка от президента или его брата, и в жизни самого Кеннеди и его детей многое изменилось бы. Это прямая угроза будущему.

А ведь ходили слухи, что она делала аборт, даже сама не зная, от которого из братьев беременна. Официально считается, что делала операцию на яичниках. Возможно, это только слухи, ведь Мэрилин делала аборты так часто, что выносить ребенка уже не смогла бы, значит, едва ли доносила и в этот раз.

Но у Мэрилин был эндометриоз, заболевание, при котором беременность вообще проблематична.

И все же это реальная угроза, но считать, что Жаклин из-за слухов или простой ревности решилась бы уничтожить соперницу, нельзя. Одно дело желать кого-то убить собственными руками, такое с нами случается достаточно часто (разве вам время от времени не хочется кого-нибудь придушить?), но совсем иное даже мысленно просчитывать варианты такого развития событий. Реализуй мы все свои кровожадные желания — Земля была бы усеяна трупами.

Наступил день, когда мне стало казаться, что либо вся Америка втайне мечтала отравить свою любимицу, либо та вообще не умирала, а труп и все остальное вплоть до похорон только мистификация.

У десятков человек был мотив отправить Монро на тот свет. У многих была возможность оказаться причастными к убийству.

Но кто это сделал (а теперь я уже не сомневалась, что сделали), оставалось неизвестным.

Братья Кеннеди?

Нет, возможно, хотели бы, но не они.

Мафия в лице Синатры или кого-то из подручных Сэма Джанканы?

Мне почему-то верилось Сэму Тайсону, уверенно отрицавшему участие мафии в этом убийстве. Почему? Им невыгодно, а то, что невыгодно, делать не будут. Если, конечно, человек не совершил чего-то страшного. Сэм сказал, что за Мэрилин больших грехов не водилось, а мелкие таким красивым женщинам обычно прощают...

Гринсон?

Возможно, но если и сделал, то не для себя. Ему Монро выгодна живой, она была источником средств, и немалых, но главное — объектом воздействия, что для такого человека, как Гринсон, иногда важней. Значит, нужна живой.

ФБР?

Мэрилин не коммунистка, и даже ее любовная связь с миллионером-отщепенцем Вандербильдом Флинтом поводом для расправы быть не могла.

А мысли снова и снова возвращались к женскому имени. «Ищите женщину», — сказал Джон Смит, и был прав. Интуиция подсказывала, что именно женщина может стоять за уничтожением Мэрилин. Причем не из ревности или зависти, а почему-то иначе.

Здесь я останавливалась, потому что не имела ни малейшего намека на виновность той, о которой думала. Подозревать можно кого угодно, хоть папу римского, хоть себя саму, но фактов не имелось.

Все же делала ли Мэрилин аборт? Это следовало выяснить, конечно, если получится.

Я отправилась в госпиталь, где Монро делали гинекологическую операцию, без надежды что-то прояснить. Тогда не было компьютеров, дела давно сданы в архив, а то и уничтожены. Оставалось только надеяться, что отыщется кто-то, кто помнит такую пациентку (могли ли не запомнить?), оперированную несколько десятилетий назад.

Требовалось не просто вспомнить, что лежала, но и что была за операция.

Получилось, врачи тоже любят страшные тайны, особенно чужие. Нашлась женщина, которая работала медсестрой в 60-е годы и участвовала в операции Мэрилин.

Очень пожилая женщина с ясным взглядом и прекрасной памятью.

— Да, делала, но это был не аборт в обычном понимании.

— А как же эндометриоз? Или это тоже пустые слухи?

— Как раз из-за него и делала. Знаете, что такое эндометриоз? Клетки матки с кровью переносятся в совершенно неподходящее место и там начинают «работать».

— Внематочная беременность?

— Нет, к счастью, этого не происходит, но овуляция есть. Можно не вычищать, обычно это асептично, хотя очень болезненно из-за скопления крови в полостях, где ее не должно быть. Вот бедняжку и чистили.

Мне очень хотелось спросить, где же у Мэрилин осели эти самые клетки, но строгая дама явно не намеревалась раскрывать слишком много тайн бывшей пациентки.

Я подумала, что эта женщина не стала бы спокойно слушать, как кого-то травят клизмой.

— Вы знаете, что Мэрилин умерла, скорее всего, из-за поставленной клизмы с хлоралгидратом?

Она вздохнула:

— А для кого из врачей это было секретом в те дни?

— Но почему же этот вопрос не подняли?

— Ее сиделка делала то, что назначено врачом. Ей нужно было только проследить за своей хозяйкой внимательней.

Беседовать даже с этой дамой расхотелось. Говорить ей о том, что у Мюррей были хозяева и дом прослушивался, тоже.

Тупик за тупиком. Я уже знала, как убили, почти знала кто, догадывалась, за что и для кого, но не знала, кто же все организовал.

Я попыталась снова рассуждать логически.

Прослушивание вели Спиндель и Оташ. Первого наказали, хотя отбирать было нечего, второй отделался легким испугом, если вообще пугался. Почему?

Джон сказал, что они лишь пару записей сделали для Ди Маджио, а потом для кого-то другого, кому Оташ пленки и отдал. Это не мафия или все же она? Спиндель работал на Джимми Хоффа, но был еще Сэм Джанкана или даже просто Синатра. Сэм Тайсон категорически отрицал сотрудничество с кем-либо, кроме Спинделя.

Кто еще был столь могущественен, чтобы прослушивать дом звезды?

Я поймала себя на том, что избегаю ответа, хотя давно его знаю.

Кто прослушивал всех и все? Команда под руководством Эдгара Гувера.

Даже на том самом вечере у Лоуфордов, где Мэрилин учила Роберта Кеннеди танцевать твист, они беседовали в том числе и о Гувере, жалуясь друг другу на бесконечную слежку. Это свидетельствует о том, что оба прекрасно знали, что находятся под неусыпным оком Гувера (а значит, Бобби едва ли стал бы не только душить Мэрилин, но и даже требовать у нее мифический красный блокнот).

Конечно, ФБР, конечно, Гувер. Мэрилин дружила со многими людьми левых убеждений, хотя бы это одно давало Гуверу повод ее подозревать и прослушивать. Его людям даже не понадобилось ставить свои «жучки» и тратить время на прослушку, за них это сделал Оташ.

Был ли Оташ на службе у Гувера? Не знаю и даже интересоваться не буду, но он счастливо избежал участи Спиндела именно из-за того, что сам отдал Гуверу все, что накопил.

Возможно, я ошибаюсь, но все выглядит именно так.

Итак, Гувер...

С этой организацией тягаться сложно, они в отличие от Оташа или Спиндела сильны больше прежнего. Да у меня и не было ни малейшего желания идти прямиком в ФБР и просить разрешения хоть одним глазком взглянуть на секретные материалы. Я вполне доверяю многочисленным серьезным исследователям, которые лично изучили все, что ФБР нашло нужным раскрыть.

И все же принялась разыскивать материалы в Сети, надеясь выудить хоть намек.

Что искала? Действительно намеки, которые могли бы вывести меня на тот самый новый виток расследования, о котором говорил Джон Смит, и на котором я должна была понять, что он прав.

Мэрилин знала, что за домом следят и что телефон прослушивают. Она носила целую сумку мелочи, чтобы звонить из автоматов на улице. Значит, боялась эту прослушку.

Кто прослушивал, тоже известно — это ФБР и мафия.

А вот это совсем непонятно — что могло заинтересовать Эдгара Гувера в личности Мэрилин Монро?

Созданная Гувером организация в середине прошлого века занималась почти исключительно антиамериканской деятельностью, считая таковой любые левые взгляды и участие в левых, прежде всего коммунистических, организациях. Все, что могло хотя бы косвенно намекать на симпатии к идеям коммунизма и интерес к России, объявлялось преступлением перед Америкой.

Бездумные, бесконечные чистки, особенно среди интеллигенции, выматывали и запугивали общество не меньше, чем идиотизм Геббельса в Германии. Маккартизм ничуть не лучше нацизма. Слава богу, что со временем детище Гувера нашло себе иную заботу, кроме как выслеживать коммунистов и им сочувствующих.

Оказаться в черном списке неблагонадежных для людей искусства означало лишиться работы и возможности нормально жить.

Но пересмотрите фильмы Мэрилин Монро, ее-то за что?!

Да, вся Америка была охвачена тотальной слежкой, особенно Голливуд. ФБР не с кем было бороться и не за кем следить? И это в то время, когда мафия правила бал...

ФБР — Федеральное бюро расследований — основано в 1908 году, подчиняется Генеральному прокурору. С 1935 года бессменным руководителем ФБР 37 лет был Эдгар Гувер, превративший его в образцовую организацию, где дисциплина прежде всего. Гувер упорно «лепил» привлекательный образ агента — интеллигентного, подтянутого супермена, замкнутого, но доброжелательного, образ столь отличный от привычного образа полицейского.

Это удалось не сразу, довольно долго ФБР занималось едва ли не сбором слухов и сплетен. Каждый агент мог написать докладную записку, просто пересказав то, что услышал в баре или в частной беседе. Это на всякий случай подшивалось и оставлялось в архиве. Возможно, Гувер был прав — сначала рыбку ловили в мутной воде, чтобы постепенно наладить сбор действительно стоящей информации.

Львиную долю времени ФБР уделяло слежке, причем слежке тотальной, за теми, кто мог только подозреваться в симпатии к коммунистам или движению за права черного населения (например, Кингу). Удивительно, но при этом Гувер попросту уничтожил знаменитый ку-клукс-клан (конкурентов?).

Прослушка стала явлением столь распространенным, что «жучки» вообще не считались средством подслушивания и даже не всегда учитывались. Тонны докладных, кипы рапортов, сотни тысяч листов с текстами подслушанных телефонных разговоров оседали в архивах ФБР. Немалая часть этих документов не стоила и выеденного яйца, но они упорно собирались и даже охранялись грифом «Внутренняя безопасность», словно само существование Америки зависело от того, с кем и когда обедала Монро, кто и сколько времени провел в ее доме, в ее спальне, на какие темы она болтала по телефону с приятельницами и даже со своим психотерапевтом.

Чем могла привлечь внимание ФБР Мэрилин Монро с ее репутацией секс-символа и имиджем глуповатой блондинки с полуоткрытым ртом (разве что допустить, что Гувер знал действительную цену экранного образа и его несоответствие настоящей Мэрилин)?

Я читала материалы из рассекреченных архивов ФБР о слежке за Мэрилин, которая началась в 1955 году. Не хочу бросать тень на серьезную ныне организацию, но в файлах сплошные глупости из серии «сорока на хвосте принесла» либо параноидальное перечисление планируемых и совершенных Монро дел.

ФБР точно знало, когда Мэрилин планирует начать снимать тот или иной фильм, когда и куда поедет, с кем и в каком ресторане обедает или куда едет отдыхать. Конечно, зафиксированы визиты к психотерапевту, поездки в казино-отель Синатры на озеро Тахо, и даже самые обычные вылазки в магазины.

Приводило в ужас и вызывало настоящее возмущение нелепое разбазаривание средств и сил на подобную слежку. Какая разница, обедала Монро в Нью-Йорке с Трумэном Капоте или со своим свекром Исидором Миллером? Зачем отвлекать огромный людской ресурс на прослушивание телефонной болтовни Мэрилин с ее парикмахером? Специалисты своего дела круглосуточно сидели в наушниках и вслушивались в голоса, пытаясь понять, не обсуждает ли Монро со своим мексиканским любовником Вандербилдом Флинтом политическую ситуацию и не планируют ли они ненароком свержение законной власти в Вашингтоне?

Паранойя Гувера достигла предела, когда он стал подозревать всех, даже таких, как Мэрилин. Нет, Монро вполне могла оказаться втянутой в какую-нибудь аферу и любила поговорить на тему гражданских прав и свобод, но не более. Крупный деятель компартии из нее никогда бы не вышел, сомневаться в этом не приходится, даже если отбросить экранный образ дурочки-блондинки и понять, что сама Мэрилин во сто крат умней.

Когда за ней начали следить?

Документы свидетельствовали, что с 1955 года, когда она познакомилась с Артуром Миллером. Беда в том, что документы более позднего периода пока не открыты — не прошло положенное количество лет после их составления. Скоро откроют 1956 год, да и то не все. Изучая все, что только стало возможным, я поняла, что иногда гриф секретности присваивают материалам, в которых не только секретного, но и вообще разумного нет. Зачем, для важности?

Итак, Монро, связавшись с «антиамериканистом» Миллером, оказалась под наблюдением ФБР. Вряд ли Гувер полагал, что Мэрилин и сама стала коммунисткой или прониклась левыми идеями настолько, что готова выйти с плакатом к Белому дому или Конгрессу. Кстати, интересная была бы картина, потому что толпа любопытствующих попросту затоптала бы и охрану, и репортеров.

ФБР надеялось, что Артур Миллер дома начнет вести беседы на политические темы и тему прав иммигрантов, за что его можно будет привлечь к ответственности? Просчитались, потому что после женитьбы на Мэрилин у Артура Миллера вообще не осталось иных тем, кроме как опоздания его супруги на съемки, ее плохое самочувствие и проблема нехватки денег. А в качестве размышлений — отсутствие крылатого коня Пегаса и, следовательно, написанных и изданных произведений.

Но не снимать же наблюдение? Коммунисты, как известно, не перевоспитываются, они до конца дней остаются при своих левых взглядах. Вдруг когда-нибудь левое прошлое прорвется нечаянным высказыванием, за которым последует довольное фэбээровское «Ага-а!» и долгожданный (комиссией) арест.

А потом у Мэрилин случился роман с президентом, с генеральным прокурором, а заодно продолжалась связь с неуловимым мафиози Фрэнком Синатрой. Тут уж обделять ее своим вниманием ФБР было просто грешно. Тем более в ее новом доме уже стояли «жучки», старательно пристроенные Оташем и Спинделем. Спинделя трогать не стали, а у Оташа его материалы просто позаимствовали. Думаю, между угрозой закрытия и даже тюрьмы и жареными фактами Оташ благоразумно выбрал меньшую из бед и остался на плаву.

Если верить обоим моим информаторам, то у ФБР просто не было материалов на Роберта Кеннеди, чтобы посадить того на крючок при помощи Монро. То ли Бобби осторожен, то ли и впрямь между ними почти платоническая любовь. Не сомневаюсь, что, будь такие материалы, Гувер использовал бы их.

Известно, что он встречался с братьями и объяснял им опасность любовных утех, например, с Джуди Кэмпбелл, которая одновременно была любовницей Сэма Джанканы. Неужели после этого стоило повторять трюк и с Монро тоже? Думаю, братья понимали, чем им грозит разоблачение.

Но Гувер ничего не говорил о Монро, значит, на пленках Оташа голоса Роберта все же не было?

А как же дом Лоуфордов, неужели у Питера и Пат не было ничего подобного в их особняке? Гувер, наверняка знавший, чего ради к сестре ездит Джон Кеннеди, упустил такую возможность собрать компромат? Или собрал, но не использовал его, потому что у Кеннеди самих имелись материалы на Гувера?

Вопросы... вопросы... вопросы...

Бывали минуты, когда я жалела, что вообще связалась с расследованием, когда решала, что пора не остановиться, а бросить. Ясно, как и кто убил Мэрилин, так ли важен заказчик?

Звонок был неожиданным.

— У меня есть интересующая вас информация. Завтра в полдень у Мельницы Пирса в парке Рок-Крик. Вы ездите верхом?

Вопрос был еще более неожиданным, чем звонок, я растерянно промямлила:

— Н-не очень уверенно...

Человек усмехнулся:

— Хорошо, просто погуляем. Только никаких сопровождающих.

— С кем я говорю? Какая информация? — опомнилась я.

— Завтра в полдень.

И все, больше никаких объяснений.

Мы встретились у Мельницы. Почему я приняла решение пойти туда — не знаю, просто уже не знала, что и где еще искать.

Не представляя, с кем беседовала, просто встала на виду с довольно независимым видом. Ждать пришлось недолго, совсем рядом раздался приятный мужской голос, тот самый, что звучал в телефонной трубке.

Собеседник оказался пожилым, но моложавым на вид человеком, интеллигентной наружности, с внимательными темными глазами. Он поздоровался, поблагодарил за то, что пришла, пригласил пройти в кафе, чтобы посидеть там, или просто погулять по лесу. Я выбрала второе.

Неловкости от общения с чужим человеком не было, хотя на мой вопрос, как его называть, пожал плечами:

— Выберите имя, которое вам нравится. Мне все равно.

Это я уже слышала, но возражать не стала. Пусть будет господин Немо, если не хочет представиться хотя бы именем своего дедушки. Можно бабушки, мне тоже все равно.

Пока я размышляла над тем, что именно мне все равно, господин Немо времени не терял, он принялся кое-что втолковывать. После короткого вступления на тему моего интереса к гибели известной личности перешел сразу к делу:

— Я закончил школу прослушки ФБР и работал, в том числе, по дому Мэрилин Монро, потому знаю обо всем, что там происходило. Именно ко мне попали записи от Оташа. Но не надейтесь получить полную информацию.

— Почему?

Несколько шагов он молчал, потом вздохнул не очень весело:

— Бывает, когда на дне озера, реки или даже моря лежит старый снаряд давней войны. Его может занести песком, затянуть илом, погрести навсегда. Но если снаряд попытаться достать, можно ненароком взорвать, тогда пострадают невиновные люди.

— Но истина должна быть известна всем.

— Зачем? Что изменится, если будут предоставлены документы, свидетельствующие о чьей-то виновности или невиновности, если людей давно нет? Думаете, этим документам все поверят? Нет, каждый останется при своем мнении, разве что развлекутся любопытствующие.

— Тогда зачем вы назначили встречу, почему сказали, что у вас есть интересующая меня информация?

— Только для вас. Вы подобрались очень близко, дальше двигаться опасно и ни к чему. Я отвечу на ваши вопросы, конечно не все, но многие. Однако запомните: если вы попытаетесь это обнародовать, то...

— У меня будут неприятности? — фыркнула я, не дав ему закончить фразу.

— Неприятности? Возможно, только не из-за меня. Нет, вам просто не поверят, и вы потеряете репутацию честного журналиста. О Монро и Кеннеди столько написано и вымышлено, что любая не очень похожая на предыдущие информация будет выглядеть дешевой попыткой заработать популярность на досужей болтовне. Это не опасно для жизни, но смертельно для репутации. Так что спрашивайте.

Я уже поняла, что он может рассказать обо всем, что происходило в доме Монро в действительности, но начала почему-то с другого:

— Скажите, Мэрилин действительно звонила какая-то женщина с требованием оставить в покое Бобби Кеннеди?

Он тихонько рассмеялся в ответ:

— Да, телефонистка коммутатора, не раз слышавшая домогательства Монро. Ее возмущали претензии актрисы на женатого многодетного мужчину, вот и решилась... Конечно, это могло закончиться для старой девы простым увольнением, но никто не пожаловался, и ей все сошло с рук.

— А откуда вам это известно?

— Вы забыли о прослушке?

К нам по дорожке приближалась пожилая пара, разговаривать при свидетелях на интересующую меня тему не хотелось, и я кивнула на белочку на дереве:

— Смотрите...

В ответ мой новый знакомый достал из кармана два пакетика с орешками и один протянул мне. Я об орешках не подумала, хотя иногда бывала в Рок-Крик и о белочках помнила.

Зверек был слишком осторожен, пришлось пристроить орешек на большом суку у самого ствола и отойти. Белочка быстро спустилась, схватила подарок и мгновенно исчезла — только пушистый хвостик мелькнул.

Конечно, в Рок-Крике не бывает пусто, но там достаточно большой лес, чтобы можно было не бояться быть подслушанными. И все же я оглянулась.

— Жаклин Кеннеди имела к этому какое-то отношение?

— Да.

Он не удивился вопросу, ответил спокойно, словно был готов. Неужели они действительно знают о каждом моем шаге? Кто «они»?

— Какое?

— Самое прямое.

Я даже замерла от изумления:

— Не хотите же вы сказать, что она заставила Мэрилин выпить нембутал или сделала ей укол?

— Нет, конечно. Есть такое понятие: заказчик.

У меня буквально голова гудела от вопросов, но я понимала, что раскладывать по полочкам собеседник ничего не будет. Он не станет объяснять то, о чем я могу догадаться сама, иначе не стал бы вообще со мной встречаться. Значит, спрашивать нужно только самое главное, прояснять поворотные точки, а потом от одной к другой восстановить маршрут самой.

— А исполнители?

— Ну, вы уже знаете, что это не люди Кеннеди и не мафиози...

Я снова замерла.

— Откуда вам известно, что именно я знаю, а чего не знаю?

— Такие папки не держат в компьютерах, подключенных к Интернету. Если хотите сохранить секреты — заведите отдельный нетбук, а еще лучше держите все в голове.

— Но у меня пароль!

— Который вы дважды сменили за последний месяц. И каждый раз на такой, который взламывается с третьей попытки. Браво!

Мне стало совсем не по себе, честное слово, даже видеть на себе красную точку прицела, понимая, что следующий вздох может оказаться последним, и то легче, чем понимать, что ты давно под наблюдением.

— В моем доме «жучки»?

— Нет, это ни к чему.

— «Жучки» прямо в голове? — попыталась я пошутить.

— Зачем, если у вас журналистская привычка все записывать, да еще и с комментариями?

— Но откуда вы, черт возьми, знаете, что именно мой компьютер нужно выпотрошить?!

Его губы тронула усмешка:

— Не нервничайте вы так. Никто ваш комп не потрошил. Просто вы залезли в пару материалов, которые могли интересовать только того, кто уже много знает. Успокойтесь, вам это ничем не грозит. Пока.

Я с тоской подумала, что мое расследование явно закончилось, а наша встреча всего лишь попытка вежливо предупредить меня об этом. Если не пойму — примут другие меры.

— Что я должна сделать, отдать вам все материалы? Уничтожить их?

— Нет. Это все давным-давно неопасно. Кроме того, я же сказал, что вашим находкам едва ли поверят. Сделаем так: сейчас я уйду покататься на лошади, а вы останетесь и немного поразмыслите, подготовив интересующие вас вопросы. Потом мы поговорим еще раз, но очень недолго. Многое вам известно, многое вы уже поняли, вам не хватает лишь нескольких связующих фактов, чтобы картинка пазла сложилась. Если за время моего отсутствия вы эти точки нащупаете, я отвечу на вопросы, если нет — расстанемся друзьями.

— Может, мы могли бы встретиться завтра?

Собеседник помотал головой, в голосе зазвенел металл:

— Нет! Сегодня я покидаю Америку и больше не приеду. Думайте, через час я вернусь.

Глядя ему вслед, я почти паниковала. Совсем рядом тайна гибели Монро, и у меня возможность раскрыть ее, а в голове ни одной, просто ни единой мысли!

Волевым усилием панику удалось остановить, второго шанса узнать, как же все произошло, у меня не будет, значит, я должна использовать этот единственный. И результат зависел от моей собранности, от того, сумею ли всего за час нащупать верное направление, притом что не сумела сделать это за несколько месяцев размышлений и изучения бумаг самого разного толка.

Но выбора не было, на столик кафе веером легли листки, вырванные из блокнота. Я уже знала, что ни одна из версий не сработала, понятно, что Мэрилин помогли уйти из жизни, понятно, что напоив нембуталом и сделав дополнительно клизму, понятно даже, кто это сделал. Но главное действующее лицо — заказчик или организатор — все еще оставалось в тени.

Я просто кратко повторила то, что успела узнать за последнее время, и поняла, что вопросов не имею. Кроме одного: Смит сказал, что кто-то убил Мэрилин для Кеннеди; если это Гувер, то что заставило непримиримого врага братьев вдруг оказать им такую «услугу», просили ли они Гувера об этом и работала ли на ФБР, например, Юнис Мюррей или она оказалась куклой на ниточках?

Это и прочитал вернувшийся с прогулки мой Немо.

Он повертел в руках листок с вопросами, хмыкнул и положил на стол другой — с номером телефона на нем и именем, лично мне незнакомым, — Джо Ланк.

— Имя вымышленное, телефон настоящий. Скажете, что получили его от Стэнли. Я предупрежу, он все поймет.

— О чем с Джо можно говорить, что спрашивать?

Стэнли (теперь мне приходилось называть его так) усмехнулся:

— Обо всем. Он стар и может многое рассказать из того, о чем вы никогда не прочитаете в газетах. Джо сам попросил привести к нему человека, который смог бы записать его откровения, так что вы подвернулись вовремя. Чтобы вы знали, о чем спрашивать: Джо был рядом, совсем рядом с Гувером, настолько, чтобы знать некоторые его тайны и воспользоваться этим, но не настолько, чтобы пострадать. Идеальный сотрудник — незаметный и вездесущий. Удачи, это все, что я могу вам пожелать.

— Спасибо и до свидания.

— Благодарить не стоит, возможно, вы пожалеете, что ввязались в это расследование, и новой встречи тоже не обещаю.

Джо Ланк оказался реальным человеком, он согласился встретиться, но попросил приехать к нему:

— Мне трудно передвигаться. За вами заедет мой племянник, будьте готовы. Возьмите диктофон или на что вы там сейчас пишите. Видео не будет, я слишком стар и страшен, чтобы пугать людей с экрана, но голос мой, как вы слышите, бодр, а память свежа.

Голос действительно был бодрым, хотя и явно старческим.

Почему я так подробно рассказываю о тех, с кем пришлось иметь дело? Эти люди не пожелали давать телевизионное интервью, а часто и отвечать на мои вопросы, просто рассказывали то, что знали и помнили. Они скрывались за вымышленными именами, казалось опасаясь самой тени давно умерших Гувера или Джанканы.

Племянник оказался молчаливым мужчиной средних лет, который на приветствие просто кивнул, подхватил мою сумку (я все же взяла камеру и два фотоаппарата, а также целую стопку блокнотов), вторым кивком отправил меня на заднее сиденье, буркнув:

— Не люблю, когда кто-то сидит рядом...

Больше рассказывать до самой встречи с Джо не о чем. Мы приехали на небольшую улочку к обыкновенному дому, каких сотни в каждом городе, с аккуратно подстриженным газоном и забытым рождественским украшением на двери. Заметив мою усмешку, племянник тоже усмехнулся:

— Этот венок Джил повесила пять лет назад, — словно я знала, кто такая Джил. Но я не стала интересоваться. Он добавил: — С тех пор как она погибла, дядя не позволяет трогать венок. Пусть висит...

Я согласилась:

— Пусть висит, — словно от моего решения зависела судьба старого венка.

Джо Ланк действительно был не первой и даже не второй молодости. К тому же в инвалидной коляске старого образца, которая перемещалась вручную. Но это, видно, устраивало старика.

Рукопожатие худой руки крепкое, взгляд внимательный, даже пронзительный и чуть насмешливый. Он сразу стал мне симпатичен. Времени терять не стал, пригласил меня садиться в большое кресло подле большого же журнального столика на тонких ножках (ностальгия по шестидесятым годам прошлого века?), сам подъехал с другой стороны. Отправил племянника варить кофе и сразу обратился ко мне:

— Анна, Стэнли сказал о вашем интересе. Я недавно просил его найти кого-то, чтобы выговориться, он вчера порекомендовал вас. Интересуетесь убийством Монро?

Уже одно это слово — «убийством» — определило его собственное отношение к делу.

Я кивнула:

— Да. Вы что-то знаете о гибели Мэрилин Монро?

— Все, — кивнул на мою сумку. — Включайте свою аппаратуру, мне трудно говорить, поэтому повторять не буду.

Я настроила диктофон и приготовилась записывать вопросы в блокнот.

— Я работал у Гувера, конечно, имя носил другое, но ведь вам неважно... Достаточно того, что видел и даже имел возможность припрятать кое-что из документов, которыми занималась Хелен Генди. Вы помните, кто такая Хелен Генди?

Конечно, я помнила! Хелен Генди — бессменный секретарь Гувера, та самая, что уничтожала после его смерти его личный архив.

Я сделала все, чтобы не выдать своего волнения, ведь бумаги Гувера именно благодаря Хелен остались за семью печатями. В ФБР допустили ошибку, стоило Гуверу испустить дух, как специальные агенты бросились потрошить его двухэтажный особнячок, рассчитывая найти там нечто и не понимая, что Гувер именно этого и ждал.

А в это время его теперь уже бывшая секретарь Хелен Генди поспешно уничтожала все, что числилось под грифом «Лично». Гувер хитер и поместил в эти папки многое из совсем не личного, но и личные документы Гувера были сверхинтересны и опасны и для современников, и для потомков.

— Вы сохранили часть документов Гувера?

— Да, но большинство вас не касается. Вы прочтете, именно прочтете, а не получите насовсем, только одну папку, ту самую, где о Монро. Остальное уже не существует.

У меня невольно вырвалось:

— Почему?

И тут произошло что-то странное. В голосе старого человека зазвучала настоящая обида, как бы он ни старался ее скрыть:

— Папок было восемь. Таких, которые могли перевернуть мир, но это никому оказалось не нужно. Нынешнее ФБР позволило изображать нас, поколение первых агентов Гувера, недоумками, болванчиками в одинаковых костюмах, пальто и шляпах, собирающими тонны никому не нужной макулатуры...

Мне очень хотелось сказать, что, судя по содержанию открытых архивов, это утверждение недалеко от истины. Джо, видно, понял мои мысли или ожидал их, усмехнулся:

— Только глупцы могут полагать, что у Гувера были одни доклады толпы жаждущих называться агентами ФБР. У него были те, кто так называл себя, и те, кто действительно был ими. И архива тоже два — один для вот таких, кто сейчас распоряжается бумагами ФБР, второй — для себя и своих людей. Не нужно объяснять, что содержание их сильно отличалось?

Джо потянулся к сигарете, вставленной в мундштук, тоже явно времен его молодости, закурил и только после этого продолжил. Я понимала, что ни торопить, ни даже задавать вопросы не стоит, он из тех, кто скажет только то, что решил сказать, и ни слова больше.

— Вы посмотрите последнюю из восьми папок. Две мы рискнули отдать ФБР, те, кто это сделал, были уничтожены уже на следующий день. Еще пять я сжег немедленно, не хотят секретную информацию — не нужно. Но одна осталась, ее вы и прочтете. Если не знать того, что знаете вы, понять, о ком и о чем идет речь, трудно.

В комнату вошел племянник Джо, поставил на стол поднос с ароматным кофе, по знаку Джо подал ему папку, лежавшую на краю каминной полки (камин — явный новодел, вообще вся комната производила странное впечатление собранных из разных эпох вещей, в ней соседствовали тяжеловесные кресла и столик на тонких прямых ножках, камин, оформленный под мрамор и торшер в стиле шестидесятых...), и удалился.

Джо открыл папку, перебрал лежавшие в ней бумаги, закрыл, любовно погладил.

— Я оставил только те бумаги, которых у вас нет. Посмотрите, вам этого будет достаточно, чтобы понять, что и почему произошло. Потом Леон все уничтожит.

— Почему уничтожит и почему я?

— Вы — потому что Питер Джонс и Стэнли сказали, что вы основное узнали сами и вполне достойны получить приз в виде вот этих последних аккордов.

Я обомлела:

— Вы знакомы с Питером Джонсом?

— Конечно. Когда-то мы работали у Гувера, только в разных точках — Питер связывал его с Джанканой, Стэнли занимался прослушкой, а я... я бумажный червь-аналитик. И нам всем троим пора на покой, вечный покой, судьба оказалась жестокой, приготовив в конце муки адовы. — Его губы вдруг тронула почти озорная улыбка. — Но мы ее обманули. Эвтаназия... Питер и Стэнли уже там, я улетаю через несколько часов.

Джо подал мне папку.

— Пейте кофе, Леон хорошо умеет его варить, читайте бумаги, их не так много, но ничего не вынимайте из папки, это будет опасно для вашей собственной жизни. Потом Леон отвезет вас домой. Прощайте. Мы не увидимся с вами даже на том свете, ведь вы попадете в рай, а мы, все трое... впрочем, кто знает?..

Хорошо смазанные колеса его кресла не скрипнули, седая голова скрылась за дверью, а я с нетерпением раскрыла папку.

Бумаг в ней немало, но самых важных с десяток, выучить их даже на память не составило бы труда. И действительно, не знай я, о ком и о чем идет речь, не придала бы значения всем этим пометкам красным карандашом, припискам ручкой, кстати не шариковой, а перьевой, пара старательно вымаранных имен...

Желтоватые от времени листы, выцветший текст... Конечно, сейчас есть умельцы, которые подделывают и древнеегипетские папирусы, но я верила тому, что читала.

На самой папке наискось красным карандашом: «Монро».

Лист за листом поминутная прослушка дома Мэрилин, не только телефона, но и всех комнат. Один час — один лист. Это можно просматривать бегло, особенно те страницы, на которых значится, что Мэрилин отсутствует, а в доме только Ральф Гринсон, хотя интересны и они, потому что документ свидетельствует: Гринсон страшно нервничал, он буквально не мог найти себе места.

Я вдруг осознала, сколь мощные подслушивающие устройства были установлены в доме Мэрилин, если агенты слышали даже шаги Гринсона. Это вам не Спиндел, жучки которого не ловили звук в спальне, будучи установленными в гостиной. И не Оташ, чьи старания не принесли ему от Монро ожидаемых дивидендов, это более серьезно. Зачем, если не ожидание провокации?

Так и есть — на одном из листов расшифровки записей в общий фон вплетается речь агента:

— Сегодня не придет, развлечения не будет...

И поверх пометка красным карандашом:

«Запретить комментарии!»

Ясно, кто-то из подслушивающих агентов не сдержался и высказал свое разочарование вслух, что вызвало раздражение Гувера.

Что за развлечение имел в виду агент? Видно, они развлекались, подслушивая любовные игры Мэрилин, только с кем?

Мне было не по себе от одного чтения. А каково же Мэрилин, если она понимала, что прослушивают, подсматривают, все фиксируют? Каково жить под плотным колпаком и выглядеть при этом на все сто?

Давно ли она заметила этот кошмар, сразу ли поняла, что причина слежки Миллер, а потом — что стала игрушкой, разменной монетой в руках более сильных мужчин?

Может, именно это понимание и толкнуло ее к братьям Кеннеди? У кого искать защиту, как не у них? Мэрилин наивно полагала, что рядом с кем-то из братьев ее оставят в покое, что Гувер не рискнет бороться с ними? Может, кроме чисто женского интереса к Кеннеди, было еще желание спрятаться за их спиной?

«Ты теперь тоже Кеннеди», — сказала ей Пат. Мэрилин поверила в это и жестоко поплатилась.

Сколько времени прошло — не знаю. Кофе действительно был хорош, а кофейник полон. Рискуя устроить себе инфаркт, я подливала и подливала в чашку, поспешно переписывая в свой блокнот содержание некоторых страниц, делая свои пометки. Торопилась, потому что не знала, как долго мне позволят работать с документами.

Просмотрела все, снова и снова возвращалась к некоторым листам, понимая, что именно они и есть разгадка. Главное — запомнить, ничего не пропустить, размышлять буду позже.

Что было потом, просто не помню.

Очнулась на заднем сиденье собственной (!) машины перед своим домом. Рядом лежала моя сумка. Пришлось даже ущипнуть себя за руку, чтобы осознать, что не сплю.

Что это было?! Где я побывала и побывала ли? Существует ли Джо, Леон и папка с документами, касающимися гибели Мэрилин Монро? Все похоже на плохой фильм или дурной сон.

Но в сумке нашелся мой блокнот с записями, сделанными в доме Джо, а еще листок с единственным словом: «Прощайте». И три подписи: Питер, Стэнли, Джо.

Я не знала, как ко всему относиться. Три старика-агента внимательно следили за моим расследованием, а потом перед своим уходом из жизни выложили козыри, которые берегли столько лет. Можно было верить или не верить, но то, что я прочитала в папке перед камином в доме Джо, действительно заполняло недостающие детали пазла, и картинка складывалась полностью.

Вряд ли читателей интересуют мои личные переживания, а вот почерпнутое мной из последней секретной папки заинтересовать должно.

Чтобы понять, что же там могло быть особенного, сначала нужно понять взаимоотношения между действующими лицами трагедии. Лица все те же: кроме погибшей Монро, клан Кеннеди почти в полном составе, Фрэнк Синатра с его боссами, Питер и Пат Лоуфорд, Ральф Гринсон, Юнис Мюррей и Эдгар Гувер.

Большинство персонажей уже знакомы, «темной лошадкой» в этой компании оставался только глава ФБР Гувер, но он для всех темная лошадка.

Мне пришлось вернуться к изучению взаимоотношений Кеннеди времен сенаторства Джона Кеннеди и даже раньше, потому что исток трагедии обнаружился там.

Глава клана Джозеф Кеннеди готов был сделать все, чтобы его сыновья последовательно один за другим поднимали руку, принося присягу американскому народу, и садились за письменный стол Овального кабинета.

Конечно, самым первым должен был стать Джозеф-младший, но и после его гибели оставались трое — Джон, болезни которого даже перечислить трудно, не слишком похожий на Кеннеди Роберт и избалованный Эдвард. Но ни времени, ни замены у Джозефа Кеннеди не было, Джон баллотировался в сенаторы, и отец вложил огромные деньги в его выборы.

О том, как Джозеф Кеннеди договаривался с мафией, повторять не стоит, но ему пришлось договориться и с главой ФБР Эдгаром Гувером. В этом можно не сомневаться, потому что в стране не происходило ничего важного без теневого участия мафии и ФБР.

Гувер знал все и обо всех, это не преувеличение, но эти знания были словно двух уровней — один для любопытствующих, которым удалось бы сунуть нос в архив (таковых нашлось немало, и они возопили, как и я, о прежде бесталанной трате средств налогоплательщиков на ненужный сбор пустой информации о тех, кто не мог представлять никакой опасности для страны).

Второй — для собственного потребления, тот самый объем нужной и действительно опасной информации, которой Гувер мог шантажировать кого угодно — от писателей или актеров до президента.

В этом втором и осели и пленки Оташа, и материалы о любовных похождениях Джона Кеннеди, и любой компрометирующий материал, который удавалось раздобыть на всех остальных.

Гувер знал все и обо всех, а потому всех держал в узде и любого мог заставить делать то, что ему, Гуверу, нужно.

Почему же он никогда не прижимал Кеннеди основательно, даже когда Роберт, став генеральным прокурором, а значит, министром юстиции, обязал всемогущего Эдгара Гувера приходить в свой кабинет с докладом по первому зову? Почему страшный, всесильный Гувер не погубил мальчишку Роберта одним косым взглядом?

Братьев выручил отец. Джозеф Кеннеди недаром был дипломатом (правда, будучи послом в Лондоне и несколько раз высказавшись отнюдь не дипломатично, испортил отношения с Уинстоном Черчиллем и был отправлен обратно в США), он сумел собрать папку компромата на самого Гувера.

Эдгар Гувер отнюдь не святой, а потому материалов набралось немало. Главный укор — Эдгара Гувера невозможно скомпрометировать при помощи любовницы, потому что он... гомосексуалист. В середине XX века это было страшным обвинением, тем более сам Гувер жестоко преследовал всех гомосексуалистов (кроме одного, того самого, с которым спал сам).

О существовании такой папки с компрометирующими материалами знали, но почему-то Кеннеди, даже придя к власти и чуть позже обнаружив, что находится под колпаком у Гувера, свои материалы не использовали.

Почему?

Джозеф Кеннеди недолго наслаждался положением отца президента, его разбил паралич; всегда активный и не мысливший жизни без интриг и бурной деятельности, всемогущий Джозеф Кеннеди оказался на положении овоща, посаженного вместо грядки в удобное кресло.

Куда девались эти документы? Джозеф Кеннеди не мог просто избавиться от них даже после того, как Джон стал президентом.

Но ни Джон, ни Бобби не только не использовали компромат против своего противника, но и не обмолвились о нем даже намеком. У них не было материалов, а сам Джозеф Кеннеди оставался парализован и ничего сказать не мог? Единственным членом клана, с которым он общался даже в таком состоянии, была Жаклин Кеннеди.

Еще раньше, когда отношения Жаклин с Джоном из-за его измен дошли до такой стадии, когда дальше только развод, они даже отдыхать в Европу уехали по отдельности (кстати, после ее первого выкидыша, когда вместо поддержки страдающей супруги Джон Кеннеди укатил с любовницей), Джозеф Кеннеди понял, что Жаклин ему нужна, просто необходима.

Разведенный сенатор, о котором его обиженная супруга может рассказать репортерам слишком много, опасна. Конечно, Джозеф мог заставить Жаклин молчать, а прессу не слушать откровения бывшей снохи, но он предпочел, чтобы эта снова не стала бывшей.

Не хочется вдаваться в историю взаимоотношений Джозефа Кеннеди и Жаклин, а потом взаимоотношений Жаклин с ее неверным мужем, но ходили упорные слухи, что Кеннеди-старший обещал Жаклин миллион за долготерпение, вернее, за то, что она не разрушит карьеру Джона.

Что он обещал Жаклин еще, ведь миллион на ее счетах так и не появился? Или это был не миллион, а нечто, что могло бы держать в руках Джона? Или не Джона, а кого-то другого, например его врагов?

Неужели та самая папка компромата на Гувера была не у Джона или Роберта Кеннеди, а у Жаклин? Если так, то я готова аплодировать Джозефу Кеннеди. У Джона Кеннеди такой материал можно выманить всего лишь угрозой сделать секреты известными жене. А у жены, да еще такой, как Жаклин, которая умело закрывала глаза на то, чего видеть не должна? Угроза должна стать столь серьезной, чтобы заставить Жаклин отдать документы.

Гувер умел ждать, он дождался своего часа...

Записка, написанная явно Гувером, и прямо на ней ответ другим почерком (женским?):

«Только в обмен на материалы». — «Согласна».

Неужели это и есть тот самый договор между Гувером и Жаклин Кеннеди? Жаклин обещала Гуверу вернуть компромат, собранный на него еще Джозефом Кеннеди, в обмен на...

Мешала ли Монро Жаклин Кеннеди? Да, конечно, и даже более чем все другие его любовницы, хотя бы потому, что те не претендовали на место первой леди, прекрасно понимая, что президент никогда не решится на развод.

Все любовницы Джона Кеннеди, мимолетные и долгосрочные, знали свое место — только постель, и не больше. Даже Джудит Кэмпбелл (Экснер), шпионившая за ним для Джанканы и делавшая аборты, не претендовала на место Жаклин рядом с президентом вне алькова.

А Мэрилин претендовала! И на место на трибуне рядом с Джоном, и на место рядом с Робертом. Она вообще поверила, что стала Кеннеди со всеми вытекающими из этого правами.

И уже тем была опасна и для Жаклин, и для Этель. Нет, обе женщины достаточно умны, чтобы не пугаться возможных разводов, но обе прекрасно понимали, что одно дело — слухи о романе братьев с голливудской красоткой, и совсем иное — ее публичное выступление с обличениями. Даже если ничегошеньки не было, если ни Роберт, ни Джон никогда не обещали развестись с женами и жениться на Мэрилин, одна поднятая в связи с этой пресс-конференцией шумиха могла погубить карьеру обоих.

Осознав, что ни президент, ни его брат разводиться с женами, чтобы жениться на ней, не собираются, а клан Кеннеди вовсе не торопится вслед за Пат признавать ее своей, Мэрилин разочаровалась в семействе Кеннеди и решила снова связать свою жизнь с Джо Ди Маджио. Повторное бракосочетание было назначено на 8 августа.

А вот 6-го Монро вознамерилась собрать пресс-конференцию и сделать достоянием гласности то, о чем многие и так догадывались или давно знали, — своей любовной связи с братьями Кеннеди и их обещаниях жениться.

В Америке XX века обещание жениться было сродни клятве на крови, нарушивший его становился презираем обществом. Удивительно, но можно было сколько угодно спать с женщиной, даже рожать с ней детей или вынуждать делать аборты, но только не обещать связать себя узами брака. Это бесчестье, причем не для женщины, а для нарушившего обещание мужчины.

Такая пресс-конференция наверняка стала бы погребальной для карьеры и Джона, и Роберта. Они могли сколь угодно долго сидеть на крючке у мафии или Гувера, Джанкане и Гуверу невыгодно губить послушного президента. А связь генерального прокурора с Блондинкой позволяла посадить на крючок и его.

Я уже писала о том, что такие рассуждения приводили всех исследователей прямо к выводу о несомненной причастности Кеннеди к гибели Монро, мол, именно угроза разоблачения и заставила братьев предпринять решающие шаги.

Но Роберт Кеннеди не душил Мэрилин подушкой, а его сопровождающие не вкалывали ей смертельную дозу барбитурата. Смертельной стала явно клизма, поставленная Юнис Мюррей.

Возможно, со стороны Мэрилин угроза пресс-конференции была пустой, Она не так глупа, чтобы вытаскивать на всеобщее обозрение свои проблемы с семейством Кеннеди. Это означало бы позволить прессе обливать грязью не столько братьев, сколько ее саму. К тому же уязвленная гордость — даже президент и генеральный прокурор обращались с ней как с красивым телом — мешала дать прессе возможность снова смаковать ее проблемы.

Мне кажется, братья Кеннеди зря беспокоились, Монро просто начала бы новую жизнь, возможно, об этом — нежелании играть роли пустышек, о новых планах, новых фильмах и новой семье — и собиралась поведать она репортерам? Но поспешила испугать своих обидчиков и поплатилась. Не стоит дразнить львов, они могут клацнуть зубами.

Мэрилин стала смертельно опасна для клана Кеннеди, и за клан вступилась та, которую Кеннеди своей так и не признали, — Жаклин Кеннеди.

Теперь я отбросила все другие версии, меня интересовало только то, что происходило по договоренности между Жаклин Кеннеди и Эдгаром Гувером, а еще сама договоренность.

Итак, угроза Мэрилин собрать пресс-конференцию больше всего напугала Роберта и Жаклин (может, и самого Джона, но тому нельзя было вмешиваться). Роберт попытался урезонить любовницу, поговорив с ней лично. Он мог обещать что угодно, даже жениться после своего прихода в Белый дом, Монро больше не верила ни единому слову. Она же не дура, и без того была слишком наивна, полагая, что президент променяет свою жену и детей на нее. Ее научили, вернее, проучили. Нет, ее место в Голливуде и перед камерами, но она желала показать всем истинное лицо братьев Кеннеди!

Жаклин была умна и обладала блестящей выдержкой, она не могла позволить себе вцепиться в горло или волосы сопернице, не могла натравить на Монро никого, кроме... Да, кроме Гувера!

Мэрилин лишь подозревала, что ее телефон и дом прослушивают, Жаклин это знала наверняка. Знала, что ни один шаг Роберта или его посланников, ни одно слово не останется неизвестным Гуверу, потому даже если убить Монро, заметя при этом все следы, останется тот самый след в виде прослушки ФБР, который позволит посадить президента и его брата еще на один крючок.

И Жаклин нашла неожиданный выход, блестящий, как она сама. До такого могла додуматься только женщина.

Уничтожить эту препону по имени Мэрилин Монро должен сам Гувер! Не лично, конечно, но руками своих сотрудников. Тогда он не сможет записать на счет прегрешений Кеннеди еще и убийство всеми обожаемой звезды.

Но как заставить Гувера сделать это, да еще и достаточно быстро? Монро для ФБР удобна, подслушивая ее похождения, можно немало узнать. Значит, чтобы вынудить Гувера пойти навстречу, нужно что-то ему обещать или предложить.

Кажется, теперь я понимала, что именно могла предложить Жаклин опасному Гуверу, — то самое досье Джозефа Кеннеди, собранное на главу ФБР.

Так вот о чем записка «Только в обмен на материалы» — «Согласна»! Гувер требует компромат, Жаклин соглашается. У нее просто нет иного выбора. Конечно, это самый сильный и, возможно, последний козырь Кеннеди против ФБР, но, потеряв пост президента, хранить компромат не имело смысла. В игре бывает, когда козыри нужно выложить задолго до ее окончания, а Жаклин даже не играла, она должна была предотвратить катастрофу.

Ай да Жаклин!

Я обожаю Монро, и мне не столь уж симпатична Жаклин Кеннеди, тем более одна из них представала невинной жертвой, а другая заказчицей убийства, но в тот момент я невольно восхитилась умом супруги президента.

Если вдуматься, она тоже жертва. Столько лет терпеть давление клана Кеннеди, у всех на виду, не имея возможности даже поплакать кому-то в жилетку (ее собственная сестра Ли тоже стала любовницей Джона), она была вынуждена «не замечать» любовниц мужа, делать вид, что в семейных отношениях все в порядке.

Каково это — ходить по Белому дому, порядок и уют в котором дело ее рук, опасаясь застать мужа во время занятий сексом с какой-нибудь практиканткой или секретаршей? Каково знать, что в бассейн просто так отправиться нельзя, нужно заранее предупредить охрану, чтобы успели убрать обнаженных девиц, с которыми развлекается президент и кто-нибудь из его приятелей?

Каково, наконец, выслушать от полупьяной Монро обещание вскоре занять место первой леди? А потом намеренно уехать с дочерью на выставку лошадей потому, что Монро будет поздравлять ее супруга с днем рождения прилюдно.

Я вполне понимаю ненависть к Мэрилин со стороны Жаклин, вернее, взаимную ненависть этих женщин. Они могли бы разойтись и больше не слышать друг о друге, но Мэрилин пожелала громко хлопнуть дверью, отомстив братьям Кеннеди (честно говоря, было за что). Эта месть должна была погубить обоих (ничуть не жаль!), но если жена Роберта Этель попыталась просто досаждать Мэрилин по телефону (она ли?), то Джеки нашла иной выход...

Был ли этот выход единственно возможным? Конечно, нет. Можно просто приехать и поговорить, объяснить, пообещать, попросить... Но это не для Жаклин, столько лет терпевшей выходки мужа, с трудом наладившей жизнь в Белом доме и вообще собственную жизнь. Просить у той, которую обнаженной видела почти вся Америка, у той, чья юбка, пусть и в кадре фильма, взлетает, открывая нижнее белье, Джеки не собиралась.

Лето 1962 года у нее прошло под знаком успеха и отдыха. В июне они с мужем летали в Мексику, Жаклин была очарована гостеприимством мексиканцев, а сами мексиканцы супругой президента. 6 августа Жаклин с дочерью Каролиной улетела в Рим, чтобы провести остаток лета в Италии.

Почему именно 6-го? Просто совпадение или все же дождалась результата? Страшное рассуждение, но оно правомерно.

Если все эти рассуждения верны, то между Жаклин Кеннеди и Эдгаром Гувером состоялся своеобразный обмен — жизнь Мэрилин Монро на папку с материалами, компрометирующими главу ФБР.

Обмен состоялся, даже если сам Гувер не приложил к этому ни малейших усилий — просто изъял пленки у Оташа и убедился, что угрозы Роберту нет, а смерть Монро весьма похожа на самоубийство.

Если так, то Жаклин просчиталась: обезопасив братьев от Монро, она лишила их козырей против Гувера. Гувер этим воспользовался, братья были убиты один за другим с разницей в пять лет. Потеряв последнего защитника в лице Роберта, Жаклин предпочла покинуть Америку, выйдя замуж за Аристотеля Онассиса, за что была Америкой почти проклята. Конечно, время лечит все, после смерти и этого мужа Жаклин вернулась в Нью-Йорк и стала жить жизнью обыкновенной женщины.

Вспоминала ли она свою сделку с Гувером (я уверена, что таковая состоялась) и гибель Монро, считала ли себя виноватой? Узнала ли Жаклин о том, что Гуверу и не пришлось уничтожать ее соперницу, достаточно только убедиться в ее гибели?

Даже если знала, изменить что-либо она уже не могла.

Так что же произошло в ночь с 4 на 5 августа в доме Мэрилин Монро?

Она была убита. Смертельной оказалась последняя доза барбитурата, введенная клизмой.

Было ли убийство преднамеренным? И да и нет.

Со стороны исполнительницы — Юнис Мюррей — явно нет, та просто выполнила предписание доктора Гринсона.

Со стороны Гринсона, возможно, тоже. Он не знал, сколько и каких таблеток уже выпила Монро с утра. Врачебная небрежность или ошибка?

Чтобы было понятно, что ее убивали давно и непрерывно (или убивала она сама себя?), достаточно просто перечислить препараты, которые Мэрилин принимала (одновременно) в течение последнего года. Причем одни врачи не знали, что именно назначали другие. Монро требовала от врачей соблюдать тайну, что и делалось. Всегда готов прийти на помощь и раздобыть барбитурат Питер Лоуфорд...

Мэрилин был официально поставлен диагноз «параноидальная шизофрения» (станешь тут шизофреничкой, если за тобой будут круглосуточно подсматривать и круглосуточно подслушивать). Ей прописан торазин. Это сильнодействующее средство, к тому же вызывающее прибавку в весе. Набор веса заставил Мэрилин отказаться от препарата, это было во время съемок фильма «Неприкаянные». Начавшиеся проблемы она пыталась решить при помощи огромных доз других лекарств.

Кроме знакомого уже нам нембутала, Мэрилин пила болеутоляющий (эндометриоз!) наркотик демерол, фенобарбитал НМС, амитал, секонал, хлоралгидрат и еще кучу всякой гадости вводила себе в виде инъекции, например смесь нембутала, фенобарбитала и секонала, называя это «смесью витаминов». Каждое лекарство по отдельности, будучи потребляемо часто, приводит к привыканию, передозировка может вызвать смерть, а уж о смеси и говорить нечего.

Врачи не замечали или не желали замечать эту опасность? Скорее второе.

Гибель Мэрилин была вопросом времени, рано или поздно ее печень не выдержала бы. Накапливаясь, препараты отравляли весь организм.

Она не одна такая, от наркомании лечились и лечатся многие звезды Голливуда и просто известные люди. Слава, популярность, необходимость блистать всегда и везде, постоянно быть в форме собирают свой страшный урожай. Невозможно постоянно жить в свете софитов, быть готовой к щелчку камеры, быть в центре внимания и при этом не подхлестывать себя разными средствами. А они вызывают привыкание, требуется увеличение дозы и... дальше замкнутый круг.

Сейчас такие проблемы даже не скрывают, звезды ложатся в специальные клиники, чистят организм, проходят реабилитацию и возвращаются на съемочные площадки фильмов. Во времена Мэрилин человека с подобными проблемами ждало психиатрическое отделение, крайне жесткие условия и навсегда погубленная репутация.

Мэрилин погибла, потому что слишком многим была безразлична судьба ее и слишком многим мешала она сама.

Мэрилин осталась жить, потому что красоту нельзя убить даже с помощью яда.