Главная / Публикации / М. Морган. «Мэрилин Монро»

Глава третья. «Норма Джин — оглобля»

Многие биографы описывали жизнь Нормы Джин в Лос-Анджелесском детском доме, и большинство из них сходится во мнении, что девочка провела в нем два года, с 1935 по 1937. Однако, судя по документам, последняя выплата Грейс Годдард детскому дому датируется 21 июня 1936 года, причем она явно забрала Норму Джин из приюта в октябре 1936-го, так как именно с этого времени она стала получать пособие на ребенка.

Норма Джин переехала к Годдардам на Барбара-корт, 3107. После жизни в приюте возможность обрести семью стала для девочки праздником. Грейс нравилось проводить с ней время, они обе были поклонницами Джин Харлоу, и Грейс стала прикладывать усилия к тому, чтобы вырастить из девочки кинозвезду. Вместе со своей сестрой Энид Неблкэмп Грейс поощряла в своей маленькой подопечной любовь к актерской профессии. Как впоследствии вспоминала подруга Энид, Кэтрин Ларсон, «тетя Энид и тетя Грейс никогда не сомневались, что у Мэрилин получится завоевать Голливуд, они были так уверены, потому что считали ее невероятно красивой».

Вдохновленная мечтой о славе, Грейс брала Норму Джин на студию «Columbia», где работала в архиве, и показывала свою воспитанницу коллегам. Одна из них, Лейла Филдс, впоследствии рассказывала биографу Морису Золотову, что Грейс обожала Норму Джин и везде ее с собой водила, убеждая девочку, что ее ждет карьера кинозвезды. Филдс поддержала уверенность Грейс в успехе Нормы Джин, но для себя сделала вывод о том, что «Грейс словно помешалась на этом ребенке».

Другой коллега Грейс, Олин Глисон Мерфи, вспоминал: «Мисс Макки попросила кого-то привести девочку в лабораторию за час до обеденного перерыва. Нас, работников, представили ей, причем каждого представляли одинаково: "Детка, познакомься с Олином. Олин, это Норма Джин. Правда красавица? Норма Джин, пожми руку доброму дяде. Вот так, хорошо, теперь повернись спиной и покажи, какой у тебя на платье большой бант"». Это повторялось каждый раз, причем Грейс всем рассказывала, что девочка станет кинозвездой, когда вырастет. Мерфи называл это «промыванием мозгов», которое не прекращалось, пока Норма Джин была рядом с Грейс.

Дом Годдардов нельзя было назвать дворцом, но по крайней мере он был лучше приюта. Грейс держала кокер-спаниелей, и Норма Джин много с ними играла. Жизнь снова стала налаживаться, хотя денег семье Годдард катастрофически не хватало, и пару раз Грейс и Норме Джин приходилось стоять в очереди, чтобы принести домой хотя бы черствый хлеб. Бебе, дочь Дока, вспоминала впоследствии: «Папе трудно давалась роль кормильца семьи».

В 1937 году к финансовым проблемам добавились и другие. В январе, когда Глэдис перевозили из Норуолкской больницы в Портленд, штат Орегон, она сбежала от санитаров, устроив большой переполох. Происшествие скрывали от Нормы Джин, но репортаж об этом появился 21 января на страницах «Los Angeles Times».

Некоторое время спустя произошло еще два печальных события. Во-первых, скоропостижно скончалась любимая актриса девочки Джин Харлоу, что повергло Норму Джин в тяжелую депрессию. Во-вторых, в сентябре 1937 года Грейс получила тревожные вести из Лас-Вегаса.

Ее дядя Кирби Уиллетт собирался оставить работу в «Union Pacific railroad», выйти на пенсию и переехать со своей женой Мини на ферму возле Сан-Диего. Он много лет работал на железной дороге, так что и он, и Мини с нетерпением ждали переезда из Лас-Вегаса в пригород Калифорнии. К сожалению, 16 сентября по дороге в свой новый дом Кирби попал в автокатастрофу и погиб. Грейс и Док поженились в доме Уиллеттов в Лас-Вегасе, поэтому известие о смерти дяди Кирби потрясло Грейс.

Трагедия только подлила масла в огонь, так как в это время Годдардам приходилось нелегко, и некоторое время спустя Грейс решила, что ей и Норме Джин лучше пожить отдельно от семьи. Они переехали к сестре Грейс Энид Неблкэмп, где Норма Джин подружилась с юной дочерью Энид Дианой, которая впоследствии рассказывала своей дочери Джо: «Норма Джин была очень милой и прекрасно ладила с мамой. Мама говорила, что она довольно умна, и что ее семье не нравится, когда ее считают глупой блондинкой».

Спустя много лет сложилось мнение, что Грейс увезла девочку из своего дома на Барбара-корт, потому что Док Годдард приставал к ней, когда напивался. В это с трудом верится, особенно если учитывать тот факт, что Норма Джин через несколько лет вернулась к Годдардам и поддерживала связь с семьей до самой смерти Грейс. Почти через шестьдесят лет дочь Дока Элеанор «Бебе» Годдард так прокомментировала эти сплетни для фан-клуба «Все о Мэрилин»: «Папа никогда не трогал Мэрилин. Он и правда был дамский угодник: он любил женщин, они отвечали ему взаимностью, но все это было только напоказ. Я никогда не встречала более верного мужчины, чем мой отец».

Может, так оно и было, но в отношениях Дока и Грейс явно возникли проблемы, так что следующие полгода Грейс и Норма Джин провели в бесконечных переездах от Неблкэмпов к тете Грейс, Ане Лоуэр, и обратно. В это время Док снимал комнату у миссис Коры Э. Френч на Гиперион-авеню, 920, причем в договоре он весьма амбициозно назвал себя режиссером. В конечном итоге супруги помирились и переехали в дом на Одесса-авеню, 6707. Для них это была перемена к лучшему, но для Нормы Джин не совсем: ей пришлось покинуть и Неблкэмпов, и Лоуэр и переехать к своей тете Олив Монро.

Олив Монро в девичестве носила фамилию Бранингс, а 20 сентября 1924 года в Сан-Диего вышла замуж за брата Глэдис Бейкер — Мэриона Отиса Монро. У супругов было трое детей: Джек, Ида Мэй и Олив Элизабет. 20 ноября 1929 года, спустя девять месяцев после рождения третьего ребенка, Мэрион сказал жене, что должен уйти по делам, но обещал вернуться к ужину, который в семье подавали в 18.30. Однако он так и не вернулся, а все попытки найти его оказались тщетными. Неизвестно, считала ли Олив, что муж бросил семью или что с ним случилось несчастье, но, чтобы получить помощь от государства, ей пришлось объявить себя вдовой и подать прошение о пособии для нуждающихся.

Хотя Олив поддерживала отношения с Глэдис и даже однажды навещала ее в больнице, вряд ли она обрадовалась, когда Грейс попросила ее присмотреть за Нормой Джин. В 1937 году Олив вместе с детьми жила со своей матерью Идой Мартин, которая исповедовала «христианскую науку». Находясь в трудном положении, она могла утешаться мыслью о 30 долларах в месяц, которые ей присылали на содержание Нормы Джин и которые действительно могли выручить ее. Так что в декабре 1937 года Норму Джин отправили к семье Мартин-Монро на Оксфорд-авеню (ныне Оксфорд-стрит).

Ситуация была не из легких: в доме было полно женщин, да еще и шумный двенадцатилетний мальчуган, всем хотелось личного пространства и внимания. Семидесятидвухлетняя мать Иды, Олив Хендерсон, тоже жила с ними, что также нагнетало атмосферу. Характер у старухи был тяжелый, так что Норма Джин запомнила только ее жутковатые истории о том, как жилось в прежние времена, и ругань за то, что девочка порвала чье-то платье.

Как и другие детские воспоминания, рассказы Мэрилин о семье Монро-Мартин были не особенно веселыми: впоследствии она жаловалась, что всегда была последней в очереди в ванную, так что вода ей доставалась вонючая и холодная. Особенно яркие воспоминания сохранились у нее о Рождестве: «Всех детей под елкой ждали подарки. Мне достался маникюрный набор за 10 центов, а в то время, уж поверьте, я меньше всего думала о кутикуле».

Однако не все было так плохо. Норма Джин подружилась со своей кузиной Идой Мэй, которая спустя много лет рассказывала, что они вдвоем вечно попадали в истории: однажды они решили сбежать в Сан-Франциско: в другой раз им пришло в голову приготовить вино (по-настоящему, давя виноград босыми ногами), но только развели вонь под крыльцом. Именно с Идой Мэй Норма Джин поделилась переживанием о том, что до переезда в приют она подверглась домогательствам и много дней после этого пыталась в буквальном смысле смыть с себя эту грязь, часами просиживая в ванной.

Пока Норма Джин жила в семье своей тети, она ходила в школу Ланкершим на Бэкмэн-авеню. В это время она много фантазировала, особенно по пути домой из школы, который была неблизким: «Школа находилась в Северной части Голливуда, нужно было пройти через пустырь, — вспоминала она. — Он был старый, грязный и зарос сорняками, но как только я оказывалась там, пустырь превращался в волшебное тайное место. Тут я могла стать кем угодно из тех, о ком мечтала все уроки напролет».

3 марта 1938 года, когда Норма Джин еще жила с Монро-Мартинами, Лос-Анджелес пострадал от катастрофического наводнения. Ночью вода, хлынувшая с гор, поглотила город и пригороды и понемногу начала отступать только к рассвету, но причиненный стихийным бедствием ущерб был гигантским. В газетах писали, что он исчислялся 25 000 000 долларов, дома остались без электричества, тысячи людей спасались бегством от вышедших из берегов рек.

Семья Мартин-Монро, как и другие, пострадала: дом на Окснард-авеню пришлось покинуть. В официальных документах значится, что деньги на содержание Нормы Джин поступали Иде Мартин до августа 1938 года. Но в интервью для фан-клуба «Все о Мэрилин» ее сводная сестра Бебе Годдард сообщила, что девочка переехала от Мартинов после наводнения и на время поселилась у брата Грейс Брайана Этчинсона, который жил с женой Лотти и дочерью Джеральдин на Ист-Палмер-авеню, 1826. Видимо, пока Норма Джин была у них, семья Монро-Мартин получала за нее деньги, что и помогло им выжить.

После переезда к Этчинсонам Норме Джин снова пришлось сменить школу. Теперь она ходила в школу на Уайн-стрит, где училась в детдомовский период. Но не успела девочка снова привыкнуть к учителям и одноклассникам, как в сентябре 1938 года Грейс отправила ее жить к Ане Лоуэр, женщине, которая, вероятно, оказала на Норму Джин самое большое влияние.

Эдит Ана Лоуэр, которую все звали Ана, была теткой Грейс по отцовской линии. Ей было пятьдесят восемь, когда Норма Джин переехала к ней. Одно время Ана была замужем за джентльменом по имени Эдмунд Эйч «Уилл» Лоуэр, вместе они приобрели недвижимость, которая приносила им скромный доход. К 1938 году Ана была уже в разводе, но продолжала получать деньги от недвижимости и умножала свой доход, работая на благо «христианской науки». Она жила в двухэтажном доме на Небраска-авеню, 11348, где занимала верхний этаж, а квартиру на первом этаже и дом по соседству сдавала внаем. По утрам соседи часто видели, как она подметает тротуар, убирая с дороги плоды, опадавшие с фиговых деревьев, которых было вокруг превеликое множество. «Она была довольно симпатичной, знаете, самая что ни на есть бабушка, — вспоминал друг Мэрилин Билл Персел. — Очень проворная, дом всегда держала в чистоте: ни пылинки!»

Переехав к тете Ане, Норма Джин ждала самого худшего. Она жила здесь прежде, когда у Грейс были семейные проблемы, и предполагала, что это будет временное пристанище в бесконечной череде приемных семей. Однако, оказавшись у Аны Лоуэр, Норма Джин не только нашла утешение, но и ближе познакомилась с «замечательным человеком», который изменил всю ее жизнь и научил верить в себя. Тетя Ана была очень добра к Норме Джин, любила ее: а этого как раз и не хватало девочке, которая теперь очень привязалась к тете.

Ана была истинным адептом «христианской науки». В 1935 году она отправилась в Сан-Франциско, чтобы поддержать своею сестру Хэтти в отчаянных попытках побороть рак. Добросердечная Ана старалась сделать для Нормы Джин все, что было в ее силах, и кроме прочего брала девочку на богослужения. Глэдис Бейкер исповедовала ту же религию, так что происходящее не было для Нормы Джин в новинку, хотя девочка и не видела пользы в вере. «Я читала книгу миссис Эдди [основательницы христианской науки и автора книги "Наука и здоровье, с ключом к Писаниям"] и пыталась применить ее мысли к своей жизни, но для меня это не имело смысла», — рассказывала Мэрилин впоследствии.

Именно в то время, когда девочка переехала к Ане, она достигла половой зрелости, что, к сожалению, только прибавило ей переживаний. Менструации были настолько болезненными, что часто она не могла встать с пола и только стонала от боли. Тетя Ана, которой уже не грозили «критические дни», изо всех сил старалась помочь Норме Джин, но все было напрасно. «Христианская наука» не признавала таблеток, так что Ана обращалась к своей вере, пытаясь вернуть девушке хорошее самочувствие. «Тетя Ана молилась за меня, но, видимо, я настолько сильно верила в свою боль, что она не могла ее победить», — вспоминала Мэрилин много лет спустя. Болезненные месячные и эндометриоз отравляли жизнь Мэрилин до самой смерти.

В остальном жизнь Нормы Джин с Аной была тихой и спокойной. Девушка обожала пожилую даму, которая в ответ дарила ей любовь и заботу, как никогда необходимые Норме Джин. Но снова начались проблемы в школе. Девочка сильно заикалась и одевалась довольно бедно, так что дети над ней смеялись. В школе Соутелл Норма Джин пошла в седьмой класс. Друзей у нее почти не было, и она всегда чувствовала себя не в своей тарелке: «В школе я была тихоней. Душой компании меня бы никто не назвал. Все так бойко разговаривали, использовали модные словечки и рассказывали смешные анекдоты, а я стояла рядом, как дурочка, и не знала, что сказать». Дело усугублялось тем, что девочка была худенькой и высокой, и другие ученики постоянно обсуждали ее внешность. Ее дразнили «Норма Джин — оглобля» и считали ничем не примечательной дурочкой. Ей было очень обидно, когда какой-то мальчишка из класса сказал: «Хоть бы ноги у тебя потолстели, что ли». Но дома ее всегда ждала Ана, готовая выслушать и утешить, а ведь раньше никто и не думал этого делать.

В начале 1939 года Норме Джин пришло письмо от Грейс, где говорилось, что у нее есть сестра по матери Бернис. Конечно, Грейс знала о Бернис и ее умершем брате Роберте уже много лет, но не считала себя вправе рассказывать о них воспитаннице. Грейс получила письмо от Бернис, которая сообщила, что Глэдис находится в Государственной больнице Эгню. Глэдис рассказала ей о Норме Джин и попросила старшую дочь забрать девочку из приюта. Пораженная Бернис, которая прежде и не подозревала о существовании сестры и долгое время считала мать погибшей, написала Грейс, а та в свою очередь, переслала письмо Норме Джин.

Девочка, всю жизнь мечтавшая о семье, была потрясена до глубины души тем, что у нее обнаружилась сестра, и хотела знать о ней все. 7 октября 1938 года Бернис вышла замуж за Пэриса Миракла, молодые поселились в Пайнвилле, штат Кентукки, скоро у них должен был родиться ребенок. Грейс сразу же написала письмо Бернис, в котором рассказала о том, как сложилась судьба Нормы Джин, и о том, что Глэдис всегда мечтала жить вместе со своими детьми. После этого Норма Джин написала сестре сама и отправила ей фотографию: так начались очень важные в ее жизни отношения, которые продолжались почти двадцать три года, до самой ее смерти. Возникновение Бернис заставило Грейс задуматься, и она спросила, не хочет ли Норма Джин переехать к сестре. Правда, возникло две проблемы: во-первых, Глэдис всегда была против того, чтобы Норма Джин покидала штат Калифорния, и во-вторых, у Бернис не было ни средств, ни места, чтобы принять у себя сестру. Позже Грейс убедилась в этом лично, когда останавливалась в Пайнвилле по пути в Западную Виргинию.

Спустя год после того, как Норма Джин переехала к Ане, ей снова пришлось сменить школу, и хотя девочка отставала по арифметике, ей неплохо давались английский и литература, а однажды ее сочинение об Аврааме Линкольне даже было признано лучшим в классе. Это, казалось бы, скромное достижение помогло Норме Джин обрести уверенность в себе, она вдруг перестала считать себя глупой. Кроме того, ее тощая фигурка начала приобретать формы, что привлекало внимание одноклассников: «Тогда у мальчиков были не машины, а велосипеды. Они проезжали мимо дома и свистели или сигналили клаксонами. Кое-кто развозил газеты, и мне газета всегда доставалась бесплатно».

Внимание было приятно Норме Джин, но иногда оно было не таким уж желанным. Однажды, возвращаясь домой из школы, на углу она увидела мальчика постарше ее, который стал кричать вслед девушке непристойности. Надеясь, что это было исключение из правил, она не обратила на него внимания и пошла домой. К сожалению, на следующий день грубиян ждал ее на том же месте, он был таким навязчивым, что Норма Джин пожаловалась подруге: это начинало ее пугать. Проблему помогли решить владелец одного из магазинов и местный полицейский. «Парня отпустили, но сделали ему серьезное предупреждение, — вспоминала невестка Мэрилин Элида Нельсон, — после этого никто в округе не смел приставать к Норме Джин по дороге домой».

Вскоре мальчики стали провожать ее до дома, и, когда путь был окончен, молодые люди часто стояли на улице и разговаривали. Мимо проходили другие ребята, останавливались, и вскоре на тротуаре собиралась большая толпа, так что тетя Ана в конце концов впускала их в дом, шутя, что они «просто банда какая-то». Повышенное внимание послужило толчком к тому, что Норма Джин впервые — хотя и не очень удачно — влюбилась. Ее избранником стал двадцатидвухлетний парень, который жил через дорогу, всегда здоровался с ней и трепал по макушке. Однажды Норма Джин стояла возле дома, а ее возлюбленный шел мимо, направляясь в кино. Он спросил, не составит ли Норма Джин ему компанию, и она, не веря своему счастью, тут же побежала за разрешением к тете Ане. Получив его, она запрыгнула в машину, предвкушая романтическое свидание. Вскоре она сама начала уставать от собственного наигранного поведения (да и играла она, прямо скажем, фальшиво): «Я была неловкой, хихикала, в общем, вела себя глупо». Она смеялась над тем, как он ведет машину, сама открыла дверь и упала при входе в кинотеатр, так что молодой человек отвез ее домой, не имея ни малейшего желания снова ее приглашать. (Считается, что этим парнем был будущий актер Ховард Кил, с которым Мэрилин некоторое время встречалась в конце 1940-х годов).

После первой любовной неудачи уверенность Нормы Джин в себе сильно пострадала. Девочки в школе говорили, что ее наряды безвкусные и немодные, и это еще больше угнетало ее. Однажды она вернулась домой в слезах, потому что ее опять обидел кто-то из девчонок, но тетя Ана утешила ее. «Неважно, что кто-то смеется над твоей одеждой или над тем, где ты живешь, — сказала она. — Важно то, какая ты на самом деле. Просто будь собой, это самое главное».

Вдохновляющие слова тети Аны, которая по большей части советовала не обращать внимания на мнение окружающих, принимать все как должное и усердно трудиться для достижения поставленных целей, медленно, но верно возвращали Норме Джин уверенность. В скором времени она научилась краситься, и это помогло ей смелее соглашаться на свидания с одноклассниками. «Вот так я незаметно научилась ходить на свидания», — рассказывала она.

Норма Джин стала большой поклонницей Джинджер Роджерс. Девочка, которая жила через дорогу, подарила ей фотографию актрисы. Норма Джин решила, что хочет быть как Джинджер, и, к своему изумлению, обнаружила, что тетя Ана не только не стала ругать ее за эту мечту, но посоветовала читать вслух стихи, никогда не критикуя ее только что проявившийся талант. Годы спустя Мэрилин говорила: «Она больше всех поощряла меня в моем страстном желании стать актрисой».

К несчастью для Нормы Джин, здоровье тети Аны слабело, но, чтобы девочка не переживала, женщина не подавала виду, и старалась держаться изо всех сил. «В свои шестьдесят она была очень доброй, достойной и мудрой женщиной, — рассказывала Мэрилин. — У нее были проблемы с сердцем, но она ничего мне не говорила». Вместо этого Ана продолжала давать девочке советы, подбадривать ее, постепенно внушая ей мысль о том, что одиночество — это не так уж и плохо, и приучая Норму Джин всегда быть собой и твердо стоять на ногах. Мэрилин вспоминала: «Я этого не понимала тогда, а ведь она хотела подготовить меня к тому, что ее не станет».

В конце концов стало очевидно, что, какой бы молодой ни была душа тети Аны, физически она просто не могла больше брать на себя заботы о подростке, и Норме Джин пришлось искать новый дом. Болендеры продолжали навещать девочку, но к ним она вернуться не могла. В итоге в феврале 1940 года было решено, что Норма Джин должна снова поселиться со своей опекуншей и бывшей приемной матерью Грейс и ее мужем Доком Годдардом.

Норма Джин переехала к Годдардам на Арчвуд-стрит, 14743. С ними жила дочь Дока Бебе. Детство Бебе было трудным: ей пришлось жить в приемных семьях, а ее мать страдала психическим расстройством — так что у девочек оказалось много общего.

Норма Джин пошла в среднюю школу Эмерсон. Спустя много лет сотрудник архива Рой Тернер взял интервью у некоторых ее одноклассников, и большинство из них хорошо отзывались о Норме Джин. Правда, все они обращали внимание на то, что девочка выглядела очень одинокой. «Я нечасто видела ее в школе, — вспоминала Сэриан Лосман, — но и в эти редкие моменты она всегда была одна». Рон Андервуд рассказывал: «Она была какой-то стеснительной и замкнутой, похоже, друзей у нее почти не было». Ему вторил Том Айши: «Почти все время она была одна».

Одноклассники говорили, что она «одевалась очень просто», вспоминали «голубой костюм, который она часто носила». Но все резко изменилось, когда Норма Джин вдруг начала расцветать. Она стала обращать внимание на свою одежду и прическу, Грейс научила девочку, как нужно накладывать макияж и ухаживать за собой. Норма Джин и Бебе проводили много времени вместе, придумывая наряды и прически; некоторыми идеями девочка делилась со своей сестрой Бернис, а многие наброски Бебе хранила у себя до конца своих дней. Одиночество потихоньку отступало: Норма Джин записалась в школьный хор девочек, подружилась с Бобом Стоттсом, Бетти Дагген и Биллом Хейсоном, которые учились классом старше.

Стоттс познакомился с Нормой Джин почти сразу после ее поступления в школу Эмерсон, он помог ей собрать разлетевшиеся от ветра бумаги и тетрадки. Они разговорились и вскоре подружились, ездили на экскурсии, играли в монополию дома у Стоттса, болтали с матерью Боба, Дороти Мюер.

«Она была такая милая, — вспоминает Боб Стоттс, — очень рассудительная, она всем нравилась. Никто не слышал о ней ничего плохого. Я никогда не видел, чтобы она плакала или была не в настроении. Иногда мы с нашей компанией после школы заваливались ко мне, чтобы перекусить и потанцевать. Норма Джин всегда помогала маме убрать со стола и только потом присоединялась к веселью. А танцевать она любила, и это у нее отлично получалось».

Норма Джин учила мальчишек современным танцам, часто под музыку вроде «Begin the Beguine» и, если у них не получалось, добродушно над ними смеялась. Вообще она часто хихикала в обществе мальчиков. Мать Стоттса Дороти в 1973 году рассказывала: «Она никогда не грубила, всегда была очень милой. Тихая, немного замкнутая девочка, но что ей ни скажи, она начинала хихикать».

Девочка постоянно смущалась: «В разговоре Норма Джин все время запиналась и жутко краснела от этого, — рассказывала Дороти. — Она так часто бывала у нас в то время, что практически стала членом семьи».

25 февраля 1940 года Норма Джин, Бетти Дагген и Бил Хей-сон поехали на озеро Грин-Вэлли с семьей Стоттса, есть даже фотографии, изображающие, как они играют в снегу. В поездке не обошлось без приключений: когда компания возвращалась домой, с горы скатился огромный камень и попал прямо в капот автомобиля. Норма Джин сидела сзади на откидном кресле, и, когда Дороти Мюер сказала ей, что они были на волосок от гибели, девочка засмеялась: «У меня непробиваемая голова! Камень бы отскочил, и следа не осталось бы!».

Когда зима сменилась весной, поездок стало больше, на этот раз компания отправилась в пустыню полюбоваться цветами. Дороти Мюер вспоминала, что Норма Джин набрала огромный букет и прижимала его к себе, «как маленькая девочка». «Не видела ничего прекраснее», — сказала Норма Джин Дороти. О ее любви к цветам впоследствии рассказывал и ее бойфренд Билл Персел, который вспоминал, как девушка любовалась колыхающимися на ветру цветами и всегда говорила, что от них «так и веет свободой».

Грейс пообещала Норме Джин, что больше девочка не будет переезжать с места на место. Грейс в любой момент была готова выслушать Норму Джин, а та постепенно привыкала и проникалась доверием к ней и и к другим членам семьи. Ей нравилось проводить время с ними и с зятем и невесткой Грейс Энид и Сэмом Неблкэмпами. Существуют даже кадры, снятые позднее, где Норма Джин примеряет новую шубку и красуется перед семьей возле дома Неблкэмпов.

«Мне кажется, в семье с ней хорошо обращались, выглядела она счастливой», — вспоминал Боб Стоттс. Его мать подтверждает это: «Норма Джин в юности жила среди хороших людей, а опекуны заботились о ней как родители».

Дом на Арчвуд-стрит, где Норма Джин жила с Грейс и Доком, примыкал к дому семейства Догерти, хороших друзей Годдардов. Этель Догерти и Грейс частенько болтали, облокотившись на разделявший их участки забор, дружба их продолжалась много лет. У Этель был сын — крепкий парень по имени Джим, пятью годами старше Нормы Джин. Бебе и Норма Джин казались ему детьми, так что никакого интереса к девочкам он не проявлял.

В то время Джим встречался с молодой женщиной Дорис Дреннен, завоевавшей в 1940 году титул королевы красоты в округе Санта-Барбара. Они познакомились, когда Дорис жила у своей сестры Джоан и зятя Джона Ингрэма, который был учителем Джима Догерти в школе Вэн-Найз. Дорис рассказывала: «Норма Джин была на пару лет меня младше. После школы она приходила в дом к Джимми и ждала, пока приемная мать придет с работы и заберет ее. Я подбрасывала Джимми до дома, если ему нужно было переодеться или что-то захватить с собой. Обычно я ждала его в машине. Норма Джин играла в мяч на улице. Она ударяла по мячу, затем подбрасывала его в воздух, ловила, оглядывалась на меня и снова бросала его».

Никто из них тогда не знал, что отношения Джима Догерти с Дорис будут больной темой для Нормы Джин в течение нескольких следующих лет.

Все началось в 1941 году, когда Годдарды решили переехать в дом побольше на Одесса-стрит, 6707, где они жили в конце 1930-х годов. Грейс и Док быстро отремонтировали дом, и на фотографиях, сделанных после ремонта, он выглядит довольно уютным: большой обеденный стол, кресло-качалка, рояль, множество книг, буфет и зеркало во весь рост. В сентябре 1941 года Норма Джин и ее сводная сестра Бебе перешли в школу Вэн-Найз. Возник вопрос, как девочкам добираться до дома, и Грейс попросила Этель Догерти, чтобы вечером Джим подвозил девочек на Одесса-стрит. Он неохотно согласился, и они условились, что Бебе и Норма Джин после школы будут приходить в дом Догерти и ждать Джима.

В первый раз девочки пришли, пока Джим спал перед «ночной сменой»: тогда он работал в компании «Lockheed». Девочки расшумелись и разбудили Джима, который, придя в ярость, отругал их. Но извинения Нормы Джин смягчили гнев Джима, и он больше не мог злиться на них.

Незадолго до этого Джим сделал предложение Дорис, но та ему отказала. Как позднее рассказывал Джим, девушка заявила, что он не сможет обеспечивать ей ту жизнь, к которой она привыкла, и их отношения сошли на нет. Но для Нормы Джин трагедия Джима оказалась удачей, и она решила попробовать пофлиртовать с симпатичным парнем. По дороге домой она всегда старалась сесть в середине, чтобы можно было потрепать Джима по колену, смеясь над его шутками. Дошло до того, что Бебе стала чувствовать себя лишней в этих поездках. «Насколько я помню, когда Джимми подвозил нас с Нормой Джин домой, они постоянно заигрывали друг с другом», — говорила она впоследствии членам фан-клуба «Все о Мэрилин». Дело шло к первому свиданию, которому были очень рады Грейс Годдард и Этель Догерти и которое произошло на рождественской вечеринке в компании Дока «Adel Precision Products». Молодые люди танцевали, и Джим внезапно понял, что ему очень весело. Норма Джин, казалось, тоже наслаждалась вечером и прижималась к нему во время медленных танцев. Они начали встречаться, но хотя они очень нравились друг другу и им было хорошо вместе, Джима беспокоила пятилетняя разница в возрасте. Отношения оказались под угрозой, но тут Годдарды ошеломили всех новостью: они собирались переехать из Калифорнии в Западную Виргинию и не предполагали брать с собой Норму Джин.