Главная / Публикации / М. Морган. «Мэрилин Монро»

Глава вторая. Мечты и кошмары

Забрав девочку у Болендеров, Глэдис поселила ее в доме англичан Джорджа и Мод Аткинсон, у которых была двенадцатилетняя дочь Нелли.

В 1915 году Джордж Аткинсон оставил семейный бизнес, торговлю рыбой, в Гримсби и отправился за океан в Соединенные Штаты в надежде устроиться в Голливуде. 27 октября 1919 года в Лос-Анджелес прибыли Мод и Нелли, и семья поселилась в доме на бульваре Санта-Моника, 4716. Надежды Джорджа надежды на успех оправдались не в полной мере: он исполнял эпизодические роли в кинокартинах, а также был дублером британского актера Джорджа Арлисса. К 1930 году Аткинсоны переехали в небольшой дом на Ла-Бейг-авеню, 1552, который находился в двух шагах от главной в городе киностудии, а затем на Эфтон-плэйс, где в 1933 году они познакомились с Глэдис Бейкер.

У Аткинсонов Норма Джин попала в совершенно другую атмосферу, чем в семье Болендеров. Этих англичан Мэрилин называла «счастливыми, веселыми и беззаботными». Однако беспечное существование супругов приводило ее в замешательство, потому что все, что она наблюдала в их доме, в первые семь лет ее жизни осуждалось. Норма Джин молилась за Аткинсонов и мучилась угрызениями совести каждый раз, когда ей случалось веселиться вместе с ними или слушать рассказы об их развлечениях. «Они могли пропустить пару стаканчиков, курили, любили танцевать и играли в карты — меня учили, что все это страшные грехи. Но Аткинсоны казались мне очень милыми».

Норма Джин прожила у Аткинсонов несколько месяцев, в это время она часто бывала в Китайском театре Граумана и прикладывала руки к отпечаткам рук знаменитостей на Аллее славы. Она часами просиживала в кинотеатре, завороженно смотря на актеров и актрис, а затем изображала их дома, в своей маленькой спальне. Она влюбилась в кино и мечтала стать знаменитой актрисой, как ее новый кумир Джин Харлоу.

Но не все было так безоблачно. Несколько дней спустя после переезда на Эфтон-плэйс Норму Джин зачислили в школу на Сельма-авеню. Это была еще одна перемена в жизни девочки, и, конечно, ей было еще страшнее из-за того, что в первый раз в новую школу ее никто не провожал.

В интервью Лайзе Уилсон в 1952 году Мэрилин вспоминала, что всех остальных детей в школу приводили родители, и когда учительница, у которой в мыслях не было дурного, спросила, не умерли ли ее мама и папа, смущенная девочка ответила: «Думаю, да, мэм». Одна из учениц, наблюдавших эту сцену, воскликнула: «Мамочка, смотри! Эта девочка — сирота!» Это поразило Норму Джин настолько, что она, по ее собственным словам, «прижалась к стенке и зарыдала».

В конце концов Глэдис сдержала слово и взяла кредит на небольшой дом с тремя спальнями, который находился на Эрбол-драйв, 6812, неподалеку от «Голливуд Боул». Глэдис купила дом в надежде на то, что сможет жить вместе со всеми своими детьми под одной крышей, и хотя Грейс Макки умоляла ее не взваливать на себя такую ответственность, как кредит, Глэдис не прислушалась к ее увещеваниям. В сентябре 1933 года Норма Джин с матерью поселились в их первом общем доме, но по обоюдному согласию с ними поселились и Аткинсоны, которые помогали выплачивать кредит и присматривали за Нормой Джин, пока Глэдис была на работе.

Спустя годы Мэрилин называла дом на Эрбол-драйв «симпатичным домиком на несколько комнат. Мебели в нем не было, только две койки, на которых мы спали, кухонный стол и пара стульев к нему». Но материальные трудности с лихвой окупались тем, что Норма Джин впервые в жизни была с матерью. Глэдис изо всех сил старалась хорошо заботиться о дочери, они ходили в кино и даже однажды съездили на остров Санта-Каталина. В тот день Норме Джин разрешили не ложиться спать в положенное время, и она смотрела, как мать танцует на выступлении оркестра Курта Хука в казино «Каталина». Глэдис старалась приобщить Норму Джин к «христианской науке» — религиозному учению, которое она исповедовала, и даже привлекала ее к ритуалам, иногда практикуя на ней обряд «исцеления». Дела еще больше пошли на лад, когда Глэдис нашла рояль, который, как ей сказали, когда-то принадлежал актеру Фредрику Марчу. Она поставила его в пустой гостиной. Инструмент стал сердцем дома, и Глэдис говорила Норме Джин, что однажды она будет сидеть у камина и слушать, как дочь играет на рояле.

Ее мечтам, увы, не суждено было воплотиться в жизнь: произошли события, которые повредили рассудок Глэдис. Незадолго до того, как она забрала Норму Джин у Болендеров, дед Глэдис Тилфорд М. Хоган покончил с собой. В местной газете писали, что 29 мая 1933 года он повесился в амбаре, пока его жена ходила за покупками. Вскоре после этого, 16 августа 1933 года, от туберкулеза почек умер сын Глэдис Роберт «Джаспер» Бейкер. Юноше было всего пятнадцать, но за столь кроткую жизнь на его долю выпало много несчастий.

Печальные вести дошли до Глэдис уже после того, как они поселились вместе с Нормой Джин, и стали для женщины настоящим ударом. Сначала она разразилась обвинениями в адрес младшей дочери: «Почему не ты? Почему не ты?» — кричала она испуганной девочке. Психика Глэдис всегда была слабой, а теперь она впала в тяжелую депрессию, из которой не могла выйти. Она больше не находила в себе сил работать, чтобы поставить дочь на ноги.

В 1934 году душевное состояние Глэдис все больше ухудшалось, она наблюдалась в больнице Лос-Анджелеса. Грейс Макки старалась помогать ей и Норме Джин, но такая ноша была ей не по плечу. В итоге Грейс убедили выставить дом на продажу, и 21 октября 1934 года в «Los Angeles Times» появилось объявление: «Продается дом в английском стиле с тремя спальнями и тремя ванными комнатами, цена 4500 $».

В то время единственными игрушками Нормы Джин были пустые бутылки из-под виски. Она вспоминала: «Мне кажется, я была первой девчонкой с коллекцией бутылок. Я выстраивала их в ряд на обочине дороги, и, когда мимо кто-нибудь ехал, я спрашивала: "Не хотите ли виски?"». Матери с каждым днем становилось все хуже, и Норма Джин стала чувствовать себя никому не нужной: «Я была ошибкой. Маме я была не нужна. Мне кажется, она не хотела, чтобы я появилась на свет. Видимо, я помешала всем ее планам. Но я надеюсь... Мне все же хочется верить... Что она меня любила».

Однако Глэдис уже не способна была любить кого бы то ни было. Кризис наступил в январе 1935 года, когда у нее случился нервный срыв. Норма Джин завтракала на кухне, как вдруг услышала шум в прихожей. Мать заходилась в крике, а Аткинсоны безуспешно пытались ее успокоить.

Когда в этот день девочка вернулась из школы, матери не было дома, и на вопрос, где она, Норме Джин ответили: «Твоя мама очень больна, вы теперь долго не увидитесь».

«Я подумала, что на самом деле мама умерла, а мне просто не говорят, чтобы я не плакала, — рассказывала она. — Я долгие годы не знала о том, что мать жива». Глэдис не умерла, но 15 января 1935 года ее признали сумасшедшей и поместили в государственную больницу в городе Норуолк.

В книге Лоис Бэннер и Марка Андерсона «ММ — личное: Из частного архива Мэрилин Монро» («MM — Personal: From the Private Archive of Marilyn Monroe», 2010) было опубликовано письмо, написанное сестре Мэрилин, Бернис, в 1962 году Гарри Чарльзом Уилсоном, который, как он утверждал, встречался с Глэдис в то время. «Ее болезнь стала для меня настоящей трагедией, я едва пережил это», — писал он. Он рассказывал, как ухаживал за Глэдис за год до нервного срыва, водил ее и Норму Джин в рестораны, возил девочку на бульвар Голливуд смотреть Рождественский парад — фактически они были одной семьей. Он всем сердцем полюбил Глэдис и признался ей в своих чувствах в канун Рождества 1934 года, но его мечтам не суждено было осуществиться: вскоре она попала в больницу. «Тогда я чуть не сошел с ума от горя», — рассказывал Уилсон.

Судя по письму, Уилсон навещал Глэдис в больнице в течение нескольких лет и писал ей письма, но в 1945 году их связь прервалась. «Я постоянно за нее молился и плакал по ночам от тоски по ней», — писал он. Его слова звучат правдоподобно: Уилсон пишет о том, что широкой публике неизвестно.

О нем самом известно не очень много: он родился в 1891 году, работал судостроителем и до встречи с Глэдис Бейкер как минимум дважды был женат. Сейчас невозможно ответить на вопрос, отвечала ли Глэдис на чувства Гарри, но одно можно утверждать с уверенностью: его любовь к этой женщине не угасала долгие годы, и снова женился он только в 1970 году, незадолго до смерти.

Но в 1935 году Уилсон не имел никаких официальных связей ни с Глэдис, ни с Нормой Джин, поэтому Грейс Макки решила взять на себя ответственность за подругу и ее дочь. 25 марта 1935 года Грейс подала прошение на опекунство, после чего попыталась разобраться с имуществом и долгами Глэдис.

Норму Джин решили оставить в доме на Эрбол-драйв у Аткинсонов, так как девочка привязалась к супругам и снова вырывать ее из привычной обстановки было незачем. Правда, из-за болезни матери девочка часто страдала от одиночества. Судя по документам, на этой улице, совсем недалеко от дома 6816, в то время жили разные семьи. И несмотря на то, что на улице постоянно играло множество детей, Норма Джин, мучимая комплексом неполноценности, чувствовала себя с ними не в своей тарелке.

Однажды девочка решила забавы ради пробежать вокруг квартала, ее остановили соседские мальчишки и спросили, что она делает. Не успела Норма Джин ответить, как один из них выпалил: «Не трогайте вы ее. Она же как ее мать — психованная». Такие замечания и стали причиной, по которой Мэрилин чаще всего говорила, что ее мать умерла.

Часто рассказывают о том, что в возрасте девяти-десяти лет Мэрилин подверглась сексуальному насилию. Как утверждала сама Мэрилин, однажды «джентльмен» по имени мистер Киннелл, с которым они жили в одном доме, позвал ее к себе в комнату, запер дверь и приступил к девочке с недвусмысленными намерениями. Все версии произошедшего сходятся в одном: скорее всего, мужчина просто приставал к девочке, а не изнасиловал ее. Когда ей удалось освободиться, она бросилась к приемной матери и рассказала ей о случившемся, та же отвесила ей оплеуху за вранье.

Некоторые биографы посчитали эту историю выдумкой Мэрилин и других людей, например Доналда Уолфа, который утверждает, что все это произошло еще до переезда, когда Норма Джин жила на Эрбол-драйв, а пощечину ей дала родная мать. Кроме того, Уолф утверждает, что растлителем был не кто иной, как Мюррей Киннелл — характерный актер, которому своим звездным часом в Голливуде обязана Бетт Дэвис и который играл с Джин Харлоу в фильмах «Враг общества» (1931), «Тайная шестерка» (1931) и «Городское чудовище» (1932).

Сейчас трудно судить о том, был ли Мюррей Киннелл замешан в этой истории, но если то, о чем пишет Уолф, правда, то когда же это на самом деле случилось и почему Киннелл жил в доме на Эрбол-драйв?

Мэрилин никогда не упоминала, что этот инцидент произошел в то время, когда она жила с Глэдис. Вероятно, она пыталась защитить мать, оправдывая ее пощечину, а возможно, Глэдис к тому моменту уже отправили в Норуолк. В доме на Эрбол-драйв было всего три спальни, поэтому для квартиранта места едва ли хватило бы, да и то либо Аткинсонам, либо Глэдис пришлось бы делить свои комнаты с дочерьми.

Как сказано выше, Джордж Аткинсон был дублером известного актера Джорджа Арлисса, а тот волею случая был другом Мюррея Киннелла. Вместе они снимались в таких фильмах, как «Вольтер» (1933), «Дом Ротшильдов» (1934) и «Кардинал Ришелье» (1935), причем съемки последнего проходили в марте 1935 года, когда Норма Джин все еще жила у Аткинсонов. Возможно, Аткинсоны переселили Норму Джин к Нелли, чтобы в доме было больше места, а Джордж Аткинсон мог пригласить Мюррея Киннелла пожить в свободной комнате, и у того действительно была возможность домогаться юной Нормы Джин. Что на самом деле случилось в этом доме, навсегда останется тайной, но ясно одно: с тех пор девочка стала заикаться, когда волновалась, например если нужно было вслух читать что-то в классе. «Из-за постоянного страха я начала заикаться, — вспоминала она. — А когда я заикалась, другие смеялись надо мной».

Довольно много сказано о том, как Норму Джин забрали у Аткинсонов. Одни склоняются к мысли, что причиной тому была Грейс Макки, которой не нравилось, как семья обращалась с девочкой, но это не совсем верно: судя по письмам, Норма Джин поддерживала связь с Нелли Аткинсон еще много лет, а Грейс разрешала Аткинсонам навещать Норму Джин. Другие утверждают, что Аткинсоны всей семьей вернулись в Англию и не могли больше присматривать за девочкой, но это не соответствует действительности.

Транспортные документы того времени свидетельствуют о том, что Мод и Нелли Аткинсон отправились в Великобританию летом 1924 года на три месяца, а других бумаг, отражавших маршруты семьи вплоть до середины 1930-х годов, не сохранилось. Есть, однако, свидетельство о том, что Аткинсоны подумывали о переезде в Англию после того, как у Глэдис произошел нервный срыв. 18 февраля 1935 года брат Джорджа Ричард умер у себя дома в Гримсби, и его смерть вполне могла сподвигнуть семью на возвращение. По-видимому, пока Аткинсоны обдумывали эту возможность, обстоятельства сложились так, что поездке не суждено было случиться. Архивные документы утверждают, что их дочь Нелли была подружкой невесты на свадьбе своей подруги Маргарет Эпплтон в конце мая и появлялась на девичнике, многочисленных вечеринках и церемониях в течение года. Она сама вышла замуж 17 мая 1939 года, а объявление о свадьбе гласило, что семья родом из Гримсби, но теперь живет в Голливуде. Кроме того, в марте 1944 года умерла Мод, и в некрологе говорилось о том, что она прожила двадцать пять лет в южной Калифорнии, поэтому даже если поездка в Англию и состоялась, то была весьма непродолжительной.

На самом деле расставание Нормы Джин с Аткинсонами связано с тем, что после несчастья, случившегося с Глэдис, Грейс пришлось продать имущество подруги, чтобы выплатить ее долги. Принадлежавший Глэдис седан «Плимут» 1933 года (за который она, кстати, еще выплачивала кредит) числится в описи вместе с роялем фирмы «Franklin» (его в итоге купила тетя Грейс Анна Лоуэр) и радиоприемником. Грейс тщательно подсчитывала все расходы; в протоколе судебного заседания есть информация о том, что 22 мая 1935 года миссис Аткинсон получила 25 долларов на содержание Нормы Джин, но дальнейших выплат не последовало. Через пять дней, 27 мая, дом на Эрбол-драйв был снова выставлен на продажу и 12 июня перешел к прежним владельцам, Уайтманам.

Много лет спустя, проезжая мимо со своей невесткой Элидой Нельсон, Норма Джин указала ей на дом. «Я жила здесь, — сказала она, — пока мама не заболела. Здесь было так красиво! Прекрасная мебель, кабинетный рояль, и у меня была своя комната. Сейчас все это кажется сном».

Покинув дом на Эрбол-драйв, девочка перешла под опеку Элси и Харви Джиффен, которые жили на Хайланд-авеню, 2062. Харви Джиффен познакомился с Глэдис, когда она работала в кинолаборатории, и из дружеских чувств согласился приютить Норму Джин. Супруги полюбили девочку, они даже хотели ее удочерить. Но Глэдис, находившаяся в больнице, не дала им своего разрешения, как когда-то не дала его Болендерам. Глэдис твердо стояла на том, что никто не смеет забирать у нее дочь, но почему-то никто не объяснил этого самой Норме Джин. «Никто не хотел меня удочерять, — вспоминала она впоследствии, — и я не понимала почему».

В начале лета Грейс и Олив Монро, невестки Глэдис, приехали в Норуолк и устроили персоналу больницы допрос с пристрастием о ее состоянии. В письме от 15 августа Грейс рассказывала подруге Миртл ван Хайнинг о своем разговоре с доктором: «Он сказал, что тот тип психоза, который наблюдается у Грейс, хуже всего поддается лечению. У нее нарушено развитие мозга. Ее мозг обследовали флороскопом (так!), и выяснилось, что он в три раза меньше, чем нужно».

Доктор объяснил, что если бы у Глэдис все было благополучно и кто-то о ней заботился, она смогла бы жить нормальной жизнью. Однако ее болезнь неизлечима, и хотя ее могут отпустить из больницы ненадолго, но если что-нибудь заставит ее нервничать, ей станет еще хуже.

К сожалению, сама Глэдис и не подозревала о том, насколько тяжелым было ее состояние, и пребывала в полной уверенности, что однажды она сможет вернуться к работе в «RKO Pictures», где она была на хорошем счету у коллег. Спустя годы Грейс вспоминала, что в компании Глэдис действительно любили и уважали, считали «честной, трудолюбивой, хозяйственной, надежной и дружелюбной». Один из коллег описывал ее как «скромную дамочку, которая сидела за своим склеивающим пленку аппаратом и не отвлекалась даже на разговоры, пока не закончит работу». Это похоже на правду, но руководители компании решили, что у них нет времени возиться с Глэдис Бейкер и ее болезнью. Их терпение лопнуло, и Грейс оказалась между двух огней: теперь она знала, что ее подругу ни при каких обстоятельствах не возьмут обратно на работу.

Когда стало ясно, что Глэдис и Норме Джин не суждено быть вместе, встал вопрос о постоянном доме для девочки. Болендеры мечтали, чтобы Норма Джин вернулась к ним, но Грейс не одобрила этого, хотя прежние приемные родители возили девочку к матери в Норуолк. Нэнси Болендер Джеффри вспоминала: «Часто по воскресеньям мы забирали ее из дома, где она в тот момент жила, и отвозили в Норуолкский институт психологии повидаться с матерью. Мы сидели на лужайке, ели и смотрели, как Норма Джин играет с мамой. Болендеры старались как могли сохранить связь матери с дочерью. Норма Джин всегда была рада нам и возможности навестить маму».

10 августа 1935 года Грейс Макки уехала в дом своих дяди и тети в Лас-Вегас и там в тайне от всех вышла замуж за человека по имени Эрвин «Док» Годдард — разведенного мужчину, у которого было трое детей: Нона, Элеанор (Бебе) и Джон. Грейс познакомилась с Годдардом за три года до этого. Тогда она поддержала его в стремлении сделать карьеру в кинематографе и познакомила с режиссером малобюджетных фильмов Элом Роджеллом, который дал ему роль в одной из своих картин. Впоследствии Годдард несколько раз снимался в массовке, но успех, о котором он так мечтал при встрече с Грейс, обошел его стороной. Он продолжал ухаживать за Грейс и однажды, когда она гостила у него на Элеанор-авеню, 6146, сделал ей предложение. Она ответила согласием, хотя о свадьбе было решено никому не говорить, чтобы не расстроить Норму Джин. После недельного свадебного путешествия пара вернулась в Лос-Анджелес. Новости на киностудии, как известно, расходятся быстро, так что номер «Los Angeles Times» от 19 августа 1935 года был переполнен сообщениями о молодоженах.

Тайное стало явным, и Грейс приложила все усилия, чтобы убедить Норму Джин в том, что даже при новых обстоятельствах девочка по-прежнему дорога ей. Чтобы доказать ей это, Грейс даже переселила дочь подруги к себе на Барбара-корт, но трудное финансовое положение и приезд дочери Годдарда Ноны заставили женщину через несколько недель изменить свое решение. 13 сентября Норма Джин впервые увидела то место, где ей предстояло провести ближайшие годы.

Сиротский приют Лос-Анджелеса располагался в здании из красного кирпича в самом центре Голливуда. Для Нормы Джин хуже места было не придумать: всего в паре кварталов располагалась Эфтон-плэйс, где находился ее первый общий дом с матерью. Норме не говорили, куда ее ведут, но, едва ступив на крыльцо, она увидела табличку и сразу поняла, что происходит. С криками «Я не сирота! Я не сирота!» напуганная девочка отчаянно пыталась уговорить Грейс забрать ее домой, но все было тщетно. Не успев опомниться, она очутилась в общежитии для воспитанниц приюта в южном крыле здания, в комнате на двенадцать человек.

«Она казалась просто огромной, — делилась Мэрилин воспоминаниями с журналистом Джимом Хэнэганом из "Redbook", — хотя, возможно, это было и не так. Может быть, я просто запомнила ее такой». Там было две спальни: большая и маленькая, причем считалось, что маленькая лучше, и каждая девочка стремилась жить именно в ней. «Не знаю почему, ведь все равно это был приют», — рассказывала Мэрилин в 1962 году. Норма Джин жила в большой комнате, ее кровать стояла рядом с окном, за которым виднелось здание студии «RKO», что навевало грустные воспоминания. «Я часто сидела у окна и плакала, — говорила она. — Ведь когда-то там работала мама».

Норме Джин казалось, что мир несправедлив к ней: маму забрали, а саму ее отдали в приют, хотя она не сирота. Однако девочка была здесь не единственной, у кого родители были живы. Исследования показывают, что в то время в приюте большинство детей были из неполных семей, а Норма Джин считала, что ее семья как раз такая: по словам матери, отец девочки умер.

И все-таки Норма Джин чувствовала, что с ней поступили несправедливо, и никогда по-доброму не отзывалась о времени, проведенном в приюте, до конца своих дней рассказывая о том, как ей там было плохо. «Сбитой с толку несчастной девочке действительно могло так показаться», — сообщила Маргарет Ингрэм, которая в 1960-е годы работала заведующей сиротского дома. Однако она настаивала на том, что жизнь в приюте не была настолько кошмарной, как следует из слов Мэрилин.

Тем временем Грейс Годдард жила обычной жизнью: днем работала в кинолаборатории, а ночами ходила на репетиции пьесы «Скелеты в шкафу», которую ставила Колумбийская лига драматургов. Премьера состоялась в театре Уилшер-Эбелл 29 сентября 1935 года, примерно за две недели до того, как Норму Джин определили в приют, так что вряд ли девочка успела увидеть «тетю Грейс» на сцене, но та наверняка рассказывала Норме Джин о постановке, когда приезжала в приют навестить ее.

Грейс старалась навещать девочку каждую неделю, привозила подарки, водила в парикмахерскую и в кино. Она беспокоилась о здоровье ребенка и когда увидела Норму Джин очень грустной после приезда миссис Болендер, сразу же написала письмо заведующей интернатом Зуле Дьюи. В недатированном письме она просила, чтобы никому не было позволено видеться и разговаривать с маленькой Нормой Джин Бейкер без ее письменного разрешения. Далее она уточняла, что особенно нежелательными являются визиты Иды Болендер, потому что они расстраивают ребенка. Грейс составила список людей, которым позволялось навещать Норму Джин: Элси и Харви Джиффин, Мод, Джордж и Нелли Аткинсон, невестка Глэдис Олив Монро и мать Олив миссис Мартин.

6 декабря 1935 года миссис Дьюи прислала Грейс ответное письмо на печатном бланке Лос-Анджелесской организации сиротских приютов:

Дорогая миссис Годдард!

Когда миссис Болендер была здесь, я просила ее не разговаривать с Нормой о ее матери.

Врачи говорят, что миссис Бейкер не сможет поправиться, значит, девочка должна понемногу привыкать к этой мысли.

Не могли бы Вы написать всем, кто, по Вашему мнению, может навещать Норму? На всякий случай. Если я просто скажу дежурным имена тех, кого Норме можно видеть, может случиться ошибка.

Норма сама не своя с тех пор, как приезжала миссис Б. Она выглядит несчастной. Когда она натворит что-нибудь, то всегда просит: «Миссис Дьюи, не говорите тете Грейс, что я плохо себя вела». Она очень вас любит.

Я выполню Вашу просьбу. Мы готовы сделать все, чтобы Норма была счастлива, а вы довольны.

Искренне Ваша,
(Миссис) З.С. Дьюи

Хотя Мэрилин всегда настаивала на том, что жизнь в приюте была ужасной — часто истории об этом переплетались с рассказами о сиротке Энни, — на самом деле там, по всей видимости, неплохо заботились о детях. Каждое воскресенье все они получали по пять центов на карманные расходы, эти деньги хранились вместе с конфетами в шкафу. Кроме того, каждые два месяца к ним приходил парикмахер Сэм Дэвид, который устраивал праздник причесок: дети выбирали себе стрижки, какие им нравились, и в этот день им было позволено ложиться спать позже обычного.

У приюта был сад, в котором можно было погулять, летом ребята ездили на Манхэттен, где на пляже у детского дома было свое здание, а каждый год в октябре в приюте устраивалась ярмарка фруктов и варенья. Этот праздник длился два дня, со всей округи приходили посетители, им показывали, как устроен приют, а они дарили ребятишкам варенье, желейные конфеты, шоколад, консервированные фрукты и овощи в честь нового учебного года.

Множество событий происходило в рождественское время. В декабре 1935 года, всего три месяца спустя после появления Нормы Джин в приюте, Лос-Анджелесское отделение Национальной ассоциации промышленных бухгалтеров-калькуляторов организовало для детей поездку в клуб офицеров армии и флота, где был устроен невероятный праздник в честь Рождества. К ребятам пришел Санта-Клаус, подарил им подарки, после этого был торжественный ужин, и к семи вечера воспитанники вернулись в детский дом. Несколько дней спустя, 18 декабря, участники федерального театрального проекта устроили для всех детей в приюте, включая Норму Джин, представление с клоунами, фокусниками, танцорами, акробатами и певцами.

В канун Рождества дети посетили методисткую епископальную церковь на Уайн-стрит, некоторых выбрали в хор, и они пели гимны в рождественский день в зале над столовой, а затем всем дарили подарки: свитера (ручная работа мастеров из клуба вязания), белье, рубашки, брюки или юбки.

Билл Фреденхолл появился в детском доме в марте 1934 года, за полтора года до Нормы Джин. У него осталось много воспоминаний о проведенном здесь времени, особенно запомнились ему рождественские дни: «На Рождество нас несколько раз возили на замечательные праздники. Помню, в один год праздничный вечер вел Джо Э. Браун. Вы его знаете как "ухажера" Джека Леммона из фильма "В джазе только девушки". На таких праздниках нам дарили подарки, однажды мне и моему брату подарили по целому комплекту: костюмы, рубашки, галстуки и туфли. Мы надели их, когда выпускались из интерната в 1940 году».

В разных комнатах приюта стояли украшенные елки, а под ними детей ждали подарки. На фотографиях из приюта времен пребывания в нем Нормы Джин мы видим детей, прижимающих к груди игрушечных лошадок, больших кукол, роликовые коньки, плюшевых медвежат. Кроме того, подарки поступали от местных жителей и даже от пожарной бригады. Билл Фреденхолл вспоминает: «Пожарные баловали воспитанников на Рождество, они приезжали под вой сирен на машинах, битком набитых подарками. Это было так здорово! Они навещали нас каждый год. Рождество было важным праздником в детском доме, и это еще раз доказывает, что руководство старалось сделать нашу жизнь лучше — представьте, и это в разгар Депрессии, так что нам очень повезло».

Вскоре после того, как Норма Джин освоилась в приюте, ее попросили присматривать за Биллом, так как он был младше и наставники полагали, что девочке будет полезно заботиться о ком-то еще, кроме себя. У всех воспитанниц были маленькие «сыновья», эта традиция сохранялась вплоть до 2005 года, когда детский дом закрылся. «Мы гуляли с Нормой Джин в саду после ужина, — рассказывает Билл. — Она качала меня на качелях с другими малышами, я очень хорошо помню качели, руки, которые то обнимают, то отпускают меня. Когда наступал вечер, она целовала меня перед сном».

В приюте день Нормы Джин начинался с завтрака, затем она чистила зубы и язык. Делалось это потому, что перед выходом на улицу всех детей осматривала медсестра, и если на языке у кого-нибудь оказывалось что-то хоть чуть-чуть подходящее под определение «налет», ребенок получал порцию касторки. Поэтому все старались содержать рот в идеальной чистоте.

После осмотра Норма Джин отправлялась в школу на Уайн-стрит, обучение в которой она впоследствии называла самым трудным из всего, что ей приходилось делать. По словам Мэрилин, всем девочкам приходилось носить дешевые платья в клетку и ей частенько приходилось слышать за спиной шепот других учеников: «Они детдомовские».

Перейдя в эту школу, девочка очень быстро подружилась с тремя мальчиками из класса. Дружба, правда, длилась недолго — до тех пор, пока мальчики не узнали, что она живет в приюте. Мальчики стали над ней смеяться, так что дружбы не вышло, а Норма Джин еще больше замкнулась в себе. «Я всего стеснялась и боялась», — вспоминала она позднее.

Школа находилась недалеко от принадлежащей детскому дому рощи, и в холодную погоду Норма Джин и другие воспитанники любили выбежать во двор и смотреть на дым, который валил от канистр с горящим маслом и защищал растения от мороза. После школы девочка шла домой и могла поиграть до ужина, после еды можно было послушать радио или почитать книгу из довольно обширной библиотеки, большую часть которой подарил приюту Оливер Харди из знаменитого дуэта Лорел и Харди.

По выходным Норма Джин посещала воскресную школу в методистской церкви, где каждому ребенку давали пенни на пожертвования. Правда, некоторые стали хитрить и прятать монетки у себя, особенно удобно было мальчикам прятать пенни в галстук, так что они весьма кстати «терялись», когда нужно было их отдать.

Но выходные состояли не только из посещения церкви. Иногда ребят куда-нибудь возили, например, в цирк братьев Ринглинг, в цирк Тома Микса, в «Ambassador Auditorium», обсерваторию в парке Гриффин, на Ле-Бре-авеню, где были смоляные ямы, в разные парки. Билл Фреденхолл вспоминает также день рождения Ширли Темпл на киностудии и еженедельные походы в кино в студию «RKO», которая располагалась неподалеку от детского дома. Во время таких событий воспитанники получали автографы и подарки, а также пару монеток от актеров. Сцены для некоторых фильмов снимали на территории приюта, так что дети иногда даже попадали в кадр.

Когда Норма Джин подросла, ей предоставили возможность подрабатывать в прачечной или на кухне — и это породило многочисленные споры о том, какова была ее жизнь в приюте. Спустя много лет Мэрилин рассказывала репортерам, что ей приходилось мыть горы посуды. Билл Фреденхолл объясняет это так: «Мэрилин говорила о подработке на кухне. Нам платили за это, причем помощники на кухне требовались каждый день. Мы много работали, даже готовить помогали... Помню, мне нравилось намазывать нескончаемые куски хлеба сливочным и арахисовым маслом, затем нужно было положить сверху листья салата и сложить в сумку вместе с яблоками и апельсинами».

Но как же быть с рассказами Мэрилин о горах посуды и нескончаемой работе? «Уверен, что история про посуду была приукрашена ее биографами, — отмечает Билл. — Им нужно было описать жизнь бедной-несчастной девочки. В приюте работало не больше двадцати человек, включая повара, медсестер и прачек, но нас все любили, они старались дать нам хорошее воспитание и заботились о нас как могли».

Одной из тех, кто отвечал за воспитание детей в приюте, была миссис Зула Дьюи, с которой Грейс переписывалась о Норме Джин. Чуть ли не единственным приятным воспоминанием Мэрилин о детском доме было то, что миссис Дьюи разрешала ей немного нарумяниться, и то, что она позволила ей оставить у себя любимую собаку. У миссис Дьюи было доброе сердце, но, когда было нужно, она умела призвать детей к дисциплине.

О жизни детей в приюте рассказывали множество страшных историй, но мало какие из них правдивы. Одна из самых диких выдумок связана с празднованием дней рождения. Говорили, что имениннику привозили огромный торт, и все дети пели ему «С днем рождения тебя!». Но торт был необычный: он был сделан из дерева, и только в середине лежал кусочек настоящего торта. Сиротка съедал его, а деревянный торт ставили обратно в шкаф до следующего дня рождения. Однако это неправда. «Деревянный торт? Сильно сомневаюсь, — рассказывал Билл Фреденхолл. — Такого я никогда не видел. Я не помню, как мы отмечали дни рождения. Но я почти уверен, что миссис Дьюи сумела бы найти возможность угостить нас хотя бы конфетами».

О днях рождения Билл не помнит, но доподлинно известно, что ежегодно Лорина Энн Тэплин, отец которой, Джадж Тэплин провел в этом приюте восемь лет, устраивала для детей праздник. 19 апреля 1936 года Лорина приехала в интернат, накормила воспитанников приюта тортом с глазурью, мороженым и повела их всех в кино. Все дети были на торжестве, и, скорее всего, Норма Джин тоже.

По большей части Норма Джин старалась избегать проблем в приюте, она изо всех сил пыталась наладить свою жизнь там: хорошо училась, вела себя скромно и благопристойно, участвовала во всех мероприятиях, хотя иногда и попадала в передряги, как любой десятилетний ребенок. Когда годы спустя Мэрилин спросили о ее детских шалостях, она призналась в том, что поддалась на убеждения «трудных» подростков и согласилась перебраться через забор и убежать из приюта. Конечно, побег не удался, и не успели мятежники глазом моргнуть, как их вернули обратно в детский дом.