Главная / Публикации / М. Морган. «Мэрилин Монро»

Глава семнадцатая. Миссис Миллер

1957 год должен был стать началом новой жизни для Мэрилин и Артура. После короткого отдыха на Ямайке они решили обновить дом в Роксбери, недалеко от старого дома Миллера, и сняли квартиру на 57-й Ист-стрит, 444 (Нью-Йорк), где наконец вернулись к «нормальной» жизни. На самом деле их жизнь в Нью-Йорке была настолько «нормальной», что впоследствии Мэрилин сказала журналистке Эльзе Максвелл: «Нас никто не замечал, никто больше не обращал на нас внимания. Мы с Артуром могли спокойно гулять по улице, и нас никто не беспокоил».

Новая квартира располагалась неподалеку от старого жилья актрисы в районе Саттон-Плэйс, и Мэрилин тут же принялась за ремонт: нужно было покрасить стены почти во всех комнатах в белый цвет, убрать перегородку между гостиной и столовой. Мэрилин повесила на стену портрет Авраама Линкольна, а на самое почетное место поставила свой рояль.

Она превратилась в домохозяйку: «Каждое утро я встаю и готовлю ему завтрак. Так прекрасно знать, что тебе есть о ком заботиться. Смотрите, какая дивная кулинарная книга — "Готовим с удовольствием". Читаю ее каждый день. Учусь!»

В итоге ее муж набрал восемнадцать фунтов¹ за первые полгода их брака, и его врач порекомендовал ему ограничить употребление жирной пищи. Когда Миллера спрашивали, отчего он так поправился, он заявлял: «Виной всему ее стряпня и удовлетворенность жизнью».

«Я с ума по нему схожу, — заявила Мэрилин репортерам в 1957 году. — До этого мне не удавалось жить стабильной и спокойной жизнью, а теперь у меня появился дом. Вот так открытие в мои-то годы! Благодаря Артуру я изменилась. Драматургам все и всё на свете интересно. Когда я стала женой Арта, я поняла, как неисчерпаема и разнообразна жизнь».

Мэрилин занималась не только домашним хозяйством. Она писала стихи, каталась на велосипеде вдоль Ист-Ривер, играла в теннис, бродила по хозяйственному отделу универмага «Bloomingdale's». «Я не могу удержаться от покупки, когда нахожу что-то для дома. Особенно в период распродаж, — рассказывала она. — Я становлюсь просто неуправляемой: скупаю мебель, садовые инструменты, корм для птиц, одежду для Артура». Ей нравилось отыскивать его любимые продукты. Однажды она пришла в неописуемый восторг, когда в «Bloomingdale's» случайно услышала разговор двух пожилых дам, обсуждавших достоинства колбасного магазина на 3-й авеню, в котором они когда-то часто бывали. Актриса пулей вылетела из универмага, поймала такси и поехала в магазин, который, к сожалению, к тому времени был закрыт и заменен автомобильной стоянкой. Разочарованная Мэрилин вернулась домой с пустыми руками.

Но у нее были и куда более серьезные занятия: уроки у Страсбергов, знакомство с секретарем Мэй Райс, сеансы у нового психоаналитика. Мэриан Крис родилась в Вене. К тому времени, когда ее стала посещать Мэрилин, ей исполнилось пятьдесят семь лет. 27 февраля 1957 года, за несколько недель до их первого сеанса с актрисой, Мэриан потеряла мужа. Ее порекомендовала Мэрилин Анна Фрейд, но отношения с новым доктором у звезды были сложные, и через несколько лет они привели к трагедии.

Несмотря на то что Милтон Грин все еще фотографировал Мэрилин для актерских проб, они все больше отдалялись друг от друга, и актриса решила уволить его из «Marilyn Monroe Productions». Последней каплей стало пожелание Грина указать его в титрах «Принца и танцовщицы» как исполнительного продюсера: эту мысль Мэрилин, конечно, не одобрила. Она созвала срочное собрание директоров компании, и 11 апреля официально заявила о том, что ей никто не сообщил о само-избрании Милтона на должность исполнительного продюсера «Принца и танцовщицы». Далее она объяснила, что создавала компанию с целью делать хорошее кино и полнее раскрыть свой талант актрисы, но вместо этого ей приходится защищать свои интересы от запросов Грина.

Без вины виноватому Грину пришлось уволиться, но он отказался верить, что Мэрилин причастна к его отстранению, и обвинил Миллера в том, что актриса изменила свое отношение к нему. Все удивились, когда при обсуждении ситуации Грин попросил только вернуть ему первоначальное вложение в 100 000 долларов. Когда договор разорвали, он был страшно расстроен.

Немного позднее Мэрилин рассказала о несостоявшемся партнерстве: «Я мирилась с этим так долго, как только могла, но рано или поздно вы понимаете, что больше так продолжаться не может. Я не могла поверить, что это происходит на самом деле. Но я впервые в жизни так кричала». Она не вдавалась в детали, но все поняли, о ком она говорит.

В это время распространилось множество слухов о том, что Мэрилин ждет от Миллера ребенка: газеты и журналы наперебой сообщали «эксклюзивные» подробности. 22 мая, после того как появились сплетни о том, что из-за беременности Мэрилин отклонила предложение «Metro-Goldwyn-Mayer» сыграть в «Братьях Карамазовых», актриса заявила: «Сейчас мне нечего сказать. Думаю, все согласятся, что некоторые вещи должны оставаться личными».

Два месяца спустя президент кинокомпании «Twentieth Century Fox» Спайрос Скурас прилетел в Нью-Йорк, чтобы постараться уговорить Миллера назвать в суде имена его друзей-коммунистов. Он не добился своей цели, и через несколько дней Миллеры отправились в Вашингтон, чтобы противостоять обвинению в неуважении к конгрессу. Они остановились у друга и юриста Артура, Джо Ро, и его жены Оли. Пока Миллер и Джо были на судебных заседаниях, дни Мэрилин протекали довольно тихо: она читала, каталась на велосипеде, иногда гладила рубашки Артура, но в основном бесцельно слонялась и ждала, когда он вернется домой.

В конце концов Миллера признали виновным, но он тотчас же подал апелляцию. Федеральный судья Чарльз Ф. Маклафлин снял с него обвинения, но репортеры тут же раструбили, что Миллер мог на год оказаться в тюрьме и должен был бы заплатить штраф в 1000 долларов за каждое оскорбление. Когда Мэрилин вышла к репортерам, она была в перчатках, чтобы скрыть отсутствие маникюра. Она сказала: «Я была абсолютно уверена, что в конце концов муж выйдет победителем». Актриса отказалась давать комментарии о своей возможной беременности и вместе с Миллером вернулась в Нью-Йорк, в квартиру на 57-й улице.

В начале июня звезда пригласила к себе несколько журналистов, включая Герберта Кама и Хэла Бойла, которые взяли у нее интервью о «Принце и танцовщице» и о том, как ей живется в Нью-Йорке. Мэрилин предупредила их, что есть три запретные темы: религия, политика и беременность, но об остальном была готова рассказать. «Больше всего я боюсь себя, — призналась она. — Но я чувствую, что расту как актриса и как личность и, надеюсь, буду продолжать расти».

13 июня Мэрилин и Артур появились на премьере «Принца и танцовщицы» в Радио-сити, а вскоре после этого отправились в летний отпуск в город Амагансетт на Лонг-Айленде. «У нас был маленький домик у самого океана, — рассказывала Мэрилин. — Но там было достаточно места для нас и детишек».

Приезд Мэрилин, Артура Миллера и их бассет-хаунда Хьюго переполошил весь город: три подростка, увидевшие Миллеров на местной заправке, попросили у них автографы, а двенадцатилетний Дики Госман рассмешил супругов тем, что ему больше нравится Джейн Мэнсфилд. Боб О'Брайан, доставлявший продукты из магазина «Toppings», сфотографировался с актрисой, а владелец корсиканского ресторана Роджер Маттей обзвонил несколько нью-йоркских ресторанов, чтобы выяснить, какие блюда предпочитает Мэрилин.

Большинство горожан любовались парой с расстояния, но двое предприимчивых подростков, Стефани Балуги и ее кузина Морин Макардл, оказались смелее. О том, что произошло, они с удовольствием рассказали почти пятьдесят лет спустя.

Стефани: «Мы задумали настоящее приключение: увидеть Мэрилин Монро. Мы караулили возле их дома. И наконец мы увидели Мэрилин. Как сейчас помню, она была как солнышко: такая красивая, что прямо светилась. Она выглядела очень свежей и утонченной. С первого взгляда на нее становилось понятно, что это звезда».

Морин: «Мы выскочили из-за кустов и попросили у нее автограф. Она сказала, что ей нужно посоветоваться с мужем. Потом она о чем-то поговорила с Артуром Миллером и очень ласково сказала нам, что муж не разрешает ей сделать это, потому что потом все будут приходить к ним за автографом».

Стефани: «Мы просили ее, умоляли, говорили, как долго мы шли к ее дому, но все было напрасно. Помню, как она со своим фирменным придыханием сказала, что мы "такие милашки". Помню, как долго мы шли домой с пустыми руками, но гордые собой. Хотя мы заявились без приглашения, мисс Монро была очень добра к нам!»

В конце концов Мэрилин и Артур счастливо зажили в своем летнем домике. По утрам они вдвоем выводили погулять Хьюго, после чего Мэрилин частенько выбиралась в город, где ходила в «Toppings» за покупками и иногда болтала с местными жителями. Днем Артур сидел в саду и писал, а его жена поливала цветы. «Я посадила какие-то семена, и, к моему удивлению, из них выросли цветы», — рассказывала она впоследствии.

Впервые за свою взрослую жизнь Мэрилин могла спокойно жить, не думая о карьере и бизнесе, и она наслаждалась. Иногда она ездила верхом, писала стихи, попробовала даже писать акварели, некоторые из которых она подарила Страсбергам. Порой к ним приезжали дети Миллера с его родителями или заглядывали Ростены. В остальное время они часами гуляли по пляжу и босиком по воде, держась за руки. Во время одной из таких прогулок Мэрилин нашла несколько выброшенных на берег рыб и, чтобы они не погибли, бросила их обратно в море.

Время, проведенное в Амагансетте, было счастливым для Мэрилин: жизнь казалась простой, им с мужем никто не мешал, и у нее действительно был секрет — она ждала ребенка. Хотя супруги были безмерно рады, они решили не раскрывать эту тайну сразу, но две пожилые дамы на почте заметили в ней «что-то особенное» и даже поздравили ее. Мэрилин, естественно, смутилась, что-то пробормотала и убежала, но ее реакция только подтвердила их догадку, и по городу быстро поползли слухи.

В 1957 году актриса очень редко появлялась на публике. В начале года Мэрилин посетила премьеру кинофильма «Куколка», подала первый мяч на футбольной игре 12 мая и побывала на премьере «Принца и танцовщицы», но больше ее нигде не видели. Даже нью-йоркские швейцары рассказывали, что видели Миллеров, только когда те выгуливали Хьюго. Однако на 2 июля было запланировано еще одно событие: Мэрилин должна была встретиться с Лоуренсом С. Рокфеллером на торжественном открытии строительства Тайм-Лайф-билдинг.

Однако в условленные 11 часов утра Мэрилин не появилась. Рокфеллер прождал ее до 13.20, но его терпение лопнуло. «Я еще никого так долго не ждал», — пробормотал он и умчался прочь. Когда наконец появилась Мэрилин в бело-розовом платье, она сказала, что причиной опоздания была вчерашняя вечеринка. «Мне было плохо, — пожаловалась она. — Мы пили шампанское, но вместо головы оно ударило по желудку».

Во время этого визита в Нью-Йорк для Мэрилин была устроена экскурсия по офису «New York Times», где писатель Карл Шлезингер служил тогда линотипистом в наборном цехе. Он вспоминал: «Когда к нам привели туристов, начальник велел мне объяснить, как функционирует сложная, но интересная строкоотливная наборная машина линотип. Я продемонстрировал Мэрилин работу машины и в конце показал ей только что отлитую строку с ее именем. Ей было интересно, и я объяснил, как все устроено. После этого она поблагодарила меня, а потом наклонилась (я сидел, а она стояла рядом) и поцеловала прямо в лысеющую макушку. Мои коллеги, наблюдавшие за "шоу", зааплодировали. Я после этого голову не мыл неделю!»

Когда Мэрилин отправилась в следующий отдел, Шлезингер расстроился, что не смог подарить ей ничего, кроме ее отлитого имени. Несколько дней спустя он купил не бывший в обращении цент 1926 года выпуска, который сплавил с новой свинцовой табличкой с ее именем, и отправил табличку актрисе. «Прошли месяцы, я уже и думать забыл об этом, как вдруг в "Times" пришло для меня письмо от мисс Монро. Она просила прощения за то, что долго не отвечала, и благодарила меня за внимание к ней».

После успешной поездки в Нью-Йорк Мэрилин вернулась в Амагансетт, чтобы спокойно провести там остаток лета. Но, как это ни печально, ее счастье от того, что она ждет ребенка, не продлилось долго. 1 августа 1957 года, работая в саду, она упала. Миллер был дома и вызвал скорую помощь.

Житель Амагансетта Эдвард Дамьеки работал фельдшером на той машине скорой помощи, которая приехала к Миллерам. Впоследствии он рассказал своему брату Джону, что, когда Мэрилин положили на каталку, она плюнула в лицо водителю. Это был жест боли и отчаяния. В течение многих лет ее засыпали историями о «женских проблемах», и она ясно понимала, что происходит что-то плохое. Когда Мэрилин и ее врач прибыли в больницу, актриса была с головы до ног закутана в одеяло и мучилась от дикой боли. Жители Амагансетта собрались в бакалейном магазине и вскоре узнали страшную новость: Мэрилин потеряла ребенка. Врачи выяснили, что плод развивался в фаллопиевой трубе, а не в матке, и, чтобы спасти жизнь матери, им пришлось срочно ее прооперировать и удалить эмбрион. Врач Мэрилин Хиллиард Дуброу сказал, что актриса была на пятой или шестой неделе беременности, поэтому невозможно определить, кого она потеряла: сына или дочь. Но он не видел никаких препятствий к тому, чтобы она снова попробовала забеременеть.

Мэрилин была вне себя от горя, к тому же из-за переливания крови во время операции ее мучили страшные боли. 2 августа Миллер сделал официальное заявление, в котором говорилось: «Мэрилин хочет столько [детей], сколько мы сможем завести. И я тоже хочу». 10 августа актрису наконец выписали из больницы. Она едва могла идти и была одета в то же самое розовое платье, в котором появилась у Тайм-Лайф-билдинг. Тяжело смотреть интервью с актрисой, где она, красиво накрашенная, улыбается и говорит ожидающим репортерам: «Я отлично себя чувствую», — а когда ее спрашивают о планах на будущее, отвечает: «Я все еще хочу большую семью. Буду отдыхать, отдыхать и еще раз отдыхать». Одному богу известно, как изменилось ее улыбающееся лицо, когда двери машины скорой помощи наконец закрылись.

Мэрилин неохотно вернулась в летний домик в Амагансетте, и после ее возвращения все изменилось. Счастливая девушка, мило болтавшая с местными жителями, куда-то исчезла: ее заменила молодая невротичная женщина, которая не общалась с другими посетителями на почте и, как поговаривали, часто выпивала. Даже отношения с Миллером начали портиться, когда к ним в гости приехала мать драматурга. Мэрилин вела себя отстраненно и подозрительно, так что свекровь вскоре вернулась в Нью-Йорк.

Местный фермер Джон Дамьеки вспоминал об одном случае, произошедшем вскоре после возвращения Миллеров в Амагансетт: «Когда я работал на своем картофельном поле, Мэрилин, бывало, проезжала через него на лошади. Ей некуда было спешить, и я останавливался, чтоб пропустить ее. Однажды Мэрилин была так пьяна, что упала с лошади. Мы с братом поймали лошадь, которую Артур Миллер увел домой. Он вернулся и пригласил нас зайти к ним. Когда мы пришли, он сказал: "Мэрилин, Джон пришел", — но она не ответила, к тому моменту она уже отключилась».

Появились сообщения о том, что у Мэрилин была передозировка лекарств то ли в Амагансетте, то ли дома на 57-й улице, но, к счастью, рядом оказался Миллер и сумел предотвратить беду, но душевная травма была слишком велика.

Проведя остаток лета в Амагасетте, Миллеры вернулись в квартиру на 57-й улице и понемногу стали оправляться от случившегося. «Я почти в норме, — рассказывала Мэрилин репортеру Бобу Томасу. — Не такая энергичная, как раньше, но понемногу восстанавливаюсь». Супруги встретились с архитектором Фрэнком Ллойдом Райтом, который был известен своей «органической архитектурой», и заказали ему проект большого семейного дома на участке, примыкающем к их дому в Роксбери. «Мы встретимся снова, когда он приедет в город. У нас есть двое детей [Джейн и Бобби], а будет еще больше».

Проект, который создал девяностолетний Райт, был невероятным. Опираясь на проект дома, который спроектировал в 1949 году, он создал чертежи огромного особняка с большой, увенчанной куполом гостиной, библиотекой, кладовой, галереей, столовой, кухней, комнатой для завтрака, зимним садом, комнатой для игры в карты, гардеробной, бассейном, помещением для прислуги, комнатой для гостей, комнатой для костюмов, детской, швейной мастерской и многим другим. Увенчанная куполом гостиная была уникальной: в ней было три яруса, хрустальная люстра, стеклянные стены и телеэкран. Зная о том, что супруги намерены завести детей, вместо лестниц архитектор запланировал в доме пандусы, а также спроектировал большую детскую.

Рассказывая Рейди Харрис о доме, Мэрилин выглядела очень счастливой, но осуществить проект не удалось, и Миллеры взялись за перестройку старой фермы, добавив к ней гараж, студию для Миллера и пристроив детскую. «Мы так хотим ребенка, и я уверена, он появится, — говорила она позднее. — Я смотрю на наш дом и понимаю, что все эти годы здесь жили другие семьи. Как будто частичка их счастья осталась здесь, хотя самих их тут нет, но я чувствую это счастье». Мэрилин очень занимала история дома и его прежних владельцев, и когда она нашла на чердаке альбом, в котором был автограф генерала Гранта², ей стало интересно, настоящий ли он.

В это же время пришли хорошие новости: мать актрисы, Глэдис Бейкер Эйли, пошла на поправку. Мэрилин сообщили, что Глэдис участвовала в рождественской ярмарке в Рокхэйвене: стояла за прилавком буфета, выкладывая печенье и сэндвичи на поднос и показывая всем венок из конфет, который смастерила своими руками. Инез Мелсон, бывший бизнес-менеджер Мэрилин и опекун Глэдис, прислала актрисе в подарок салфетки для стола, которые мать Монро соткала в Рокхэйвене, и сообщила, что ее мать единственная из всех обитателей больницы пользуется ткацким станком и сейчас делает коврик для своей комнаты.

Мэрилин была рада слышать о выздоровлении матери, хотя знала, что они никогда не станут близки, даже если та совсем поправится. Актриса продолжала оплачивать уход за Глэдис (хотя иногда сильно задерживала выплаты), но больше с ней не встречалась. «Мэрилин специально не приезжала, чтобы не расстраивать мать», — впоследствии сказала Мелсон.

1958 год начался так же, как и 1957-й: по будням супруги жили в Нью-Йорке, а на выходные и праздники уезжали за город. Примерно в это время они познакомились с молодым художником Томом Тирни (впоследствии он выпустил популярную книжку с бумажными куклами, одетыми в костюмы Мэрилин), который жил в лофте на 1-й авеню. Он рассказал: «Моими соседями сверху были Джек Гамильтон и Чарльз Шнайдер. Один был кинообозревателем в журнале "Look", второй — в журнале "Life". Они превратили свой лофт в уютную квартиру с отличным видом. Спустя несколько недель я заметил, что каждую субботу они устраивают вечеринки, и спросил об этом у [моей подруги] Ширли. Она сказала, что на самом деле они приглашают на интервью актеров, которые хотят, чтобы статья о них появилась в журнале».

В конце концов Тома пригласили помогать на вечеринках-интервью. Ему в обязанности вменялось встречать гостей и следить, чтобы всем было комфортно и хватало напитков. Как-то в дверь постучали, и Том пошел открывать. Он вспоминал: «На пороге стояли Мэрилин Монро и Артур Миллер! Мэрилин оказалась очень спокойной, говорил только Артур, привлекая всеобщее внимание. Они приходили несколько раз, так что скоро я не стеснялся с ними болтать, особенно с Мэрилин.

Однажды посреди недели я делал уборку у себя в студии и нес вниз по лестнице к мусорным бакам возле дома два больших пакета со скомканной бумагой, карандашной стружкой и прочим хламом. И тут внезапно я столкнулся с Мэрилин, которая шла наверх. С пакетами в руках я занимал всю дорогу, и она не могла пройти. И она сказала: "Дорогой, давай я понесу один пакет". Наверное, я единственный парень на всем белом свете, который разрешил Мэрилин Монро вынести его мусор! Она была очень милая... и я никогда не забуду наше Недолгое знакомство».

Мэрилин нравилось бродить по Нью-Йорку, но она хотела снова работать. «Моя компания "Marilyn Monroe Productions" готова к большим делам», — говорила она впоследствии. Она подумывала о том, чтобы сделать ремейк фильма «Голубой ангел», в котором играла Марлен Дитрих. Однако окончательное решение пришло к ней, когда она прочитала небольшой набросок сценария к фильму «В джазе только девушки», над которым работал Билли Уайлдер. Он писал сценарий, думая о Мэрилин, и сказал актрисе, что, если ей понравится, он допишет его для нее. «Я прочитала сценарий и просто влюбилась в него», — рассказывала она потом. Она согласилась на съемки фильма, даже не прочитав сценарий полностью.

Предчувствие ее не обмануло. Картина «В джазе только девушки» имел огромную популярность и стала фильмом на все времена. Джек Леммон и Тони Кертис исполнили роли Дафны и Жозефины, музыкантов-мужчин, переодевшихся в женские платья, чтобы сбежать от мафии. Мэрилин никогда не была такой забавной на экране: ее наивная героиня отлично гармонировала с грубыми Жозефиной и Дафной. (Правда, сама Мэрилин была слегка недовольна фильмом. В одном из интервью в 1960 году она сказала, что фильм «хороший», но она бы смонтировала его по-другому: «Думаю, некоторые эпизоды у меня получились лучше, чем те, которые попали в фильм»).

Пока Мэрилин собиралась в Лос-Анджелес на съемки, Миллер получил известие, что с него будут сняты все обвинения 1957 года. Когда Мэрилин уехала в Калифорнию, он написал ей нежное письмо о том, что с ней дом «наполнялся жизнью». Он писал жене о счастье, которое она ему подарила, и называл ее «дорогой девочкой» и «товарищем». Без нее ему было одиноко, и он писал ей, что, если бы у них были дети, он бы знал, как их воспитывать. Многие считали, что их брак рухнул, когда Мэрилин во время съемок «Принца и танцовщицы» нашла дневник мужа, но на самом деле всё (включая письмо Миллера) говорит о том, что в это время супруги очень любили друг друга и старались укрепить свой брак.

В начале августа, будучи в Роксбери, Миллер получил документы, подтверждающие, что с него окончательно сняли все обвинения на том основании, что его не проинформировали о том, почему ему необходимо было предстать перед Комиссией по расследованию антиамериканской деятельности. Драматург отпраздновал это событие с работником из Роксбери, у которого на всякий случай был припасен ящик пива и бутылка виски, после чего отправился в Калифорнию, чтобы быть вместе с Мэрилин. Ее несказанно обрадовал положительный исход дела. Она даже позвонила юристу Миллера Джо Ро, предлагая ему баллотироваться в президенты. Даже Спайрос Скурас прислал письмо с поздравлениями, в котором признавался, что был не прав, убеждая Миллера назвать имена.

Такие счастливые события сопровождали начало съемок фильма «В джазе только девушки» на киностудии «Goldwyn» в Голливуде. Кертис и Леммон страшно веселились на репетициях, которые проводил немецкий трансвестит, все шутили и смеялись. Актеры часто ходили в ресторан «Formosa» на обед, где Мэрилин и «Жозефина» иногда вместе посещали дамскую комнату, чтобы проверить, разоблачат ли Кертиса. На площадке царила непринужденная атмосфера. Узнав о том, что студия «Goldwyn» запретила курение в павильоне после того, как сгорели декорации «Порги и Бесс», Уайлдер прикрепил на дверь табличку с надписью: «Приходите на площадку Билли Уайлдера и курите до потери пульса. Некоторые любят погорячее!»³

Но скоро начались проблемы. Мэрилин только что перенесла отит, и после долгой болезни ей было трудно включиться в работу, к тому же она скучала по дому и по своей собаке. «Вы вернетесь в Нью-Йорк после съемок?» — спросил ее репортер, на что она ответила: «Первым же самолетом. Тут здорово, но здесь я не дома». Чтобы как-то заглушить ее тоску по домашнему любимцу, стилист Сидни Гиларов подарил актрисе двух попугайчиков, из которых она выбрала одного и назвала его Буч. По словам Инез Мелсон, это была «чудесная маленькая птичка», которую она дрессировала, пока Мэрилин была на работе.

Остальные проблемы были те же, что и прежде: опоздания, вмешательство педагога по актерскому мастерству, неявки на съемку, невыученные слова. «Просто бред какой-то, — рассказывал Джек Леммон. — Нас позвали на съемку к 7.30. Уже полдень, а мы еще не приступали к работе. Они переснимают эпизод с Мэрилин».

«Мэрилин в самом деле постоянно опаздывает, — рассказывал Билли Уайлдер. — Но играет она бесподобно». За постоянное отсутствие на площадке репортеры придумали Мэрилин прозвище MM: Missing Monroe⁴. В это время опять начали писать о беременности актрисы. Слухи не врали, Мэрилин и правда забеременела во время съемок, и по этой причине Миллер попросил Уайлдера освободить ее от работы утром. Просьба смутила Уайлдера, потому что Мэрилин никогда не появлялась на площадке раньше 11.30 утра, когда все давно уже были в сборе.

Из-за опозданий у звезды испортились отношения с другими актерами и съемочной группой. «Она думает, что мы не живые», — заметил один из недовольных членов команды. Впоследствии Леммон вспоминал, что актриса выводила всех из себя опозданиями, она могла запереться в гримерной и отказывалась выходить, пока не будет готова психологически. Каждого, кто к ней стучался, она недвусмысленно посылала куда подальше.

Но кому-то опоздания Мэрилин были даже на руку. Пэгги Макгигган играла трубачку в девичьем оркестре. Она считала, что Мэрилин «потрясающая, очень-очень харизматичная». Девушка рассказывала: «Я впервые увидела ее на улице, она только что вышла из парикмахерской. В волосах у нее были бигуди, она была в широких штанах, но все взгляды были прикованы только к ней, она была восхитительна. Мэрилин всегда опаздывает на съемки, но мне это только в радость. У меня контракт был подписан на две недели, но в результате моя работа затянулась на четыре месяца».

Возможно, опоздания не были бы проблемой, если бы Мэрилин могла работать на площадке, но часто ей это не удавалось. В одном эпизоде по сценарию актриса должна была войти в комнату и спросить: «У вас, кажется, было виски...», но она все время запиналась, поэтому сцену пришлось переснимать чуть ли не семьдесят раз, и в конце концов лист с написанной фразой положили в ящик стола, который она открывала, чтобы ей осталось только прочитать ее. К тому же Мэрилин сторонилась всех на съемках, из-за чего начали поговаривать, что дружба с ней чревата увольнением. Несмотря на это, актриса заявляла, что никогда не была так счастлива и что ее посещает миллион идей.

Репортер Пир Дж. Оппенхаймер как-то побывал на съемочной площадке и заметил, что у всех актрис волосы темнее, чем у Мэрилин. Если какая-нибудь девушка осветляла волосы, ее тут же отправляли обратно к парикмахеру. Оппенхаймер вспоминал: «Я не раз брал у нее интервью [в течение нескольких лет] и начал замечать, что она сильно изменилась. На съемках фильма "В джазе только девушки" Билли Уайлдер и все остальные жутко злились, потому что она никогда не учила слова. Билли приходилось добиваться хорошего дубля. Но в конце концов никто уже не протестовал».

Однажды Мэрилин решила навестить тетю Энид и дядю Сэма Нейблкэмпов, которых она не видела уже много лет.

Джеймс Глэг, друг их соседки Кэтрин Ларсон, впоследствии вспоминал: «Как только Мэрилин стала мировой знаменитостью, она начала сознательно игнорировать Нейблкэмпов. Это очень их обижало, и они поделились с Кэтрин своими переживаниями о том, что, возможно, Мэрилин так и не простила их за то, что они когда-то ее не приютили [это произошло, когда Годдарды переезжали в Западную Виргинию в 1942 году]. Мэрилин долго им не звонила, что очень расстраивало Энид».

Это, конечно, было печальное заблуждение, так как актриса очень близко общалась с семьей Нейблкэмпов долгое время после 1942 года. На самом деле после смерти тети Грейс Мэрилин оборвала связь почти со всеми членами своей приемной семьи, так никому и не объяснив почему.

Вскоре после того, как она восстановила дружбу с тетей Энид, Джеймс Глэг и его друг Роберт Ларсон побывали в гостях у Нейблкэмпов и из первых уст узнали о том, какие чувства они испытывали к своей приемной племяннице: «Боб [Ларсон] спросил, не слышно ли чего о Мэрилин. Энид ответила, что она недавно звонила. "Знаешь, она ждет ребенка", — сказала Энид. Я упомянул о том, что являюсь поклонником Мэрилин, и Сэм, который до этого почти все время молчал, сказал чуть ли не с болью в голосе: "Она хорошая девушка". Как будто боялся изменить точке зрения мужчин, которые не должны говорить о Мэрилин хорошо. Больше они ничего про нее не говорили, но потом Сэм сказал, что лучше бы держаться подальше от шоу-бизнеса. Конечно же, его в этом убедил опыт Мэрилин».

«Они были рады [что она приехала], — вспоминала внучка Сэма и Энид, Джо Олмстед. — Они за нее переживали. Единственная причина, по которой они отказывались говорить о ней с прессой, была в том, что они боялись обидеть или подвести Норму Джин».

После воссоединения актрисы с семьей съемки фильма «В джазе только девушки» перенесли в отель «Del Coronado» в Сан-Диего, где Мэрилин чувствовала себя лучше, чем в Лос-Анджелесе: муж был рядом с ней на площадке, она считала, что морской воздух полезен для ребенка, а пока она снималась на пляже, ее бурно приветствовали поклонники. Но счастье не продлилось долго: актрисе не нравилось, что ее постоянно фотографируют. Как-то она даже накричала на ошеломленного зеваку: «Никаких фотографий, никаких фотографий!» Порой съемку прерывал рев самолетов с военно-морской базы, расположенной неподалеку, и взволнованные фанаты несколько раз наблюдали, как Миллер уносит жену с площадки на руках. Ситуация стала еще более напряженной, когда после 14 сентября (съемок любовной сцены) драматургу пришлось отвезти ее в больницу «Ливанские кедры», где ее лечили от истощения, хотя некоторые предполагают, что виной всему была очередная передозировка.

Изначально фильм предполагали снять за три месяца, но к этому моменту стало понятно, что уложиться в срок не получится. 18 октября появились сообщения, что Мэрилин снова не было на площадке, и хотя она настаивала на том, что «просто устала», все знали о ее беременности.

Наконец в середине ноября фильм был снят, но проблемы Мэрилин не закончились. 10 ноября она упала на съемках, после чего, по словам актеров, очень переживала, что может потерять ребенка. Актрису отвели в ее номер в отеле, где она оставалась несколько дней. Затем ей разрешили вернуться в Нью-Йорк, чтобы сдать анализы. Врачи велели ей отдыхать и не появляться в общественных местах, но их старания были напрасны. 17 декабря стало известно: Мэрилин потеряла ребенка и была очень подавлена. (17 декабря о трагедии узнала публика, но на самом деле выкидыш у актрисы случился раньше. Представитель Мэрилин рассказал репортерам, что врачи сообщили о выкидыше несколькими днями ранее, но не назвал точной даты.)

Одним из гинекологов актрисы тогда был Оскар Стейнберг. Она сразу ему понравилась, и он делал все, чтобы утешить ее. Его дочь Ванесса Стейнберг вспоминала, что он говорил о Мэрилин с большим уважением, а вот Артур Миллер не вызывал у него такой симпатии. Доктор считал, что муж был груб с женой и пренебрежительно относился к ней. «Он обращался с ней как с ущербной», — рассказывал доктор своей дочери.

22 декабря в журнале «Life» появилась статья Артура Миллера с фотографиями Ричарда Аведона, на которых Мэрилин изображала других кинозвезд: Джин Харлоу, Теду Бара, Клару Боу, Марлен Дитрих и Лиллиан Расселл. Мэрилин и Аве-дон старались точно воспроизвести макияж актрис и декорации, и в результате она совершенно вжилась в каждую роль. Возможно, это подало Мэрилин идею когда-нибудь в будущем сыграть Джин Харлоу в кино, но, как и многим из ее планов, этому не дано было осуществиться.

После этого, пожалуй, самого печального Рождества за всю ее жизнь Мэрилин скрылась от всех почти до конца 1959 года. Она появилась только на показе фильма «В джазе только девушки», на вручении нескольких наград и на встрече с Никитой Хрущевым на киностудии «Twentieth Century Fox». Все остальное время актриса пыталась оправиться от недавней трагедии, из-за которой она находилась в постоянной депрессии и должна была принимать лекарства.

Норманн Ростен рассказал о некоторых тревожных событиях того времени. Он вспоминал о вечеринке, когда Мэрилин печально глядела на улицу, жаловалась на проблемы со сном и задавалась вопросом, заметит ли кто-нибудь, если она выпадет из окна. В другой раз в 3 часа ночи Ростенов разбудил телефонный звонок от горничной Мэрилин, которая сообщила, что актриса приходит в себя после передозировки таблеток, и умоляла приехать. Когда Ростен спросил Мэрилин, как она себя чувствует, та ответила: «Жива. Не повезло».

И хотя казалось, что Мэрилин катится в бездну, иногда она пыталась смотреть на мир оптимистично. В 1959 году она перенесла несколько гинекологических операций. 23 июня 1959 года поступило сообщение, что доктор Мортимер Роджерс прооперировал ее в больнице Ленокс-Хилл. Доктор Стейнберг тайно сделал ей операцию, одну из первых в своем роде, пытаясь открыть ей фаллопиевы трубы и удалить рубцовую ткань, чтобы она могла иметь детей. Впоследствии он сказал своему секретарю Кею Тернеру, что матка Мэрилин выглядит на десять лет старше самой женщины. «У нее не будет детей, потому что ее матка просто изувечена», — сказал он и добавил, что считает причиной такого плохого состояния матки перенесенные актрисой септические аборты. «Кроме того, у нее было несколько инфекций органов малого таза, которые она не лечила, из-за чего образовалась рубцовая ткань и возникли проблемы с зачатием», — вспоминала дочь врача Ванесса.

Артур Миллер был в больнице во время операции, которую проводил доктор Стейнберг. «Это было ужасно, — рассказала Ванесса. — Отцу выпала нелегкая задача сообщить ей, что у нее не будет детей. Вроде бы, когда он вошел в палату, она посмотрела на него и сказала: "Доктор, спасибо, я уже знаю". Он пообещал ей, что, если у него родится дочь, он назовет ее в честь Мэрилин, и он исполнил обещание».

Примечания

1. Около 8 кг.

2. Грант Улисс Симпсон (1822—1885) — президент США в 1869—1877 гг., во время Гражданской войны в США 1861—1865 гг. главнокомандующий армией Севера.

3. «Some Like It Hot» — оригинальное название фильма. — Примеч. перев.

4. Отсутствующая Монро (англ.).