Главная / Публикации / М. Морган. «Мэрилин Монро»

Глава двенадцатая. «Кем бы я ни была, я — блондинка»

Мэрилин встретила Рождество с Ди Маджо, который неожиданно появился на пороге ее номера в канун праздника с елкой и подарками. После этого она с головой ушла в съемки фильма «Джентльмены предпочитают блондинок».

Режиссером картины выступил Говард Хоукс, роль Дороти Шоу исполняла Джейн Рассел, а Мэрилин играла расчетливую Лорел и Ли, охмурившую миллионера (Томми Нунан). По сюжету романтичная Дороти влюбляется в Эрни Мэлоуна, частного детектива, нанятого следить за Ли ее будущим свекром. Фильм получился ярким и остроумным, но самое замечательное в нем — драматическое напряжение между актрисами, сыгравшими главные роли: Мэрилин и Джейн.

С самого начала СМИ пытались заставить женщин соперничать, печатая сплетни о том, что звезда требовала к себе особого отношения и зашла так далеко, что попросила Рассел разыграть драку, а затем рассказать об этом газетчикам. Слухи о мнимой вражде удивили обеих актрис, и Рассел даже выступила в защиту Мэрилин: «Мэрилин — не тот человек, с которым можно враждовать. Она невероятно честная, а ее готовность выслушать и всегда помочь советом просто поражают».

Актрисы так подружились, что Рассел даже придумала для Мэрилин шутливую кличку Кругляш, а Мэрилин защищала Джейн, когда ей пришлось изображать Монро в конце фильма. «Почему я должна из-за этого беспокоиться? — говорила она друзьям. — Я знаю, что Джейн никогда не поступит мне во вред». О том, какими теплыми были отношения актрис, вспоминал гример Алан «Уайти» Снайдер: «Я знаю, как она ценила дружбу и поддержку Джейн Рассел. Она часто повторяла, что с Джейн ей весело. Кажется, Джейн ее понимала».

За участие в фильме Джейн Рассел заплатили 150 000 долларов, тогда как Мэрилин получала строго по 750 долларов в неделю, хотя репортерам она говорила, что деньги ее не волнуют. Сложность была скорее в том, что ей не давали гримерную. Каждый раз, когда она просила об этом, ей говорили: «Помни, ты никакая не звезда», — что, конечно, ее раздражало. В конце концов она поняла, что нужно постоять за себя. «Слушайте, — сказала актриса. — Фильм называется "Джентльмены предпочитают блондинок". Так вот, я и есть блондинка. Кем бы я ни была, я — блондинка!» Киностудия сменила гнев на милость, и Мэрилин наконец получила личную гримерную, которая когда-то принадлежала другой звезде — Бетти Грейбл.

Фильм отличается множеством музыкальных номеров, среди которых песни «Девчонки из Литтл-Рок», «Когда в любви все идет наперекосяк» и «Лучшие друзья девушки — это бриллианты». Во время исполнения последней Мэрилин сопровождала толпа танцоров-мужчин. Одним из них был будущий обладатель «Оскара» Джордж Чакирис. Его поразила та преданность, с которой Мэрилин посвящала себя роли: «Первое впечатление от встречи с Мэрилин было прекрасным. Она была сокровищем: милая, спокойная, трудолюбивая и преданная своему делу. Она отдавалась своей работе больше, чем вы можете себе представить».

Съемки в номере «Лучшие друзья девушки — это бриллианты» прошли довольно гладко, Мэрилин появлялась на площадке вовремя и была готова к работе. Еще не наложив грим, она репетировала номер с таким усердием, будто от него зависела ее жизнь. «Она была сосредоточена на своей роли, отдавала ей всю себя, — вспоминал Чакирис. — Сцену снимали три дня, и когда на третий день в девять вечера мы закончили, хореограф Джек Коул прямо со съемочной площадки отправился в Нью-Йорк». «Он ушел, не попрощавшись, и когда Мэрилин услышала об этом, то бросилась его догонять, чтобы сказать спасибо», — рассказывал Чакирис. Ассистенткой Джека Коула была двадцатисемилетняя Гвен Вердон. Ее сын Джим Хенэген Младший вспоминал: «Мэрилин и Джейн Рассел были кинозвездами, но ни одна из них не умела танцевать. Обе не попадали в такт, и маме было поручено это исправить. Те, кто видел фильм, могут догадаться, что лучшей ученицей оказалась Мэрилин. Я порой заглядывал на студию и помню, как мама и Мэрилин усердно работали, чтобы каждый кадр был идеальным. Желание работать так усердно — УСЕРДНО — всегда было для мамы стимулом и причиной, по которой она уважала Мэрилин. Мэрилин с трудом удавалось держать все шаги и повороты в голове каждый день, что зависит от индивидуальных способностей. Но она никогда не впадала в истерику, всегда вела себя профессионально. Всю жизнь маму раздражало, если кто-то считал Мэрилин безвольной. Мама любила ее. Мисс Рассел она тоже любила. Эта актриса тоже старательно трудилась, [но] ее подводило неумение двигаться сексуально».

Еще одним человеком, требовавшим от Мэрилин блестящего результата, был педагог по вокалу Хэл Шефер, которому было поручено помогать Джеку Коулу с музыкальными номерами Рассел и Монро. Шеферу случалось работать с такими звездами, как Бетти Грейбл, и он заслужил репутацию профессионала, так что Мэрилин с первых дней знакомства относилась к нему с большим уважением. Однако вскоре Шеферу пришлось столкнуться с тем, что преданность Мэрилин своей работе не предполагала пунктуальности. Она опоздала на первую же репетицию. «Я сразу ей сказал, — вспоминал Шефер, — что лучше бы ей не опаздывать, или я откажусь заниматься с ней, так что потом она всегда приходила вовремя». И вот работа закипела. На первом же занятии Шефер велел ученице купить альбом Эллы Фицджеральд с песнями Джорджа Гершвина. «Мэрилин знала, кто такая Элла, но не слышала, как она поет. Мэрилин часто не попадала в ноты, но в остальном у нее все получалось. Я велел ей слушать этот альбом, потому что никто и никогда не чувствовал музыку так, как Элла». Это стало причиной того, что всю жизнь актриса любила музыку Эллы, пожалуй, больше, чем саму себя.

Впоследствии Элла благодарила Мэрилин за то, что та лично позвонила Чарли Моррисону, владельцу ночного клуба «Mocambo», и договорилась о выступлении Эллы в клубе. Взамен Мэрилин пообещала, что каждый вечер будет сидеть в первом ряду, причем слово свое сдержала. Годами позже возникло мнение, что до тех пор Элле не позволяли выступать в «Mocambo» из-за цвета кожи. Это неправда: многие темнокожие исполнители побывали на сцене этого клуба задолго до Эллы, например Дороти Дэндридж выступала там в 1951 году, а Эрта Китт — в 1953-м. На самом деле Чарли Моррисон приглашал артистов любой расы, но считал, что Элла Фитцджеральд не настолько эффектна, чтобы публику заинтересовал на ее концерт. Только Мэрилин сумела его переубедить, и с тех пор как Элла переступила порог клуба «Mocambo» впервые, она еще не раз выступала в нем. «[Мэрилин] была необыкновенной женщиной, — впоследствии отмечала Элла. — Она опережала свое время, хотя сама того не понимала».

Хотя во время съемок фильма «Джентльмены предпочитают блондинок» у Мэрилин завязались доверительные отношения далеко не со всеми, она поделилась с Хэлом Шефером, что надеется когда-нибудь стать хорошей актрисой. К сожалению, она сомневалась по поводу своих вокальных данных, и Шеферу пришлось потрудиться, чтобы придать ей решительности: «Главное в пении — это уверенность в себе, ведь у тебя нет никаких инструментов: ни трубы, ни скрипки. Я хотел, чтобы она верила в себя, потому что пение — это не высшая математика, здесь все не так сложно. Я помог Мэрилин поверить в свои силы и научил наслаждаться пением, а не просто стараться показать, на что она способна».

На съемочной площадке все пытались помочь Мэрилин, но присутствие Наташа Лайтесс мешало Говарду Хоуксу. Возможно, Наташа и хотела быть полезной Мэрилин, но в этом стремлении она всех раздражала. «Как-то раз Лайтесс была на площадке, — вспоминал Джордж Чакирис. — Джек Коул разговаривал с Мэрилин, но Лайтесс стояла за его спиной, хотя он об этом не подозревал. По-моему, Коул давал Мэрилин советы, но за ним была Лайтесс, которая отрицательно качала головой, выражая свое мнение по поводу слов Коула. Джек даже не догадывался об этом. Эта ситуация показала, насколько Мэрилин умела быть тактичной, ведь она была вежлива с ними обоими, и с Лайтесс, и с Коулом, хотя они буквально тянули ее в разные стороны».

Репортер, присутствовавший при съемках эпизода, в котором Мэрилин и Джейн Рассел изучают список пассажиров корабля, вспоминал, что было похоже, будто Лайтесс во время сцены «хватил удар», так как она беззвучно повторяла каждое выражение лица и каждое слово Мэрилин. Сцену повторяли три раза, и только после этого Хоукс крикнул: «Снято!» Лайтесс ринулась к Мэрилин и утащила ее за собой, чтобы высказаться по поводу ее игры.

Эллиотт Рейд играл Эрни Мэлоуна и много работал как с Джейн Рассел, так и с Мэрилин. Он вспоминал: «Она казалась мне милой, красивой и очаровательной. Она вела себя тихо, застенчиво, но нам так и не удалось во время съемок познакомиться поближе, потому что, едва сцена была закончена, Мэрилин уходила в гримерную, чтобы поработать со своим педагогом».

И снова опоздания стали визитной карточкой актрисы на съемках, но теперь привыкать к этой ее особенности пришлось другим актерам и актрисам. Рейд рассказывал: «Она часто опаздывала: не сильно, минут на десять. Все знали об этом и уже не ждали, что она придет вовремя. Она была такой очаровательной, что все ей прощали эту привычку и не сердились. Проблем на съемках не возникало, она была очень милой и никогда не раздражалась, а просто старалась играть как можно лучше».

Джейн Рассел с сочувствием относилась к переживаниям Мэрилин по поводу опозданий и взяла за правило заходить за ней в гримерную, чтобы вместе идти на съемочную площадку. Это помогло Мэрилин приходить к началу съемки, но она так и не научилась владеть собой. В перерывах между сценами было заметно, что актрису трясло от волнения. Джордж Чаки-рис наблюдал это в первый же день съемок номера «Бриллианты»: «Мэрилин сидела на круглом диване, который мы использовали в этой сцене, и я заметил, как у нее по спине пробегает нервная дрожь».

Но несмотря на все переживания, актриса выкладывалась на все сто процентов и стала делать пометки в сценарии, например: «Выучить слова, перечитать внимательно». Ее больше волновало то, что происходило у нее внутри, а не то, как она выглядела со стороны. Чакирис рассказывал: «Если снимали дубль и что-то шло не так, режиссер командовал: "Стоп!" Мэрилин не бежала в гримерную или к зеркалу, она просто ждала начала нового дубля. Я вообще не помню ее рядом с зеркалом»

Когда работа над фильмом наконец завершилась, все вернулись к обычной жизни, но у многих из тех, кто был задействован в съемках, остались счастливые воспоминания об этом времени. Джордж Чакирис говорил: «Я так рад, что был в ансамбле, очень здорово было работать с Мэрилин и Джеком Коулом. Это было невероятное время. Это было для меня честью!»

В феврале 1953 года появились слухи о том, что билеты на фильм «Ниагара» раскупаются не так хорошо, как ожидалось. Примерно в то же время Мэрилин появилась на торжественном ужине в честь вручения премии журнала «Photoplay». На актрисе было золотое платье, в котором она снималась в одном из эпизодов фильма «Джентльмены предпочитают блондинок». Когда она поднялась на сцену за наградой, публика разразилась криками, а Джерри Льюис взобрался на стол и свистнул. Мэрилин, которой нравилось внимание, стала красоваться перед зрителями, и восторгу толпы не было предела. Единственной, кого Мэрилин не впечатлила, была актриса Джоан Кроуфорд, которая не могла поверить своим глазам.

По словам Кроуфорд, спустя несколько дней она дала интервью Бобу Томасу, который спросил: «Не находите ли вы, что платье, в котором Мэрилин Монро пришла на вручение награды, отвратительное?»

Кроуфорд подумала, что отвечает не для записи, и сказала: «Было похоже на бурлеск-шоу. Кто-то должен ее просветить. Ей надо объяснить, что, хотя зрителям нравятся дерзкие женщины, они верят, что под всей этой мишурой актриса всегда остается леди».

24 февраля Мэрилин участвовала в радиопередаче Дина Мартина и Джерри Льюиса в комической сценке «Так кому нужны друзья». А вскоре она получила еще одну награду, на этот раз от «Redbook» в номинации «Самая успешная молодая актриса». Событие было приятным, но 3 марта появилось интервью Боба Томаса с Кроуфорд, которое омрачило радость Мэрилин. Она не понимала, почему Кроуфорд накинулась на нее, и не знала, что отвечать репортерам со всей страны, которые названивали ей и просили дать какой-нибудь комментарий. Луэлла Парсонс решила поговорить с Мэрилин и обнаружила, что та проплакала всю ночь, так что у нее был голос как у сильно простуженного человека. «Я не могу поверить, что мисс Кроуфорд такое сказала обо мне», — недоумевала Мэрилин. Впоследствии она решила, что актриса высказалась не подумав.

Саму Кроуфорд происшествие очень смутило. Она поделилась своими чувствами с Парсонс: «Хотела бы я сказать, что это не мои слова, но они мои! Никто их не перевирал! Но поверьте, в будущем я дважды подумаю, прежде чем высказываться так резко». Актрисе стали приходить письма от озлобленных поклонников Мэрилин. Парсонс публично извинилась перед Мэрилин, однако добавила: «Сколько можно говорить об этом, я же никого не убила! Просто смешно».

Мэрилин тоже стала получать письма, но куда более вдохновляющие, чем Кроуфорд. Со словами поддержки к ней обращались военные, и даже Бетти Грейбл, ее кумир и коллега по следующей картине, «Как выйти замуж за миллионера», пригласила актрису на обед и посоветовала «просто не говорить об этом». В итоге Мэрилин решила положить конец этой неприятной истории и сделала заявление: «Теперь я смотрю на это с другой стороны. Если бы все это не попало в газеты, я бы не узнала, сколько у меня друзей даже среди тех, кого я никогда не встречала».

Летом 1952 года Мэрилин с тревогой обнаружила, что ее мать Глэдис Бейкер неожиданно появилась в доме Грейс Годдард. Непредсказуемая, как всегда, Глэдис объявила, что недавно вышла замуж за некого полковника Джон Эйли, который оказался двоеженцем. Она поведала Грейс о том, что подала на развод, но ее муж умер до того, как разбирательство завершилось, а затем она решила переехать к Грейс.

Безумная история огорошила все семейство. Многие считали, что загадочный мистер Эйли был всего лишь плодом больного воображения Глэдис. Однако он, скорее всего, существовал.

Джон Стюарт Эйли, родившийся 13 июня 1889 года, был полковником войск связи в отставке и жил в Лос-Анджелесе шесть лет, до самой своей смерти 23 апреля 1952 года. Глэдис как-то заявила Нейблкэмпам, что намеревается жить с Эйли в палатке, но на самом деле они поселились в доме 10538 на бульваре Санта-Моника. Скорее всего, Эйли был женат до встречи с Глэдис, однако никаких документов, подтверждающих ее обвинение в двоеженстве, не сохранилось. Когда 26 апреля в «Los Angeles Times» появился некролог Эйли, в нем были упомянуты только две родственницы: его сестра Хелен и вдова Глэдис.

Поселившись у Грейс Годдард, Глэдис вела себя так сумасбродно, что Грейс начала записывать странности, которые слышала от своей подруги. Судя по этим записям, Глэдис считала, что сейчас она чувствует себя «сбитой с толку», потому что, будучи замужем за Эйли, как-то раз приняла аспирин; считала, что ее наказывают, потому что она пила алкоголь, когда ей запретили; держала фотографию Мэрилин у себя в спальне, но спала у изножья кровати, откуда фото было не видно; боялась католиков, думала, что они хотят ей навредить.

Грейс много лет страдала от депрессий и вскоре начала тяготиться заботой о новой жилице, особенно когда Глэдис стала обвинять подругу в том, что та крадет или переставляет вещи, которые она сама потеряла. После того как Грейс сразил удар Глэдис пришлось переехать к Болендерам, которые когда-то давным-давно приютили Норму Джин. Миссис Болендер, никогда не видевшая фильмов с Мэрилин, впоследствии вспоминала: «Я говорила с Нормой Джин по телефону, когда у нас жила ее мать. Я спросила: "Норма Джин, почему ты не приезжаешь?" Она ответила: "Мне казалось, что ты больше не любишь меня, потому что я снимаюсь в кино". Я же уверила ее: "Киносъемки не имеют значения, приезжай ко мне". Но она не приехала».

Некоторое время спустя Глэдис отправилась во Флориду, чтобы найти свою дочь Бернис, но скоро вернулась обратно в Калифорнию. Она с таким остервенением ломилась в дверь Грейс и Дока Годдардов, что пришлось вызвать полицию. Глэдис отправили в государственную больницу Метрополитан, а Грейс пришлось взять на себя еще одну незавидную задачу: съездить на Гонолулу-авеню, 2713 (Лос-Анджелес), чтобы сделать необходимые приготовления для перевода Глэдис в больницу Рокхэйвен на постоянное лечение. Больница была основана в 1923 году медсестрой Агнесс Ричардс, которая хотела улучшить условия лечения душевнобольных женщин. Окруженное 3,5 акрами сада, это заведение со временем разрослось и к моменту, когда туда поместили Глэдис, состояло из четырнадцати разных зданий и было приютом почти для сотни пациентов, или «проживающих», как их называл персонал.

9 февраля 1953 года Глэдис стала одной из таких проживающих, а 1 марта Мэрилин отправила Грейс чек на 851 доллар 4 цента, чтобы покрыть расходы матери. Это был первый из множества чеков, которые Мэрилин подписала, чтобы обеспечить матери необходимый уход, хотя сама никогда не приезжала к ней в больницу.

Жизнь Глэдис в Рокхэйвен окутана тайнами. Ходили слухи, что со временем женщина становилась все безумнее. Однако в 2010 году биограф Лоис Бэннер взяла интервью у внучки Агнесс Ричардс, Пэт Тревис, расспросила ее о Рокхэйвене и выяснила, что жизнь Глэдис не была таким уж кошмаром, как все говорят. Пэт сама работала в этом заведении и после того, как ее бабушка ушла на пенсию, заняла пост администратора. По словам Бэннер, Тревис рассказала, что, вопреки мнению предыдущих биографов, Мэрилин никогда не навещала мать. Правда, Агнесс помнила единственный телефонный звонок от кинозвезды, в котором она спросила Глэдис, не нужно ли купить для нее что-нибудь. Каков был ответ? Мыло «Айвори».

Глэдис жила в Рокхэйвене достаточно уединенно. Она вела себя тихо, держалась особняком и никогда не говорила о личном ни с кем, особенно с медицинским персоналом. Больше всего она недолюбливала всех, кто был похож на медсестер, и только потому что Тревис не была доктором, они с Глэдис подружились. Они часто ходили поесть мороженого, а в какой-то момент Глэдис даже принялась вязать носки для членов семьи Тревис.

Тревис отрицала недавние слухи о том, что Глэдис Бейкер слышала голоса. Она рассказала Лоис Бэннер, что, по словам самой Глэдис, с ней было все в порядке, а про голоса в голове она никогда не упоминала. «Она не считала себя больной», — вспоминала Тревис. Здесь можно вспомнить о письме, которое Грейс написала подруге в 1930 году, когда Глэдис впервые определили в отделение для душевнобольных. В нем она рассказывала, что сама Глэдис не замечала своей болезни и даже рассчитывала вскоре вернуться на работу. Женщина была абсолютно уверена в ясности своего рассудка и, по словам Грейс, думала, что ее поместили в ту больницу, так она работала там медсестрой. Глэдис никогда не считала себя сумасшедшей, и даже если она слышала голоса, она никогда не говорила об этом.

Часто говорят о неприятных событиях, связанных с пребыванием Глэдис в больнице, например о том, что врачи и медсестры продавали истории о ней. В действительности никто из работников Рокхэйвена никогда не торговал информацией, даже если им предлагали большие суммы. Был, однако, случай, который запомнился Тревис: «Я оставила Глэдис одну в моем кабинете, а когда вернулась, вся мебель там была перевернута и повсюду были пролиты красные чернила. Больше я ее одну не оставляла».

Стараясь поменьше думать о матери, 18 марта 1953 года Мэрилин переехала в трехкомнатную квартиру на Норт-Дони-драйв, 882, которую ей помогли обустроить Джейн Рассел и дизайнер по интерьеру Томас Лейн. Уютный дом был украшен коврами с густым ворсом, белой и бежевой мебелью и, конечно, библиотекой. Актриса также привезла сюда свой черный рояль, перекрасила его в белый цвет и поставила в доме, где жила до конца 1953 года.

В это время в ее жизни появился новый друг: на вечеринке у своего соседа Джона Ходяка она познакомилась с актером и писателем Джоном Гилмором. У них оказалось много общего, и разговоры друг с другом доставляли им массу удовольствия. Он вспоминал: «Мэрилин сказала, что мечтает порхать от фильма к фильму, как новая Джин Харлоу. Даже тогда она не представляла, что однажды затмит Харлоу и из ее плотного кокона появится самая прекрасная и значительная кинозвезда в мире.

В Мэрилин чувствовалось нечто мрачное и странное: она была застенчивой, но жизнерадостной, очень целеустремленной, но многого боялась. Она была одновременно серьезной и смешной, и была далеко не дурой. Я отчетливо помню наш с ней разговор: как она выглядела, что на ней было надето и как от нее пахло, помню прикосновение ее руки и то, как ее аромат остался на моей ладони после рукопожатия. Впоследствии мы то там, то тут появлялись отдельно в Голливуде, а ее карьера круто пошла вверх. Мы снова сталкивались, встречали одних и тех же людей, бывали в одних и тех же местах: в "Strip", "Mocambo", "Ciros" и т. д.»

Следующим фильмом Мэрилин была комедия «Как выйти замуж за миллионера», в которой она играла вместе с Бетти Грейбл и Лорэн Бэколл. Все происходило по знакомому сценарию: пресса пыталась стравить звезд (безуспешно); указания Наташи создавали напряжение на площадке, а Мэрилин всегда опаздывала. Дэвид Уэйн назвал это время «худшим периодом в своей жизни».

В то время как Лорен Бэколл едва скрывала свое нетерпение и раздражение по поводу молодых звезд, терпению и пониманию Бетти Грейбл не было предела. Зная, что, по мнению руководства «Twentieth Century Fox», ее должна была задевать растущая популярность Мэрилин, Грейбл приложила все усилия, чтобы помочь своей преемнице. Она поощряла ее честолюбие, и вскоре актрисы подружились, что стало очевидным после того, как Грейбл сказала восхищенной актрисе: «Дорогая, я свое получила, очередь за тобой». Всем было известно об их теплых отношениях, а Грейбл всегда с нежными чувствами вспоминала время работы с Мэрилин.

Еще одним счастливцем на площадке был юный Джим Гаф, отец которого работал на киностудии, что позволило ему увидеть Мэрилин и Бетти. «Для подростка встретиться с этими великолепными женщинами было несбыточной мечтой, это перевернуло всю мою жизнь. Мэрилин и Бетти не только были красавицами, они были очень добрыми и простыми, без капли притворства. Однажды они пригласили меня пообедать в "Commissary". Обе были накрашены и в костюмах, поверх которых были пеньюары, защищавшие одежду. Войти в ресторан с этими роскошными дамами — предел мечтаний для мальчишки! Во время обеда мы болтали о школе, друзьях и больше всего о домашних животных. Мэрилин особенно любила собак. После того как съемки были закончены, я несколько раз встречал Мэрилин, и она всегда меня узнавала».

Начало апреля 1953 года выдалось суматошным для Мэрилин. 7 апреля она вместе с Бетти Грейбл присутствовала на вечеринке в честь дня рождения журналиста Уолтера Уинчелла, а затем подписала контракт с новым агентством, на этот раз с «Famous Artists Agency». Но к 14 апреля актриса попала в больницу с обострением эндометриоза.

Выйдя из больницы, Мэрилин восстанавливала силы дома, на Дохейни-драйв, читая книги и проводя время с друзьями. Она все еще много общалась с Грейс Годдард, особенно после того, как Глэдис снова поместили в больницу. Грейс и Мэрилин созванивались каждый день. «Это сводило меня с ума, — вспоминала Бебе Годдард. — Ведь она рассказывала Грейс о каждой минуте своей жизни. О каждой. Без исключения. А Грейс сочувствовала ей, давала советы, и, поверьте, Мэрилин всегда была крайне признательна ей за это».

Но хотя Грейс была всегда готова разделить с Мэрилин ее трудности, ей и самой приходилось несладко: давали о себе знать алкогольная зависимость и проблемы с сердцем, из-за которых ей приходилось принимать фенобарбитал. В мае Мэрилин пригласила Грейс погостить у себя на Дохейни-драйв — это было славное время для обеих.

Вскоре Мэрилин пришлось ненадолго расстаться с Джо. Бейсболист внезапно получил сообщение о том, что его брат погиб во время аварии на рыболовецком судне в бухте Бодега. Вне себя от горя, Ди Маджо отправился прямиком в Сан-Франциско, а Мэрилин вернулась в Лос-Анджелес и тихо отметила свой день рождения в компании Грейс, Бебе и брата Бебе Фритца. Затем она поехала в Сан-Франциско, чтобы подержать безутешного Ди Маджо и его семью в этот тяжелый период. Мэрилин на всех произвела самое приятное впечатление, именно в то время Ди Маджо понял, как сильно он ее любит, а сама Мэрилин признавалась друзьям, что тогда больше всего на свете мечтала стать его женой.

26 июня сбылась детская мечта Мэрилин: она оставила отпечатки своих рук и ног на Аллее славы возле Китайского театра Граумана. Они с Джейн Рассел стояли на том самом месте, где она в детстве с восхищением разглядывала чужие отпечатки. Впоследствии актриса вспоминала: «Было забавно ступить ногами в цемент. Я точно знала, что это для меня значит: всё почти». Спустя два дня она посреди ночи пришла к театру, чтобы посмотреть, как выглядят застывшие отпечатки. «Чувство, сравнимое с тем, что тебе рукоплещет весь мир», — описывал этот момент ее друг Сидни Сколски.

В это время Мэрилин снималась в фильме «Река, не текущая вспять». Этот легкомысленный вестерн ей не очень нравился, но она согласилась играть в нем из-за красивых песен. Ей досталась роль певички из салуна, в том же фильме был задействован Роберт Митчем, старый друг Джеймса Догерти. Скоро Мэрилин и Митчем подружились. Как она в шутку говорила репортерам: «Здорово, когда ты подаешь мяч, а кто-то его отбивает».

Мэрилин хорошо поладила с продюсером Стэнли Рубином, который в прошлом не взял ее в телешоу. У них был общий враг в лице режиссера Отто Премингера, общеизвестного грубияна. Рубин вспоминал: «У нас с Отто начались проблемы, когда я сказал, что не я выбрал его в качестве режиссера, а студия. Отто это не понравилось. Он нередко был груб и жестоко обходился с Мэрилин, но никогда не позволял себе никаких выходок в адрес Боба Митчема, потому что знал: тот в долгу не останется».

В оправдание Премингера, который и правда отличался невыносимым характером, стоит сказать, что у него был повод сердиться на Мэрилин: Наташа Лайтесс, как всегда, сопровождала звезду на съемочной площадке. «Стоило нам отснять дубль, — рассказывал Рубин, — как Мэрилин смотрела мимо Отто на Наташу, которая стояла позади режиссера. Это было нехорошо: Отто был гордым человеком, и присутствие Лайтесс на съемках его раздражало. Он пожаловался главе киностудии, Дэррилу Ф. Зануку, и какое-то время Наташу на площадку не пускали, но потом Мэрилин сама пошла к Зануку, и Лайтесс вернулась».

Натурные съемки проходили в Канаде. Особенно сложным был эпизод, в котором герои Мэрилин и Роберта Митчема спасаются на плоту. Один раз плот напоролся на камни, и за артистами пришлось отправлять спасательную лодку. В другой раз Мэрилин поскользнулась и упала в воду. Гример Алан «Уайти» Снайдер рассказывал: «Плот был привязан к дереву, а Мэрилин и Роберту Митчему нужно было его толкать. Дно было каменистым, так что не успела она сделать пару шагов, как подвернула ногу и упала». После этого Мэрилин пришлось ходить с повязкой на ноге и на костылях, хотя некоторые считают, что история с растяжением связок была подстроена ею как месть «жестокому» Премингеру. Продюсер Стэнли Рубин не разделял эту точку зрения: «Я знаю, что у Мэрилин было серьезное растяжение. Она хромала, и операторам приходилось несколько дней ходить вокруг нее. В то же время снимали сцены, где ей не нужно было двигаться. Трудно поверить, что она притворялась. Она была на плоту: поднималась она на него или спускалась с него, но она точно упала».

Полученная травма обеспечила Мэрилин некоторые привилегии, одной из которых стал приезд Джо Ди Маджо, явившегося на съемки, стоило ему услышать о происшествии. Другой была возможность немного отдохнуть, и она провела это время, лежа у бассейна в гостинице.

Большую часть лета 1953 года Мэрилин провела на съемках у нью-йоркского фотографа Милтона Грина, а 13 сентября состоялся ее дебют на телевидении в программе Джека Бенни, где вместо гонорара ей вручили автомобиль. Она так гордилась новой машиной, что поехала похвастаться ею перед дядей Сэмом и тетей Энид. Их зять Форрест Олмстед вспоминал об отношениях Мэрилин с его семьей и отмечал, что с ними она никогда не вела себя как кинозвезда: «К дому пристроили еще одну комнату, и я приколачивал к стене доску. Мэрилин придерживала ее, чтобы мне было удобнее. В другой раз я строил новую сточную яму, а она подавала мне кирпичи... Она была единственной из женщин в доме, кто пытался помочь».

Она как могла баловала свою приемную семью: покупала подарки, устраивала праздники по особым поводам. «[Мы с Дианой] купили дом на Лонг-Бич, — вспоминал Форрест. — Кузина Пэт и ее муж Бен тоже купили дом. Мэрилин устроила для нас дивное новоселье на заднем дворе у Пэт и Бена. Она приехала в лимузине с шофером, подарила нам подарки. У нас был целый бочонок пива, так что мы славно отметили событие».

К несчастью, отношения Мэрилин с семьей Нейблкэмп/ Годдард изменились, когда Грейс Годдард попала в больницу из-за проблем с легкими и умерла 28 сентября 1953 года. «Я была безутешна, — рассказывала приемная дочь Грейс Бебе. — А Мэрилин было в тысячу раз хуже».

Спустя годы поговаривали, что Грейс умерла от рака. Возможно, она и была больна, но в свидетельстве о смерти значится, что она покончила жизнь самоубийством, отравившись фенобарбиталом. «У нее была целая коробка таблеток, вы не представляете, какая огромная. Тогда их было проще достать», — вспоминала Бебе. Неизвестно, знала ли Мэрилин об истинной причине смерти Грейс, но если знала, это должно было расстраивать ее еще больше, ведь всю жизнь она сталкивалась с психологическими проблемами матери, и то, что Грейс покончила с собой, не могло не ужаснуть актрису.

«Мне кажется, Мэрилин любила Грейс больше, чем кого-либо, — вспоминала Бебе Годдард. — Грейс с самого детства была ей как мать, она была таким порядочным человеком, заботилась о ней, как о своей дочери и даже больше, чем Глэдис. Грейс была островком стабильности в бурной жизни Мэрилин».

Многие говорили, что Мэрилин отказалась присутствовать на похоронах Грейс, но это не так. Бебе Годдард рассказывала членам фан-клуба «Все о Мэрилин»: «Она совершенно точно была на похоронах Грейс». Это подтвердил и Уилл Сайкс, который был женат на племяннице тети Анны, Сибил Луис Хоуланд. «Мэрион сказала, что видела тебя на похоронах Грейс. Как там Док, справляется?» — писал он Мэрилин в октябре 1954 года.

Похороны были тихими, семейными. После церемонии Мэрилин отправилась к тете Энид и дяде Сэму, где провела несколько мрачных часов с семейством. Муж Дианы Нейблкэмп Форрест вспоминал: «Я сидел в старой комнате Дианы, ее тогда уже переделали в кабинет. Вошла Мэрилин и села рядом. Она почти все время молчала, так как была сильно расстроена».

Оправившись от смерти тети Грейс, 4 ноября 1953 года Мэрилин присутствовала на премьере фильма «Как выйти замуж за миллионера», а вскоре после этого легла в больницу для очередной гинекологической операции. В 1953 году ей пришлось много работать, она была в буквальном смысле истощена. Актриса рассказала репортеру Рите Гаррисон Маллой: «Я так устала. Я работала на киностудии семь дней в неделю. Мой врач Эллиот Кордей говорит, что у меня анемия». Доктор Кордей прописал ей диету из продуктов, богатых железом: сырых яиц, сырого фарша из печени (она спрыскивала его соком лайма и вустерширским соусом, чтобы замаскировать вкус), желатина, апельсинового сока, бифштексов с кровью и шпината, а также велел принимать препараты железа и витамины. К сожалению, самочувствие Мэрилин так и не улучшилось.

Когда студия «Fox» объявила, что ей предстоит играть в фильме «Девушка в розовом трико», Мэрилин согласилась с тем условием, что ей сначала дадут прочесть сценарий. В двадцать первом веке это кажется вполне понятной просьбой, но в 1950-х, когда актеры были всего лишь винтиками в механизме, никто о таком даже не слышал. Занук отказал актрисе, и ее карьера на киностудии оказалась под угрозой. Затем она узнала, что, хотя ей платили как обычно, по 1500 долларов в неделю, ее партнеру Фрэнку Синатре обещали платить 5000 долларов. Она стояла на своем, и когда представитель киностудии сказал ей: «Я давно в этом бизнесе и знаю, что хорошо для тебя», — она парировала: «Я недавно в этом бизнесе, но я лучше вас знаю, что хорошо для меня».

«Они кидали меня из одного фильма в другой, — жаловалась актриса в декабре. — Я никуда не езжу, ничего не вижу, не знакомлюсь с людьми в обычной жизни... Режиссеры, видимо, считают, что я просто бегаю по сцене, а не играю».

Когда 15 декабря Мэрилин не пришла на съемки, на студии разразился скандал. В дом актрисы на Дохейни-драйв отправили нескольких человек из руководства и членов съемочной группы (включая Лайтесс), где их встретил разъяренный Ди Маджо, который велел всем отойти от двери. Хотя спортсмен и не желал впутываться в дела, связанные с карьерой Мэрилин, он стоял на том, что не позволит никому использовать ее, а так как она заработала для киностудии миллионы, то явно заслужила право на какую-то часть от прибыли.

Наконец после борьбы с болезнью, руководством киностудии, Лайтесс и бесконечными репортерами Мэрилин собрала вещи и 23 декабря улетела в Сан-Франциско, чтобы спокойно отдохнуть в доме семьи Ди Маджо на Бич-Стрит, 2150.