Главная / Публикации / Р. Тараборелли. «Мэрилин Монро: тайная жизнь самой известной женщины в мире»

Депрессия Мэрилин

Год после выкидыша был самым трудным периодом в жизни Мэрилин Монро. С августа 1957 года по июль 1958-го она пережила, по-видимому, самую глубокую депрессию в своей жизни. Из-за выкидыша ей казалось, что она уже потерпела неудачу как мать. Ее брак не заладился. Она потеряла интерес к карьере и, особенно, к «Мэрилин Монро Продакшн». Артур Миллер весь год писал — или пытался писать — сценарий, основанный на его коротком рассказе «Неудачники». Он полагал, что, если ему удастся его закончить, в нем будет шикарная роль для его жены. Он столкнулся с творческим кризисом и не сумел преодолеть его. Один вариант за другим оказывался в мусорном ведре. Измученный работой и сердитый на себя, он во всем обвинял Мэрилин. Он был резок и груб с нею, несмотря на регулярные посещения его психотерапевта, призывавшего его поработать над собственными эмоциональными проблемами.

«Не будет преувеличением сказать, что после выкидыша она никогда уже не стала прежней, — сказал Эдвард Ловиц, нью-йоркский сценарист, боровшийся в то время за место под солнцем, который много лет был знаком с Артуром Миллером. — Артур сказал мне, что, по его мнению, она нуждалась в психиатрической помощи, что она часто беспричинно кричит на него. Он не был уверен, были ли в этом виноваты лекарства, которые она принимала, алкоголь или просто нарушение психики. Он сказал, что, потеряв ребенка, она перестала ходить к своему психиатру. Он хотел, чтобы она снова забеременела, но это было трудно, поскольку они практически жили отдельно. Он сказал, что часто, если не все время, он спит в комнате для гостей».

«В том, что Артур не был способен писать в это время, нет ничего удивительного, учитывая напряжение, возникшее в его жизни, — добавил Руперт Аллан. — Однако Мэрилин обвиняла себя в его недостатке вдохновения. Она сказала мне, что, по ее мнению, она больше не вдохновляет его. «Если бы я вдохновляла его, он бы уже давно все закончил, — сказала она после нескольких месяцев его безрезультатных трудов. — Ну и черт с этим, — решила она. — Для меня это больше не имеет значения. Он меня вымотал». Я думаю, что она была просто больна из-за его постоянного осуждения. Она постоянно ощущала его. Она никогда так и не смогла простить инцидент с дневником».

Чем дольше длилась эта холодная война между супругами, тем глубже она впадала в депрессию. Она говорила, что ничего не получается так, как она надеялась. Она отчаянно хотела, чтобы этот брак был счастливым. Она сказала одному своему родственнику, что есть люди, считающие, что они «победили», когда ее брак с Джо ДиМаджио потерпел неудачу. «Ага! Смотри-ка, она вообще не может быть счастливой! Она глупа и бездарна и даже не может удержать мужа!» — так они говорят обо мне, — горько заметила Мэрилин. — Но тут их постигнет горькое разочарование, потому что я не позволю им с удовлетворением понаблюдать за тем, как я страдаю». Она также хотела доказать себе и публике, что способна стать хорошей женой и матерью. Однако оказалось, что она не смогла стать ни тем, ни другим. Ее разочарование в себе, вкупе с лекарствами, которые она принимала, сначала чтобы заснуть, а затем чтобы привести себя в активное состояние, привело ее к своеобразному отупению, что лишило возможности разобраться со своими проблемами. Добавьте к этому алкоголь — главным образом, шампанское, так как большинство других напитков приводило к болям в животе, хотя это не всегда останавливало ее, — потенциально смертельная комбинация. Она дошла до того, что дрожащими руками вливала в себя стакан шампанского, затем хватала капсулу с препаратом и высыпала содержимое прямо в стакан, чтобы оно быстрее подействовало. Потеряв интерес к жизни, она начала набирать вес, но ей было наплевать на это. В течение многих лет она изо всех сил старалась оставаться стройной, поэтому считала, что заслужила право стать жирной. В то время она набрала около двадцати фунтов.

Никто не знал, в каком состоянии будет Мэрилин — она могла казаться счастливой и довольной, а могла — угрюмой и подавленной. Тем не менее люди все равно стремились находиться рядом с ней. «Она была похожа на метеор, — заметила Эстер Вильяме, — и вы не могли не подпасть под власть ее очарования. Вы понимали, что она вот-вот взорвется и сгорит, но не знали, как именно это произойдет. Единственное, что вы точно знали, — что это будет настоящее событие».

Два человека, навещавших Мэрилин в то время, рассказывают совершенно непохожие истории.

Первую рассказывает сестра Мэрилин, Бернис. Однажды Мэрилин позвонила ей. Казалось, она в полном отчаянии. «Вчера я весь день пыталась дозвониться тебе, — сказала она, когда наконец сумела дозвониться. — И сегодня утром я тоже три раза тебе звонила!» Мэрилин объяснила, что ей надо увидеться с Бернис. В разговоре с ней она все время говорила о том, как ее восхищает брак Бернис с Пэрисом Мираклом. Бернис поняла, что у Мэрилин проблемы с мужем. Бернис уже собиралась поехать к Мэрилин, но в последнюю минуту муж запретил ей ехать одной. Позднее Пэрис сказал, что у него запланирована поездка в Нью-Йорк — туда, где живет Мэрилин. Бернис, естественно, хотела поехать с ним и использовать эту возможность, чтобы повидаться с Мэрилин, но Пэрис не согласился. Он сказал, то это будет командировка и им не разрешают брать с собой жен. Но затем, уже будучи в Нью-Йорке, он пошел навестить Мэрилин и взял с собой своих коллег! Мэрилин была с ними невероятно любезной. Она вышла к ним с цветами флоридского кизила в руках, предложила им коктейли и подписала свою открытку следующим образом: «Люблю и целую, от невестки Пэрису». Один из приятелей Пэриса попытался выйти тайком из дома Мэрилин со стаканом хайбола, который оказался слишком большим, чтобы вынести его под полой пиджака. Мэрилин казалась совершенно очаровательной.

Несколько дней спустя Мэрилин навестила ее психиатр, доктор Мэрианн Крис. Согласно воспоминаниям Барбары Миллер (не имеющей никакого отношения к Артуру. Барбара была дочерью подруги доктора Крис), облик Монро кажется совершенно иным. Барбара, ее мать, брат и доктор Крис приехали навестить Мэрилин и Артура. «Это было не слишком приятно, — вспоминала она. — Мне было тогда около двенадцати лет, но я все хорошо помню. Я была большой поклонницей Мэрилин Монро и не могла дождаться, когда же смогу увидеть ее. Она была намного толще, чем я думала, но, несмотря на это, она была очень красива. Одетая в красивое летнее платье с цветами, она быстро вошла в гостиную, чтобы поприветствовать нас. Длинные, очень светлые волосы свободно падали на плечи. Я помню, что у нее были очень нежные руки с тонкими пальчиками, ногти были накрашены ярко-красным лаком. Она была очень хороша, но казалась [...], я бы сказала, подвыпившей».

Барбара Миллер вспоминает, что произошло после того, как все расселись в гостиной.

«Хотите «Кровавую Мэри»? — спросила Мэрилин взрослых. — И что-нибудь безалкогольного для тебя, — сказала она, посмотрев на девочку. Взрослые сказали, что они тоже предпочитают безалкогольные напитки. «Отлично, — с улыбкой произнесла Мэрилин. — Вообще-то я не люблю пить в одиночестве, но сегодня я сделаю исключение». Затем она позвала горничную. Когда никто не появился, она позвонила снова. Наконец она закричала: «Артур, где эта чертова горничная?» — однако ей снова никто не ответил. Она покачала головой и закатила глаза. «У моей секретарши Мэри [Рейс] сегодня выходной, а муж пытается что-нибудь написать, — заявила она, согласно воспоминаниям Барбары Миллер. — Однако у него сейчас трудный период. Мне, наверно, придется снять еще один фильм или еще что-нибудь сделать, потому что кто-то в этой семье должен немного заработать на жизнь. И ясно, что не он».

«Помню, что все почувствовали себя очень неловко, — вспоминала Барбара Миллер. — Мы не успели сесть, как она уже громко посвящала нас в свои личные дела».

Согласно воспоминаниям Миллер, доктор Крис внимательно посмотрела на Мэрилин и сказала: «Дорогая, мы можем куда-нибудь пойти. Нам надо поговорить? Мне хотелось бы пообщаться с вами наедине».

Мэрилин подозрительно посмотрела на нее и заявила: «А мне кажется, что мы уже достаточно поговорили, разве не так? Со мной все в порядке, правда. Все, что мне нужно, — это «Кровавая Мэри», если бы я только могла заставить эту чертову горничную явиться сюда. Господи Иисусе, похоже, мне придется самой идти за ней, и за безалкогольными напитками тоже», — сказала она и поднялась.

«Мне кажется, с вами не все в порядке», — сказала доктор, в то время как остальные продолжали сидеть неподвижно. Тишина становилась просто гнетущей.

«Черт возьми! — рявкнула Мэрилин, вскочив и со сверкающими глазами вытянувшись перед доктором. — Почему вы не можете оставить меня в покое? Вы меня просто вымотали. Совершенно. Мы с вами повторяем одно и то же раз за разом, и я больше не собираюсь продолжать этим заниматься. Слышите? Я не собираюсь больше этим заниматься!» Сказав это, она повернулась и вышла из комнаты, оставив своих гостей в полном ошеломлении. Они не были уверены, что она вернется обратно. Возможно, им тоже стоит уйти? Десять минут спустя — когда все уже были готовы покинуть дом — появился Артур Миллер. «Моя жена попросила меня извиниться, — произнес он с сокрушенным видом. — Она плохо себя чувствует. Недавно ей пришлось пережить довольно тяжелый период, и я надеюсь, что вы примете наши искренние извинения и придете в другое время. — Затем, повернувшись к доктору, он сказал: — Не могли бы вы позднее позвонить мне? Мне нужно поговорить с вами. Это срочно». Доктор Крис сказала, что она, конечно, позвонит ему. Всем было ясно, что сейчас лучше всего уйти. Однако, когда они уже шли к выходу, из боковой двери появилась Мэрилин с подносом в руках, на котором стояли стаканы с напитками. «Подождите! — сказала она, удивленно глядя на них. — Вы что, уходите? Я уже принесла напитки! Может быть, вы присядете и мы поговорим?»

«Это был уже совсем другой человек, — рассказывала Барбара Миллер. — Она улыбалась, была весела и, казалось, не помнила ничего из того, что произошло совсем недавно. Мы ответили — нет, к сожалению, нам пора. Она казалась разочарованной. Затем она обняла каждого из нас. Когда мы уходили, она улыбнулась и сказала доктору Крис: «Ну ладно, тогда я позвоню вам завтра. Пока». Я помню, что, когда дверь закрылась, взрослые стояли на крыльце и с беспокойством поглядывали друг на друга. Даже в такси никто не произнес ни слова. Все сидели молча и смотрели прямо перед собой».