Главная / Публикации / К. Делэ. «Мэрилин Монро. Нелюбимая»

Безоблачный роман Мэрилин. Фотография

Единственное, что остается неизменным в жизни Мэрилин, ее роман с фотографией, начавшийся еще в те времена, когда она была робкой, заикающейся, никому не известной моделью, «индюшачьей лапкой», как прозвал ее Диенс из-за вечно красных от холода рук. Фотографы всегда были ее верными союзниками, и она не предала никого из них.

О своем опыте Мэрилин сказала лучше, чем кто-либо: «Когда со мной работает фотограф, я чувствую себя словно перед зеркалом. Фотографам кажется, что они будут лепить из меня то, что им нужно. На самом деле это я их использую, как коробку с набором косметики».

Шквал ее фотографий, захлестнул мир; неуемная страсть к фотосессиям возвращает Мэрилин к жизни. Вот она, королева, как есть.

Когда знаменитому Ричарду Аведону для съемки в журнале Life понадобился новый типаж секс-символа Америки, он выбрал Мэрилин. Ее предшественницами были Лилиан Рассел, Теда Бара, Клара Боу, Марлен Дитрих, Джин Харлоу. «Мэрилин раскрывалась перед объективом моего фотоаппарата больше, чем любая другая актриса, больше, чем любая другая женщина», — уверял Аведон.

Как не рассказать о событии, определившем будущее призвание Аведона? Десятилетним мальчиком он, спрятавшись за мусорные баки на лестнице для прислуги в доме дедушки с бабушкой, часами слушал игру Рахманинова, их соседа. Однажды Ричард осмелился позвонить в дверь великого композитора... И попросил разрешения сделать фотопортрет: Рахманинов стал его первой моделью. Трумен Капоте оставил нам описание мастерской Аведона. В будни это был гудящий улей, яркий свет, взмокшие от пота модели, издерганные ассистенты, непрекращающиеся телефонные звонки; в воскресенье зимой — убежище: успокаивающая белизна стен и тишина. Трумен любил туда наведаться в такие выходные: «Аведон в носках неслышно скользил между волнами лиц, сияющих красотой... Портреты, как огромные игральные карты, лежали на широком полу мастерской, покрывая его полностью». Аведон печатал до шестидесяти снимков с негатива и мог дойти до ста, если замечал микроскопическую недоработку. Вспомним, что Мэрилин на съемках тоже безжалостно требовала дублей. Цель, которую и Аведон, и Мэрилин пытались достичь, одна: сделать невидимое видимым. И Миллер уже давно это понял.

«Во всем, что она делает, — играет ли с собакой, вытирает ли волосы, вылезая из ванны после купания, или вихрем влетает в дом, спеша поделиться новостями, она — сама естественность. Ее красота сияла, потому что в ней всегда отражался ее дух». Бедный Миллер! Его восхищало все, что исходило от возлюбленной.

По правде говоря, больше всего вопросов в алхимии¹ Мэрилин вызывает двойственность ее натуры, отсутствие внутреннего равновесия: сексуальность, которой Мэрилин упивается и ловко пользуется, и трогательная невинность. Образ Мэрилин, по-детски беззащитный и наивный, овеян ностальгией. В ней будто всегда ощущается тоска по «гнезду», неизбывное желание ностос².

Безотцовщина не переставала быть сиротой и при трех своих мужьях: бравом парне Джиме, идоле Америки, чемпионе Джо Ди Маджио, знаменитом писателе Артуре Миллере. Фрейд утверждал, что человек работает не только на созидание, но и на саморазрушение. Непреодолимая тяга к повторениям и зацикленность на травмирующих ситуациях (оторопь берет при мысли о негативном опыте Глэдис) позволяют призракам прошлого преследовать нас до самой смерти. «Судьба, — по меткому выражению психоаналитика Мишеля Шнайдера, — безумный монтажер». В самом деле, мать Мэрилин, Глэдис Перл Бейкер, была монтажером и сумасшедшей. Мэрилин, зная о своей наследственной склонности к психическим расстройствам, очень боялась заболеть. Помешаться. Однако ей была присуща редкая сопротивляемость и способность, вопреки обстоятельствам, двигаться дальше. Она упорно следует одной стратегии: нравиться. И именно эту стратегию воплощает фотография.

Диана Арбус, создавшая серию портретов «других» людей на фоне повседневной жизни, фотохудожница с трагической судьбой — она закончила жизнь самоубийством, — писала: «Фотография — это тайна о тайне. Чем больше она говорит, тем меньше мы знаем». Не скрывается ли за улыбкой, всегда сияющей на лице Мэрилин, глубокая тревога?

Трудно поверить, но услада Мэрилин — поэзия. Мало кто знает, что она сама — поэт, Миллер был в этом абсолютно убежден, потому что любил ее, невинную душу в теле Венеры, неизменно покоряющем публику своей красотой. Другие сравнили бы Мэрилин с чувственной Цирцеей, превращающей мужчин в свиней. Но Миллер видит ее сущность: «Поэтесса, которая читает стихи на углу улицы перед толпой, норовящей сорвать с нее одежды».

В искусстве позировать Мэрилин нет равных. Фотография — ее надежный щит. Сесил Битон не переставал восхищаться актрисой и видел в ней создание «столь же впечатляющее, как и серебряный дождь гейзера». «Мэрилин — это невероятная демонстрация вдохновения и нарциссизма». Ее игра очаровала большого мастера: «Это была шарада чистой воды». И даже больше: «Это — чудо нашего времени: сомнамбула, пребывающая в своих снах, Алиса в Стране чудес, Трильби³ и художник из Минска⁴ одновременно. Вероятно, она родилась сразу после войны в тот день, когда мы все в ней особенно нуждались». Мэрилин для Битона «праздничный фейерверк», хотя он знает, что в любой момент дело может обернуться слезами.

Мэрилин очень любила фотографа Сэма Шоу, мальчика из семьи эмигрантов, выросшего в страшной бедности. Она, по натуре поэт и борец, прозвала своего друга Сэмом Спейдом⁵ в честь знаменитого «нокаутирующего детектива».

На съемочной площадке фильма «В джазе только девушки» желанным гостем была Ева Арнольд. Фотограф высшего класса, дочь раввина, эмигрировавшего из России в Филадельфию. Ева собиралась учиться на врача, когда бойфренд подарил ей дешевый фотоаппарат. Откровение... Она станет первой женщиной — членом агентства «Магнум Фотос» и будет увлеченно снимать иммигрантов, защитников политических прав и еще Мэрилин. «Я была бедна и хотела фотографировать бедность; я потеряла ребенка и была одержима мыслью родить». Слишком много общего у двух женщин, как тут не проскочить искре?

В ужасном фоторепортаже для Life Ева показывает Джоан Кроуфорд, борющуюся со старостью и обвисшей кожей с помощью щипцов для ресниц и кубиков льда. Ева и Мэрилин встретились, когда одна была начинающим фотографом, а другая — актрисой-дебютанткой, пока не занявшей свое место в иерархии Голливуда. Никто из них еще не владел профессией, они прониклись друг к другу симпатией и чувствовали себя в некотором роде сообщницами. Ева снимает будущую кинозвезду в естественной обстановке: вот Мэрилин причесывается, вот играет с собакой. Это Ева Арнольд сделала знаменитую фотографию, на которой Мэрилин читает «Улисса» Джойса... На съемках «Неприкаянных», последнего фильма Монро, фотообъектив Евы Арнольд ловит актрису под палящим солнцем пустыни, одинокую, в обнимку с изнуренным Кларком Гейблом, рядом с Артуром Миллером, с которым та на грани развода, на репетиции или спящую между дублями. Все без исключения портреты Мэрилин задевают за живое. Боль поражения, сокровенная суть одной женщины пойманы другой.

Лоуренс Шиллер, дебютант, познакомился с актрисой на пике ее славы и однажды услышал, как она говорит о себе в третьем лице: «Мэрилин еще не готова». Действительно, Мэрилин никогда, нет, никогда до конца не уподобится двойнику, которого сама создала. Но играет эту роль восхитительно. Лоуренс Шиллер станет одним из последних ее фотографов: на его снимках Мэрилин выглядит затравленной, израненной и напуганной. Это он снял Полу Страсберг, когда та накрывала Мэрилин обед: «Пола вела себя как шпионка, как агент КГБ». Это он сфотографировал голую Мэрилин, выходящую из бассейна: ей хотелось доказать, что она столь же привлекательна для широкой публики, как и Элизабет Тэйлор. Во время съемок «Клеопатры» имя Лиз не сходило с первых полос светских хроник, а ее роман с Ричардом Бартоном, «Марком Антонием», создал дополнительную шумиху вокруг фильма, что принесло миллионы долларов студии «Фокс».

С самого начала Мэрилин безжалостно сортирует свои фотографии. Она перечеркивает красным крестом неудачные снимки, которые ей не нравятся, причем критерии отбора определяет сама. Красный крест, ставший впоследствии знаменитым, ее фирменный знак, невольно вызывает ассоциации с картинами каталонца Атони Тапиеса. Сотни и сотни крестов, сделанных красным нестирающимся фломастером. Мэрилин уничтожает фотографии, в надежде придумать себя заново. И этот процесс ей жизненно необходим. Она тверда и требовательна, и прежде всего к самой себе. Невысказанное Нормы Джин жаждет триумфа Мэрилин. Девочка, у которой не было в детстве семейного альбома, наверстывает упущенное и составляет собственный альбом с умопомрачительными фотографиями. Нет сомнений, фотография — афродизиак Монро. Мэрилин такая же красивая, как Венера Каллипига⁶, совершенное воплощение чувственной женственности, статуя, хранившаяся в шестнадцатом веке в «Camerino segreto»⁷ во дворце герцогов Фарнезе, а сегодня выставленная на всеобщее обозрение в Национальном археологическом музее Неаполя. Но на «благословенный высшей милостью живот», предназначенный для рождения «королевских отпрысков» у нее и намека нет: Мэрилин останется мадонной без младенца, навечно в плену своих страхов.

Летом пятьдесят девятого года Мэрилин в компании Сьюзен Страсберг отправилась на машине за город, по дороге она вдруг воскликнула: «Знаешь, если бы не работа — она продолжала заниматься в Актерской студии, — я бы открыла дверцу и выпрыгнула».

Примечания

1. В данном контексте имеется в виду введенный в психоанализ К. Юнгом термин «алхимия».

2. Возвращение (греч.).

3. Трильби — главная героиня одноименного романа (1895) Дж. Дюморье. Под гипнозом музыканта Свенгали натурщица Трильби становится певицей, а после его смерти теряет свой дар.

4. Вероятно, имеется в виду французский художник белорусского происхождения Хаим Сутин (1893—1943).

5. Сэм Спейд — главный герой серии детективов американского писателя Дэшила Хэммета.

6. Венера Каллипига (греч. Καλλίπυγη — «Имеющая красивый зад»).

7. Секретная комната (итал.).