Главная / Публикации / К. Делэ. «Мэрилин Монро. Нелюбимая»

Некоторые любят погорячее¹

Из странного оцепенения Мэрилин выведет Билли Уайлдер... «Очередная героиня-идиотка, эта Душечка Кейн», — подумала Мэрилин. И начала готовится к съемкам: пила шампанское, запершись в своей темной спальне. В еде себе Мэрилин тоже по-прежнему не отказывала: ребрышки ягненка, бифштексы, гамбургеры, телячьи эскалопы, картофель фри, а на десерт — шоколадный торт.

С тех пор как Мэрилин сменила психоаналитика, доктор Маргарет Хоэнберг и Милтон Грин исчезли из ее жизни. Теперь с актрисой работает доктор Марианна Крис. Осмелимся здесь напомнить определение, которое дал психоанализу Карл Краус²: «Это болезнь, вообразившая себя лекарством». Проблема Мэрилин в том, что в появляющихся в зеркале отражениях она тщетно ищет и не находит себя, ничейную дочь.

Между тем работа ждет, и тандем Даймонд—Уайлдер — настоящее чудо. Напрасно Мэрилин презирает красавицу Душечку, безголосую певичку, играющую на укулеле. Да, Душечка интересуется только алкоголем и миллиардерами и до того глупенькая, что в двух музыкантшах, ставших ее подружками, не разглядела травести, но именно она — воздушная, белокожая, с облаком светлых кудряшек — ознаменует триумфальное возвращение сексапильной блондинки Мэрилин на экран. На съемочной площадке Мэрилин не появлялась полтора года, но не забыла, как тяжело далась ей работа с Уайлдером в «Зуде седьмого года», и не простила обиды. Артур Миллер, догадываясь о страхах жены, настоятельно просит Билли Уайлдера повидаться с Мэрилин лично. И Билли специально приезжает в Нью-Йорк, прихватив с собой двух будущих партнеров Монро, Тони Кёртиса и Джека Леммона. После разговора с режиссером Мэрилин садится на диету. Она голодает, клянет себя, что так быстро потеряла форму, во всем слушается Ли Страсберга, соседа психоаналитика Марианны Крис по дому у Центрального парка, и с его помощью мало-помалу вживается в образ новой героини, тонко соединяя забавное простодушие и роковую соблазнительность.

«Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать», — повторял вслед за Конфуцием Мао. Мэрилин, прирожденная комическая актриса, очень органична в новой роли. «Хочу я любимой быть тобой, и больше никем другим!» — она поет, как дышит. В июле пятьдесят восьмого года Мэрилин больше двух часов не могла собраться и выйти из самолета, приземлившегося в Калифорнии. Ее сопровождала незаменимая Пола. Вослед Мэрилин из Амаганзетта летят любовные письма Миллера: «Ты — мой идеал женщины, ты же знаешь, правда?» Можно и помечтать, находясь в тысячах километров от жены. А Мэрилин обнаружила, что опять беременна, и теперь на остальное ей плевать.

Лена, которую Мэрилин называет «Baby Lamb» — «Ягненочек», сунула ей в дорожную сумку талисман-игрушку: вырезанную вручную из розового дерева колыбельку с крошечной девочкой в чепчике. Мэрилин каждую ночь ставит колыбельку на ночной столик рядом со своей кроватью между фотографией матери и портретом Авраама Линкольна. Ради ребенка она готова все бросить. Но Миллер убеждает ее, что речь идет о каком-то месяце—полутора и в середине сентября она уже сможет отдохнуть.

Мэрилин больше не ходит на занятия, ее речь становится грубой. Она ругается как ковбой, бурно выясняет отношения за столом и не спешит извиниться. Лена часто застает ее склонившейся над разорванными страницами сценария, в слезах. Истерика прекращается только после бутылки шампанского. Транквилизаторы и болеутоляющие провоцируют резкие перепады настроения. «Люди в Голливуде играют в покер, вместо жетонов используя пилюли — желтые и красные», — пресс-секретари любят посплетничать о том, с какой скоростью у знаменитостей пустеют аптечные шкафчики с опасным набором препаратов.

Мэрилин страшно разочарована решением Билли Уайлдера снять черно-белый фильм, ведь именно техниколор выгодно подчеркивает ее красоту — на цветной пленке она вся словно светится. Этот выбор в пользу монохрома Мэрилин Уайлдеру так и не простила. Она всегда медленно работала, нащупывая верный путь для раскрытия своего таланта. Но на съемках «В джазе только девушки» ее опоздания бьют рекорды. У Кёртиса и Леммона примерка костюмов назначена на одиннадцать утра, у Мэрилин — на тринадцать, она же соизволила появиться только в пятнадцать тридцать и к съемкам была готова к восемнадцати часам. К своему вящему удивлению она обнаружила, что съемочная площадка уже пуста. Уайлдер уже распустил группу, он старался укладываться в рабочее время, закрепленное профсоюзом, в противном случае после шести ему пришлось бы платить актерам двойную ставку.

Кёртиса бесит поведение Мэрилин. Что тут говорить: для него и Леммона, напяливших накладную грудь, парик и высокие каблуки, ожидание превращается в адскую пытку. Уайлдер объясняет Мэрилин роль, но она монотонно бубнит одну и ту же фразу, а на его вопрос, что с ней, хлопая ресницами, дает ответ, достойный медиума: «Я пробую установить контакте Душечкой...» — «Ладно, давайте устанавливайте, — Уайлдер уже теряет терпение, — но ради бога, делайте это быстрее!» Мэрилин с отрешенным видом «сужает круг своего внимания» и сосредотачивается, пытаясь достичь состояния «публичного одиночества», описанного в системе Станиславского. Добиваясь предельного правдоподобия, она может бесконечно переигрывать одну и ту же сцену. Однажды Уайлдеру пришлось отснять пятьдесят девять дублей подряд! «Теперь Монро требуется гораздо больше времени, чтобы выполнить свою работу. Если бы я работал только с ней, не было бы проблем, — стонал Уайлдер, — но ведь есть и другие актеры. Она их использует. Прежде она вела себя, словно канатоходец, не ведающий, что под ногами у него пропасть, в которую можно сорваться. Теперь она невнимательна, даже балансируя на тросе».

Хуже всего, что Мэрилин путает текст. Прежде чем войти в номер, где разместились переодетые в женщин Леммон и Кёртис, она должна была произнести крошечную реплику: «Где же "Бурбон"?» «Виски», «конфета», «бутылка»... — она говорит что угодно, но только не «Бурбон» и так пятьдесят раз. Отчаявшийся Уайлдер — на фоне стресса у него жутко разболелась спина — расклеил на всех ящиках, где героиня Мэрилин искала бутылку с алкоголем, маленькие бумажки с пресловутой фразой. Напрасно. Она не перестала ошибаться.

В сентябре тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года съемочная группа поселилась в отеле «Дель Коронадо» в Калифорнии. Помпезный отель-дворец конца девятнадцатого века, построенный в викторианском стиле, служил для фильма готовой декорацией. В сцене на пляже Коронадо-Бич проблем у Мэрилин не возникло, она не пропустила ни строчки из достаточно большого текста. Вначале Мэрилин и ее «подруги» резвятся в волнах Тихого океана. Но самое интересное впереди: Кёртис, растянувшись на диване в обшитом красным деревом салоне яхты, выдает себя за богатого наследника, страдающего импотенцией. Монро решает его возбудить по-настоящему и получает то, что хочет. Сомнений быть не может! Она чувствует эрекцию партнера, в кадре она лежит в объятиях Кёртиса сверху, касаясь лобком его пениса. Кёртис в восторге. Мэрилин умеет разжечь желание... «Я тебя поимела», — с вызовом бросает она.

Тони Кёртис, писаный красавец, совсем не страдал половым бессилием. «Смазливая мордашка!» — сдавив его щеки железной пятерней, восклицает Эдвард Г. Робинсон-младший, сыгравший в комедии криминального авторитета.

Кёртису, нью-йоркскому еврею, никак не давался высокомерный тон миллионера, но в итоге — гениальная находка! — актер додумался скопировать британскую манеру речи Кэри Гранта, разбавив ее ироничным: «Чао!» Отец Кёртиса был портным, поэтому Тони знает толк в женском платье и настаивает, чтобы его одевал Орри-Келли, известный модельер, главный костюмер фильма. Орри-Келли, как некогда Кёртис-старший, носит в нагрудном кармане желтый с белым сантиметр с металлическими кончиками. Орри-Келли отправился снимать мерки с Мэрилин и застал ее в гримерной — белая блузка, брюки и туфли на шпильках — за чтением Уитмена и Рильке. Девяносто четыре, шестьдесят один... Орри-Келли не удержался и хихикнул: «У Тони задница красивее, чем у тебя». Она резко повернулась и расстегнула блузку: «Да, но у него нет такой груди».

Однажды разъяренный Джек Леммон ворвался в гримерную Тони: «Ты не поверишь... Мэрилин сперла у меня платье! Она украла черное платье, которое мне сшил Орри-Келли, она увидела платье на вешалке и свистнула его».

Полу Страсберг — она не оставляет Мэрилин ни на минуту — в группе прозвали «Bat» — «Летучая мышь». На съемочной площадке она стоит в шести метрах за спиной Билли, и Мэрилин взглядом ищет одобрения у нее, а не у своего режиссера. Билли, не выдержав, круто разворачивается на пятках и смотрит Поле в глаза: «Что скажете, Пола?» Все лишились дара речи.

Мэрилин не понравился цвет волос Джоан³, коллеги-актрисы, с которой она столкнулась перед съемкой: «Я не хочу другой блондинки. Я — единственная блондинка этого фильма». И Билли уступил. Мэрилин была недовольна постановкой первых сцен и буквально извела его: «Ноги моей не будет больше в студии, пока Уайлдер не переделает мой выход. Когда Мэрилин Монро появляется в эпизоде, никто не должен смотреть на Тони Кёртиса, пародирующего Джоану Кроуфорд: все должны видеть только Мэрилин, и никого, кроме нее». И последнее слово, даже если это выводит из себя ее партнеров, остается за музыкантшей с гавайской гитарой, ее героиней, питающей слабость к алкоголю и миллионерам. Надо было видеть, как Мэрилин, прежде чем облачиться в обтягивающее платье в стиле двадцатых годов, закрыв глаза, погружалась в глубокий транс, а затем вдруг принималась отчаянно размахивать в воздухе руками, снизу вверх и сверху вниз, словно пытаясь отделаться от своих кистей.

Ей звонят из Нью-Йорка и сообщают, что Миллера оправдали: апелляционный суд США девятью голосами отклонил обвинение в оскорблении Конгресса. Какое облегчение! В честь победы Мэрилин устраивает у себя в гримерной праздничный завтрак с шампанским.

Миллер в черном поло, без пиджака и галстука, паркует лимузин перед студией, ждет, пока Мэрилин закончит, и незамедлительно увозит ее в гостиничный сьют. А потом вновь уезжает в Роксбери, на ферму, которую они с Мэрилин недавно приобрели и теперь ремонтируют. Мэрилин звонит Миллеру каждые два дня. Ричард Аведон снял серию ее портретов для журнала Life: Мэрилин в разных костюмах и позах имитировала звезд уходящей эпохи — Теду Бару, Клару Боу, Марлен Дитрих, Лилиан Рассел и Джин Харлоу. Снимки должны сопровождаться текстом Миллера, но первый вариант Мэрилин не понравился, о чем она заявила мужу без обиняков.

Между дублями Тони и Джек сидят в мягких войлочных туфлях. В кадре они на каждом шагу скрещивают ноги: из-за высоких каблуков икры сводит страшной судорогой. Вдобавок к этим мучениям им пришлось удалить волосы на груди и ногах и выщипать брови... Джек Леммон играет Дафну, а Тони Кёртис — Жозефину. Каждый день на пляже Пола, вся в черном, усаживается под зонтиком, и Мэрилин, закрыв глаза, совершает свой ритуал: расслабляет кисти и трясет руками.

— Она поправилась, — говорят мужчины.

— Она беременна, — судачат женщины.

Тони и Мэрилин, начинающие, никому не известные актеры, одержимые стремлением любой ценой стать кинозвездами, встретились в Голливуде. Он нацарапал на клочке бумаги номер телефона Мэрилин — хотя, может, она сама ему позвонит? — и проводил ее до отеля «Беверли Карлтон». На другой день после ужина в ресторане «Вилла Нова» молодые хищники бродили по бульвару Сансет, а в следующий раз совершили вылазку в популярный голливудский клуб «Мокамбо». Тони был в белом льняном костюме, Мэрилин — в платье в цветочек. Тони на купленном по случаю светло-зеленом бьюике с откидным верхом возит Мэрилин на пляж.

— Хочешь мороженого, Мэрилин?

— Нет.

— Ты не любишь мороженое?

— Я не любила свою мать.

Что он понял из ее ответа?

Они любовались волнами и целовались. Друг Тони уступил им на вечер уютное бунгало с мини-баром, находившееся прямо на берегу океана. Они жарили бифштексы на мангале и смотрели на луну. А потом занимались любовью.

На публике они вместе не появлялись, но продолжали видеться тайно.

Через четыре года Тони заметил Мэрилин на вечеринке. «Куда делась твоя зеленая тачка с откидным верхом?» — спросила она. Холодная, уверенная в себе. Тони восхищен.

Теперь Тони женат на Джанет Ли, у него есть маленькая дочка. И Джанет, беременная вторым ребенком, грозится приехать в Коронадо-Бич со дня на день.

Однажды после обеда Тони и Мэрилин, в кои-то веки без сопровождения Полы, встретились на скамейке под солнышком. Тони беспокоится: нравится ли Мэрилин отель? Она, не задумываясь, сказала: «Да» — и прибавила, понизив голос: «Приходи ко мне сегодня вечером». Он не заставил ее повторять дважды.

На съемочной площадке ходила шутка: «М. М. — Мэрилин манкирующая». Билли — лицо перекошено, проклятая спина болит все сильнее — терпит страшные муки. Мэрилин рвет между дублями. Она не выходит из гримерной. Мэй Рейс приносит ей большой красный термос с кофе. Кофе? Мэрилин выдал бумажный стаканчик, валявшийся в мусорной корзинке: из него явно пили вермут.

Мэрилин то и дело бегает в гримуборную к визажисту Уайти и Сидни Гиларофф, своему Фигаро⁴. Очередной сеанс красоты длится три часа. Наконец Мэрилин появляется на площадке с книгой «Права человека» Томаса Пейна под мышкой. Ненадолго. Мэрилин опять запирается в гримерной и со словами: «Идите вы все к черту!» — выгоняет гонцов Уайлдера, пытающихся ее урезонить.

Она превосходно справляется с длинными сценами, но как только дело доходит до коротких эпизодов или крупного плана, ее уверенность моментально испаряется. «Что я сделала плохого?» — она разражается слезами. И Уайти приходится гримировать ее заново. Мэрилин сама себе палач, а у палачей тяжелая рука.

Она постоянно спотыкалась на простой реплике: «Это я, Душечка!» В итоге реквизитор скотчем приклеил шпаргалку к дверному косяку. Билли Уайлдер хватает ртом воздух. На сорок втором дубле он, еле сдерживаясь, пытается ее успокоить: «Не расстраивайтесь, Мэрилин». — «Расстраиваться? Из-за чего?»

На следующее утро то же кино. Спина у Уайлдера болит невообразимо, просто смертельная мука: он даже сидеть не может. А Тони Кёртис, погрузив ноги в ледяную воду, наблюдает, как в тазу медленно растворяется соль.

Выйдя на съемочную площадку, Мэрилин попадает под обстрел фотоаппаратов, оглушительно щелкают затворы, она позирует с обреченным видом Mater dolorosa⁵, бросая умоляющие взгляды на Билли: «Никаких фотографов! Чтобы я не слышал ни одного постороннего звука!» — вопит он. «Добрый день Мэрилин, — язвит Джек Леммон, — все хорошо?» — «Нда-а-а», — цедит она в ответ.

Никому не улыбаясь, ни с кем не заговаривая, вокруг площадки бродит Артур Миллер, поджидая Мэрилин. Тони его боится. Рассказала ли Мэрилин мужу о том, что произошло три недели назад? Правда, после того вечера в гостинице Мэрилин предпочитает держаться от Тони на расстоянии.

— Тони, — ревет Хедда Хоппер в телефонную трубку, — она беременна?

Тони пытается отговориться, прикрывается Джанет: да, конечно, его жена на сносях, но светская сплетница Хедда неумолима и даже угрожает ему, и ссориться с ней Тони совсем невыгодно.

— Ладно. Грудь у Мэрилин увеличилась. Это все, что я могу тебе сказать.

— Спасибо, дорогой.

На тридцать восьмом дубле Тони, обливающийся потом, уставший подавать Мэрилин «шампанское» — имбирный эль, — чувствует, что из человека превращается в робота. Внезапно он размахивается и со всей силы кидает бокал в Мэрилин, она увернулась, стакан разлетелся вдребезги об пол. Миллер вскочил, толкнул Тони, Тони в ответ толкнул его, Миллер споткнулся и упал. Билли срочно объявил перерыв, слишком наэлектризованной была атмосфера на площадке.

Артур Джейкобс, агент по рекламе, умоляет Тони пойти поговорить с Мэрилин и ее мужем. Миллер просит Джейкобса оставить их наедине.

— Мэрилин, Артур, я сожалею. Все ужасно устали. Я не хотел вас обидеть. Я прошу вас принять мои извинения.

Он взглянул на Миллера.

— Вы не принимаете мои извинения?

— Только если вы извинитесь за то, что спали с моей женой, — ответил Миллер, глядя ему прямо в глаза.

Сцена дорогого стоила. Но гвоздем программы стало заявление Мэрилин. Она отступила на шаг, поймала взгляд Тони: «Я думаю, ребенок от тебя, Тони». Жестокая Мэрилин. Миллер заверил Кёртиса, что это невозможно, он уточнял сроки и консультировался у врача. Хотя...

Назавтра Мэрилин и Тони начали с того же, чем закончили: со сцены с бокалом шампанского. У Мэрилин все получилось с первого дубля. В следующем кадре Тони должен был откусить кусок от фазаньей ножки. Вместо фазана ему подали цыпленка. Переснимали эпизод сорок два раза. К концу съемки цвет лица Тони приобрел зеленовато-желтый оттенок. Немало времени понадобилось впоследствии, прежде чем Тони вновь смог притронуться к цыпленку.

Однажды кто-то в монтажной поинтересовался у Кёртиса: «Эй, Тони! Каково тебе целоваться с Мэрилин?» — «Да как с Гитлером», — бросил он. Реплику тут же разнесли по всем углам, потрясенная до глубины души Пола Страсберг разрыдалась. Нервы на пределе, у дам из мира кино слезы всегда близко.

Последняя треть сценария дописывалась уже по ходу съемок. Билли Уайлдер и Изи Даймонд долго сомневались, какой должна быть концовка фильма, и приняли решение за неделю до окончания производства. В соавторстве — позже они не могли вспомнить, кто из них это придумал и указывали друг на друга — они разыграли следующую сцену.

    Уайлдер

И вот Джерри, сняв парик, восклицает:

«Вы не понимаете! Я — мужчина!»

    Изи (в ответ совершенно невозмутимо)

У каждого свои недостатки.

Ознакомившись с текстом, Мэрилин поняла одно: финал фильма принадлежит двум мужчинам. А для нее там места нет! Это был страшный удар по ее самолюбию. Она собрала вещи, свиту, «смотала удочки» и покинула студию «Голдвин».

Вскоре Мэрилин в срочном порядке легла в больницу «Ливанские кедры»: она пыталась избавиться от лекарственной зависимости, опасаясь, что снотворные убьют ее ребенка. Вернувшись в Нью-Йорк, Мэрилин — она так и не угомонилась — позвонила Билли. Трубку сняла его жена Одри, Билли еще не было дома. «Ах... Когда он придет, передайте ему пару слов от меня». — «Конечно, Мэрилин». — «Скажите ему, пожалуйста, что он может поцеловать меня в задницу!»

В декабре у Мэрилин случился выкидыш. Отношения с Миллером мало-помалу заходили в тупик. Старая ферма, которую они после долгих поисков приобрели в Коннектикуте неподалеку от прежнего дома Артура, не приносила ни радости, ни успокоения. По одну сторону от их дома располагалась конюшня, по другую — вилла художника Виллема де Кунинга. Свои угодья в сто двадцать гектаров Мэрилин в шутку называла «детской». Она приютила Синди, дворнягу, которую нашли полумертвой от голода на заднем дворе, велела повесить на клене кормушку для птиц и купила двух говорящих волнистых попугайчиков. Во время своего первого перелета в Нью-Йорк Буч проснулся и закричал во все горло: «Я — птица Мэрилин, птица Мэрилин».

Неудивительно, что в этой вечной суматохе Миллер не может сконцентрироваться и выбрасывает в мусорную корзину десятки страниц.

«Источник всего этого в прошлом, — пишет он, — из старых корней выросли причудливые цветы. Я с радостью взял на себя роль, давно приготовленную Мэрилин тому, кто явился бы спасти ее, но я не справился; так же и она казалась мне чувственной и сострадательной, полной самоотречения возлюбленной, к встрече с которой меня долго готовила жизнь. Между мечтами и реальностью образовалась трещина, и туда проник червь вины».

В сентябре из Коронадо Мэрилин послала Норману Ростену письмо на фирменной бумаге отеля, украшенной морским пейзажем, и в воде нарисовала крошечную женскую фигурку, которая машет руками и кричит: «На помощь!» Этим уже все было сказано. «Дорогой Норман, не оставляй корабль в ту минуту, когда он дал течь. У меня такое впечатление, что этот корабль никогда не придет в порт. Мы плывем через Пролив Бедствий. Море штормит, и ветер бьет в лицо, но, в сущности, что мне грустить? У меня нет фаллического символа, не мне его и терять. Мэрилин. P.S. Люби меня только за кудри мои золотые». Она много читала в перерывах между съемками и здесь, без сомнения, процитировала строчку из стихотворения Йейтса:

Лишь Бог один, моя милая,
Мог бы любить тебя такой, какая ты есть,
А не за кудри твои золотые.

Во время работы над фильмом Мэрилин получила письмо от Миллера, в котором он сообщал о своем намерении возобновить сеансы психоанализа и жаловался на одиночество: без нее «постель пустая, как поле, и кажется в километр шириной». Послание, сплошь из коротких фраз, подписано: «Твой Арт».

Мэрилин звала Артура Миллера «Арт», «Поппи» или «Па». В зависимости от обстоятельств. Для него она была «Пенни Дредфул», намек на героиню дешевого бульварного романа, «Sugar Finney» — «Сахарная Финни» из популярной песенки, «моя маленькая сирена», и «Грамерси пять». Удивительный факт: дом номер пять в Грамерси, элегантном районе исторического Нью-Йорка, окруженном сквером, не значился в справочниках.

Миллер еще зависел от Мэрилин, как от дыхательного аппарата, и двинулся со своим словесным оружием на поле боя защищать ее честь. Мэрилин все же вынудила мужа обменяться оскорбительными телеграммами с Билли Уайлдером и обвинить его в том, что из-за усиленной нагрузки на съемках она потеряла ребенка.

«Дорогой Артур, если бы вы были не мужем Мэрилин, а ее сценаристом или режиссером и подвергались всем унижениям, которые я вынужден был сносить, вы бы послали ее к черту с ее проклятым термосом и всем остальным, чтобы уберечь себя от депрессии. Я оказался смелее: и пережил сильнейший нервный срыв». Миллер раскошелился еще на одну телеграмму с претензиями, но Билли не из тех, кого легко согнуть: «Чтобы быстрее зарыть топор войны, настоящим я готов признать, что ваша добрая супруга Мэрилин — незаурядная личность и что я — чудовище из Бельзена⁶. Но хочу вам напомнить известную истину: "У всех есть недостатки"».

Дома в Артура летит все, что попадется Мэрилин под руку, в конце концов, после очередного скандала Миллер сбегает из нью-йоркской квартиры за город, в Роксбери. Тем же вечером Мэрилин выпила две баночки снотворного... Лена Пепитоне спасла ее в последний момент. Вместо обычных пятидесяти семи килограммов, Мэрилин теперь весит семьдесят и злится, что превратилась в «свинью». Она подавлена, но не сдается и садится на строгую фруктово-овощную диету. Впрочем, от шампанского не отказывается. Как отказаться от пузыриков счастья? Шампанское — ее горючее, ее сущность.

В феврале пятьдесят девятого Карсон Маккалерс пригласила Мэрилин вместе с Карен Бликсен⁷ к себе на обед в Ньяк⁸. «Подобное чувство я испытала однажды при виде молодой львицы, которую мне привели африканские слуги», — пишет датская романистка. С первой секунды она ощутила магическую, невероятную ауру Мэрилин. И ее комический дар, озаряющий любой фильм.

Подруга Теннесси Уильямса, Мария Сент-Жюст, из-за обвисших щек окрестила Карсон «Чопперс»⁹, а Теннесси Уильямс называл ее «Sister-woman» — «Тетя-сестричка». Уильямс и Маккалерс родились на диком Юге, только она в штате Джорджия, а он — в Миссисипи. «Дать деньги гораздо легче, чем любовь. Чопперс нужна любовь, но я ведь не Санта-Клаус», — говорил Теннесси.

Можно лишь вообразить, как бы Мэрилин сыграла Бланш с ее жертвенной любовью в «Трамвае "Желание"». Героини Уильямса постоянно сражаются, и то, что Мэрилин так рьяно взялась за себя, пришлось бы по душе великому писателю.

Премьера «В джазе только девушки» состоялась в Голливуде восьмого апреля тысяча девятьсот пятьдесят девятого года в Китайском театре Граумана. О, сколько воспоминаний с ним связано! Здесь Мэрилин в детстве по множеству раз пересматривала фильмы и мечтала. «Мне очень нравилось быть маленькой девочкой, сидевшей в одиночестве в первом ряду перед большим экраном». Могла ли та кроха представить, что у нее будет звезда на голливудской Аллее Славы, бронзовая звезда на коричнево-красном бетонном небосклоне кино. Успех Мэрилин рос, словно снежный ком. За роль в «Принце и хористке» Итальянская академия кинематографии наградила ее национальной премией «Давид ди Донателло». Это событие вывело Мэрилин из оцепенения, в котором она пребывала последнее время. «Только итальянцы могут меня оценить, — сказала она Лене Пепитоне, — ты, Фрэнки и Джо». В сопровождении Лены похудевшая, теперь она весит не больше шестидесяти килограммов, Мэрилин в строгом черном костюме и туфлях на высоких каблуках отправилась на прием в итальянское посольство. Анна Маньяни взбесилась, увидев, что все окружили американскую конкурентку, и начала оскорблять Мэрилин, соблазняющую ее соотечественников: «Путана, путана!»

На лето у Мэрилин в той же клинике, где в прошлом году она потеряла ребенка, запланирована небольшая гинекологическая операция, которая должна помочь ей забеременеть. Мэрилин не хочет отступать. Но все чаще, между сеансами на кушетке психоаналитика, внушающими ей мрачные мысли, и занятиями в Актерской студии, она погружается в апатию и часами лежит в спальне, отрешенно уставившись в пустоту.

Не это ли предсказал Пруст? «Печали — мрачные, ненавистные слуги, против которых мы боремся, под власть которых мы попадаем все больше и больше, это жестокие незаменимые слуги, что неведомыми, скрытыми под землей путями ведут нас к истине и к смерти»¹⁰.

Примечания

1. «Some Like It Hot» — оригинальное название фильма «В джазе только девушки».

2. Карл Краус (1874—1936) — австрийский писатель, поэт-сатирик, литературный и художественный критик, публицист.

3. Джоан Шоули (1926—1967) — американская актриса. В фильме «В джазе только девушки» играет Красотку Сью, дирижера оркестра.

4. Фигаро, герой пьес Бомарше, до поступления на службу к графу Альмавиве был цирюльником.

5. Матерь Скорбящая (лат.).

6. Прозвище Йозефа Крамера, коменданта концлагеря в Берген-Бельзене.

7. Карен Бликсен (1885—1962) — датская писательница.

8. Город недалеко от Нью-Йорка.

9. «Choppers» — «Отбивная из ягненка» (англ.).

10. М. Пруст. Обретенное время. Перевод с франц. А. Смирнова.