Главная / Публикации / К. Делэ. «Мэрилин Монро. Нелюбимая»

Любовь, любовь, когда в твоей мы власти

Возвращение Артура Миллера в лоно семьи после путешествия в Голливуд и встречи с Мэрилин совсем не напоминало возвращение Улисса на родину. Миллер понимает, что оказался между молотом и наковальней, и ненадолго вновь ощущает себя свободным, когда мчит на велосипеде по Бруклинскому мосту. «Время от времени я получал от Мэрилин письмецо, и сердце мое согревалось. У нее был любопытный почерк, с изменчивым наклоном, со множеством палочек и завитков, вначале строчка поднималась, а у полей ползла вниз. Мэрилин, используя три разные ручки и карандаш в придачу, писала, что надеется увидеться со мной, когда приедет на восток». Их связь не прерывается.

Сколько раз знойными вечерами, отгородившись от домашних стеной непроницаемого молчания, он мечтал бросить все и рвануть на машине в Лос-Анджелес. Но это было не в его духе.

В тот период полного душевного смятения Миллер работает над адаптацией пьесы Г. Ибсена «Враг народа» для бродвейской постановки с Фредериком Марчем и его женой Флоренс Элдридж в главных ролях. Но пламя из искры не разгорелось. Сценарий запрещен и похоронен в ящике письменного стола — репрессивная мера профсоюза одной из влиятельных правых партий, власть которой распространяется и на студию «Коламбия Пикчерз». Хаос, воцарившийся в мыслях и чувствах Миллера, не лучшим образом отражается на его творческой деятельности, под благовидным предлогом «спасения брака» писатель начинает посещать сеансы психоаналитика-фрейдиста Лёвенштейна. При этом Миллер отлично осознает, что в его жизни наступил поворотный момент: «Молодой мужчина пробуждался от долгого сна. И искал женского начала, в котором нуждался, чтобы творить, искал той бесконечной женской благости, блаженства, проникающего в самую глубину сердца мужчины, счастья, возвышенного, несказанного и необходимого, как небо». Не голубые ли глаза Мэрилин тут виноваты?

То, чего Миллер старательно избегал до сих пор, все же настигло его. «Достойный уважения конформизм убивает мечты. Мне надоело бояться жизни, с меня довольно», — пишет Миллер в «Наплывах времени». Он продал «Смерть коммивояжера» Стэнли Крамеру: вскоре Крамер экранизирует пьесу для «Коламбии Пикчерз», но вырежет все сильные моменты, сделав в итоге поразительно пошлый фильм.

Миллер выгодно продал Грэйс-Курт, приобрел небольшой дом середины девятнадцатого века на Уиллоу-стрит, одной из самых длинных улиц города, и переехал туда с женой и детьми. Миллеру всегда нравилось столярничать. Эта работа, требующая физической силы и упорства, давала ему отдых после напряженных творческих поисков, «до последнего гвоздя вырывала» все сомнения и тревоги. К первоначальному английскому значению слова «joiner»¹ прибавлялось американское. «Я целую неделю менял полы в коридоре, настилал пробковое покрытие, а потом обустраивал кухню... но непринужденность, сопутствующая взаимному доверию, исчезла, упорхнула, словно птичка, и новая клетка, как и прежняя, где трели смолкли уже давно, тоже была пуста».

Миллер еще из курса по американской истории в Мичиганском университете знал о салемской охоте на ведьм². На основе этих событий Миллер решил написать драму и сделал запрос в городской архив. Мало-помалу между ним и Салемом установилась переписка, за которой все пристальнее следит ФБР. Миллер намеревается поехать в Массачусетс, чтобы на месте изучать оригиналы судебных протоколов салемского процесса. Накануне отъезда Миллеру звонит Казан и простит его о встрече.

Миллер предчувствовал, что впереди его ждет ужасное испытание. «Я приехал в серый, дождливый Коннектикут, проклиная наш век. Я был далек от мысли, что мой друг сообщит мне о своем решении сотрудничать с Комитетом по расследованию антиамериканской деятельности». На слушаниях комитета Казан открыто назвал имена десятков людей, с которыми в тридцатые годы состоял в Коммунистической партии, в том числе и своих бывших коллег-актеров. На карту была поставлена его карьера: Спирос Скурас, старинный друг и начальник Казана, однозначно дал ему понять, что студия расстанется с ним, если он откажется свидетельствовать в Комиссии. Для Казана работа была всем, речь шла о жизни и смерти, но с другой стороны, он давно знал, что принадлежит к расе выживающих при любых обстоятельствах.

Миллер, слушая Казана, леденел от страха, прекрасно понимая, что тот пожертвует и им, если пронюхает о его участии в партийных собраниях в прежние годы. Миллер уже завел машину, чтобы пуститься в обратный путь, как вдруг по аллее под мелким дождиком к нему заспешила Молли Казан и спросила — ее интонацию Миллер не забудет никогда, — известно ли ему, что профсоюз электриков попал в лапы коммунистов. Быстро же она изменила своим убеждениям и с каким рвением одобряла теперь «охоту на ведьм». В ответ Миллер рассказал ей об идее своей новой книги. Глаза Молли расширились от ужаса: «Вы же не собирайтесь сравнить действия Комитета с судом над ведьмами!» Он нажал на газ, чета Казанов с мрачными лицами махала ему вслед.

Архивы судебных дел ждали Миллера в скромном здании Салемского исторического общества, где царила гробовая тишина. Два старых охранника глаз с него не спускали: посетителей-то здесь почти не бывает! И что может тут понадобиться приезжему? Но именно в Салеме Миллер найдет сюжет для новой пьесы: крушение брака Проктор. Элизабет Проктор выгоняет из своего дома служанку Абигейл Уильямс, узнав, что та стала любовницей ее мужа Джона. Абигейл желает смерти сопернице. Ради того чтобы безраздельно владеть возлюбленным, она готова оклеветать не только его законную супругу, но и всех жителей города.

Недозволенное влечение, преступная страсть разжигают в Миллере непомерное чувство вины. Клиффорд Одетс, прочитав рукопись «Сурового испытания» еще до его постановки на Бродвее, воскликнул: «Ни один мужчина не написал бы такой пьесы, если бы его брак не трещал по швам».

Так оно и было. Пьеса пропитана мистическим ужасом перед всепоглощающей страстью, Джон Проктор, главный герой, умоляет свою жену: «Пощади меня! Ты не можешь забыть, ты не можешь простить. Будь милосердна, женщина. Я полгода ходил по дому на цыпочках, после того как ты ее выгнала. С тех пор я больше не был с ней, я старался угодить тебе, но в твоем сердце теперь вечные похороны».

В тысяча девятьсот пятьдесят седьмом году французский режиссер Раймон Руло снимет по пьесе Миллера пронзительный, эмоциональный фильм «Салемские колдуньи» с Симоной Синьоре и Ивом Монтаном, игравшими главные роли и в одноименной театральной постановке.

Судьба вершит свой ход.

После долгой разлуки Артур Миллер опять встретился с Мэрилин на вечеринке. Она была в простом белом платье и пила маленькими глотками апельсиновый сок с водкой. Миллер приблизился к Мэрилин, и молодая женщина ощутила, что кровь ее, как древесный сок весной, побежала быстрее. Они, стараясь ничем не выдать волнение, завели беседу об Актерской студии и Страсберге. Сестра Артура, Джоан, актриса, превозносила Страсберга до небес, Монти Клифт³ считал его шарлатаном. Мэрилин пришла на вечеринку в компании супругов-актеров Эли и Энн Уоллах, и Эли, один из первых выпускников Студии, заметил, что мысли Мэрилин витают где-то далеко от фуршетных столов. В тот вечер Артур Миллер даже не попросил у нее номер телефона. Он продержался две недели, а потом кинулся к Поле Страсберг, чтобы получить его. Артур позвонил Мэрилин и просил — или умолял, кто знает? — встретиться с ним у Нормана и Хедды Ростен, ее друзей, с которыми она случайно познакомилась в один дождливый день и не расставалась до конца жизни. Норман Ростен сидел дома, на Бруклин-Хайтс, когда раздался звонок от фотографа Сэма Шоу, Сэм спрашивал, можно ли им с подругой переждать у него ливень. Девушка в промокшем насквозь пальто из верблюжьей шерсти представилась Норману как Марион. Мокрые пряди прилипли ко лбу, черная юбка и хлопковая блузка... Она была похожа на школьницу. «О-нет, я не из Нью-Йорка, я здесь всего лишь несколько недель...» Она присела на диван и принялась читать книгу стихов, которые Норман написал для дочери. Тайна раскрылась, когда Хедда поинтересовалась у гостьи, чем она занимается, и та рассказала об Актерской студии, а потом с запинкой произнесла свое имя: Мэрилин Монро.

Мэрилин очень любила своего друга, фотографа Сэма. Он вырос в Нью-Йорке, в бедной еврейской семье. Мэрилин всегда инстинктивно вставала на сторону обделенных, Сэм преклонялся перед ней. Бедность — таинство, где многие вещи известны лишь посвященным.

Оба Ростена привязались к Мэрилин, их совершенно покорила ее простота и искренность. Норман Ростен, писатель и поэт, учился вместе с Артуром Миллером в университете и теперь стал свидетелем его любви к молодой, столь непохожей на других женщине. Немногие в этом мире готовы оберегать чужую любовь. После ливня в Проспект-парке Мэрилин будет часто искать прибежища у Ростенов на Бруклин-Хайтс, а летом — в доме, который они снимают в Лонг-Айленде. С первой же встречи Норман Ростен угадал в Мэрилин поэтическое дарование. Однажды она прислала ему такое письмо:

Дорогой Норман,
У меня возникло странное ощущение, когда я написала «Норман», ведь мое настоящее имя — Норма. Мне казалось, что я пишу свое собственное имя, а между тем...
Прежде всего, спасибо за то, что позволили Сэму и мне зайти к вам в ту субботу. Это очень мило с вашей стороны. Мне было очень приятно познакомиться с Хеддой, она так хорошо приняла меня. А между тем...
Огромное спасибо за вашу книгу, с которой я в воскресенье все утро провалялась в постели. Ваши стихи меня очень тронули. Я всегда думала, что если уж родить ребенка, то только мальчика; но после «Песен для Патриции» я знаю, что также сильно полюбила бы и девочку — наверное, в этом есть что-то фрейдистское...
Иногда я пишу стихи, в основном когда мне грустно. Я давала их читать нескольким людям (двум знакомым, если быть точной). Они сказали, что моя поэзия навевает печаль — одна даже плакала, но это старая подруга, которую я знаю уже очень давно.
Надеюсь увидеть вас снова.
В любом случае спасибо.
С самыми добрыми воспоминаниями о Хедде и Патриции, и о Вас.

Мэрилин М.

Надо ли говорить, что восьмилетняя Патриция обожала Мэрилин: «С ней было весело, потому что она не соблюдала никаких правил. Когда она меня обнимала или целовала, я чувствовала умиротворяющее тепло и нежность (смею ли я сказать "материнскую"). Похожее ощущение я испытывала, утопая в прекрасном мягком покрывале цвета шампанского, которым была застелена ее кровать».

Однажды Мэрилин застала Патрицию в спальне у зеркала, та в восхищении разглядывала ее косметику. Мэрилин тут же накрасила девочку: алые губки, немного пудры, волосы, рассыпавшиеся по плечам, малышка, в один миг превратившаяся в семнадцатилетнюю француженку, была счастлива!

На вечеринках Ростены предлагали гостям такое развлечение: каждый, наугад открыв сборник поэзии, читал вслух выпавшее стихотворение. Книги любимых поэтов Мэрилин — Уитмена и Йейтса, ирландца, у Ростенов, конечно, есть, и она, прерывающимся голосом, как школьница у доски, медленно читает «Не отдавай любви всего себя» Йейтса:

Не отдавай любви всего себя;
Тот, кто всю душу дарит ей, любя,
Неинтересен женщине — ведь он
Уже разгадан и определен.
Любовь занянчить — значит умертвить...⁴

У Мэрилин с Артуром Миллером завязались романтические отношения, какие бывают у влюбленных до помолвки. Миллер вместо старого велосипеда сына купил себе новый, английский с переключателем скоростей, как у Мэрилин, теперь втайне ото всех они вдвоем катаются вдоль моря на юге Бруклина. Мэрилин нравятся викторианские бледно-сиреневые дома старого Бруклина, и звуки горна в тумане. Они едят в простых кафешках, где никто не может нарушить их покой. Страсберги тоже вскоре распахнут им двери своего дома на Файр-Айленд, где Мэрилин уже бывала несколько раз и ночевала в спальне Сьюзен, дочери Страсбергов, молодой актрисы, которая готовилась к роли Анны Франк в бродвейской постановке.

Однажды во время летних каникул Пола дала Мэрилин альбом и угольный карандаш. Мэрилин сделала довольно талантливый эскиз — элегантная молодая женщина с бокалом шампанского — и подписала его: «Oh, What the Hell!» — «О, какого черта!» Потом Мэрилин нарисовала трогательную несчастную девочку в носочках, собравшихся гармошкой вокруг тонких лодыжек, и назвала портрет «Lonely» («Одинокая»).

Щедрость Мэрилин по отношению к Страсбергам не знает границ: она оплатила путешествие Ли в СССР, подарила свой «форд-тандерберд» их сыну Джону на восемнадцать лет. Миллер недолюбливает Ли, но, как человек, обладающий интуицией, прекрасно понимает, насколько решительно Мэрилин настроена учиться театральному искусству. «Я считал, что отношения Мэрилин и Страсберга — ее дело, тем более что мы только начали встречаться, и причину благоговейного почтения, с коим она произносила имя Страсберга, я видел в том, что после всех лет, проведенных в циничном Голливуде с его законами джунглей, ей необходима была вера в высокое искусство».

Вскоре Страсберги решили поменять квартиру и переехали в тот же дом, где жила новая психоаналитик Мэрилин доктор Марианна Крис... На одном этаже новоявленную студентку ждет комната превращений, на другом — наставник, от которого зависит ее актерское будущее.

Мэрилин буквально всецело попадает под влияние еврея-интеллектуала Страсберга. Страсберг, великий учитель, намерен открыть Мэрилин секреты актерского мастерства и бесконечно репетировать с ней в Актерской студии.

«Я объяснил Мэрилин, в чем причина ее заикания: она выросла в среде, где должна была говорить только то, что от нее ожидали, но что никоим образом не соответствовало ее истинным мыслям и чувствам. Когда она попыталась высказаться, ей дали пощечину и надсмеялись над ней... Но ведь когда она говорит то, что думает, она не заикается. Заикание почти всегда возникает у нее как реакция на стресс. Играя в классе или декламируя текст, Мэрилин не заикалась никогда».

Морис Золотов⁵ рассказывал, как однажды, во время его интервью с Мэрилин, раздался телефонный звонок. Эли Уоллах, друг Мэрилин и актер Студии, спешил сообщить, что у него родился ребенок. Она радостно поздравила Эли, а потом, положив трубку, начала сильно заикаться, слова больше не желали выговариваться. Она была счастлива за друзей и вместе с тем завидовала им, потому что сама не могла стать матерью...

Страсберг дает Мэрилин специальные упражнения, чтобы помочь ей расслабиться: она должна вскочить на табуретку и одновременно запеть во весь голос. Или закрыть глаза и придумать ассоциации к словам «птица», «счастье». Иногда Мэрилин признается Артуру Миллеру, что услышала новое слово: «Что оно значит?» Например, «герметичный». Или неправильно употребляет слово «интроверт». Невозможно не заметить ее ужасный комплекс неполноценности. Но Миллер, проницательный, как все любящие, видит, как велико в Мэрилин стремление к подлинному: «В ней сохранилась способность чувствовать правду и силы продолжать поиск искренних отношений. Она больше не хотела попусту растрачивать талант, не хотела калечить себе жизнь».

Мэрилин посылает Норману Ростену набросок своего стихотворения «Жизнь, тебя обманули»:

Жизнь —
я познала оба твоих направления.
Иногда я вишу вниз головой в основном,
но я крепка, как паутина на ветру —
мне легче выстоять в жгучий холод...

После застолий у Ростенов Мэрилин часто помогает хозяйке дома навести порядок и перемыть гору посуды, утверждая, что в приюте только этим и занималась... Подгоревшее рагу, катастрофические салаты, обильно политые уксусом, — гастрономические творения ее рук. Нет, Мэрилин была напрочь лишена кулинарного таланта. В отличие от Марлен Дитрих, готовившей непревзойденный пот-о-фе⁶ для близких друзей. Мэрилин тоже хочется позвать гостей и удивить их чем-нибудь особенным, Миллер вспоминал: «Два дня до вечеринки она места себе не находила и занималась только приготовлениями. Никогда еще я не видел, чтобы кто-нибудь так беспокоился из-за обычного ужина. Впрочем, стол, действительно, ломился: но было во всей ее вечеринке нечто неестественное, слишком показушное, Мэрилин явно перестаралась. И еле держалась на ногах». Ее никогда не покидают страх оказаться не на высоте — касается ли это повседневных задач или ролей — и острое ощущение пустоты. Благодаря Милтону она смогла убежать из Голливуда и в Нью-Йорке жила своим умом. Но ночью Мэрилин по-прежнему мучают кошмары, она спит на очень низкой кровати, почти на уровне пола, потому что боится упасть во сне, ведь столько раз уже, обливаясь холодным потом, она падала в бездну. Мы уже говорили, что Мэрилин спала голая, окутанная ароматом «Шанель № 5». Ее признание облетело весь земной шар, а ведь она просто парировала нескромный вопрос: «Что на вас надето, когда вы спите? — Несколько капель "Шанель"...» Да, она пользовалась духами, но больше всего любила запах своего тела. Собственный уникальный запах. Вдыхая его, Мэрилин успокаивалась: она пахнет, значит, существует. Вспомним, как Наполеон, возвращаясь из похода, послал к Жозефине гонца с приказом: «Не мойся, я скоро буду». Чтобы чувствовать себя защищенной, Мэрилин, всю жизнь кочевавшей из дома в дом, необходимо прятаться в закрытом, отгороженном от опасного мира, только ей принадлежащем пространстве — таково последствие детской травмы. Ее жизнь из тех, когда никакие победы никогда не могут вытеснить грусть, осевшую в глубинах души, и уничтожить отметины несчастливого начала.

Тысяча девятьсот пятьдесят пятый год Мэрилин провела как студентка, посещая курс Страсберга в Актреской студии и сеансы доктора Хоэнберг. Со своим первым психоаналитиком Мэрилин познакомилась в феврале. Маргарет Хоэнберг, крупная полногрудая женщина со светлыми, почти белыми косами, уложенными вокруг головы, родилась в Словакии, жила в Вене, но после аншлюса Австрии эмигрировала в Америку.

Годичный отпуск в Нью-Йорке освящен идиллией с Артуром Миллером. Пьеса Пиранделло «Найти себя»⁷, кажется, написана специально для Мэрилин: Пиранделло задает в ней все вопросы, которые так волнуют актрису, — о ней самой, о публике, о судьбе. И Доната, главная героиня, восклицает: «Все ложно!.. Единственная правда в том, чтобы создавать себя, творить! Только так мы находим себя».

Примечания

1. «Joiner» (англ.) — «столяр»; «joiner» (амер.) — социально-активный, общительный человек; душа компании.

2. Судебный процесс над салемскими ведьмами проводился в 1692 г. в городе Салем, штат Массачусетс. По обвинению в колдовстве 19 человек были повешены, 1 — раздавлен камнями и 175—200 человек заключены в тюрьму.

3. Монтгомери Клифт (1920—1966) — американский актер, один из первых секс-символов Голливуда.

4. Перевод с англ. Г. Кружкова.

5. Морис Золотов в 1960 г. опубликовал книгу о Мэрилин Монро. Книга «О! Беспечная любовь» («Oh Careless Love») основана на серии интервью, которые он провел с Мэрилин в 1955 г. Это единственная биография, изданная при жизни актрисы.

6. Пот-о-фе — блюдо французской кухни: куски говядины, тушенные с овощами и специями.

7. Комедия Луиджи Пиранделло «Trovarsi» (1932).