Главная / Публикации / М. Морган. «Мэрилин Монро»

Глава двадцатая. Cursum Perficio

Вернувшись в Лос-Анджелес из Мексики, Мэрилин вместе с Хосе Боланьосом побывала на вручении премии «Золотой глобус», где получила награду как самая популярная актриса, а в начале марта 1962 года она попросила Джо Ди Маджо помочь ей с переездом в новый дом. В ее новом жилище полным ходом шел ремонт, но мебели практически не было, однако Мэрилин это не беспокоило. «Я просто хочу жить в своем собственном доме», — говорила она друзьям, обустраивая комнаты к приезду ребенка из Мексики.

Некоторые вещи потерялись при переезде, включая присланный Мэрилин журналом «Paris Match» список вопросов, ответы на которые должны были сопровождаться фотографиями Вили Риззо. Фотографу удалось показать Мэрилин такой, какой ее мало кто видел: с растрепанными волосами, в простой одежде, худую и измотанную. Несмотря на это, фотографии актрисе понравились, и 9 марта Пэт Ньюкомб в письме сообщила Риззо, что, по мнению Мэрилин, снимки получились великолепными и она с радостью поработает с ним еще.

В это же время начались костюмные пробы для нового фильма с участием актрисы «Что-то должно случиться». К Мэрилин домой приезжал дизайнер Жан Луи, чтобы сделать примерку костюмов, а она устроила вечеринку с шампанским и икрой для швей и закройщиц. Хотя еще не появилась окончательная версия сценария, актриса с удовольствием готовилась к работе над фильмом, который должен был стать ее последней картиной для киностудии «Fox». В самом деле, с 1960 по 1961 год в работе над лентой участвовали пять сценаристов: кроме Эдмунда Хартмана, который написал как минимум три варианта сценария, свои силы здесь попробовали Джин Аллен, Наннэлли Джонсон и Арнольд Шульман. Наконец для внесения окончательной правки в этот более чем эклектичный сценарий был приглашен Уолтер Бернстайн.

Один из руководителей киностудии «Fox» сказал в 1961 году, что сценарий получился старомодным, слишком мелодраматичным и совсем не смешным. И добавил, что успешного фильма с таким сценарием не получится. Возможно, он был прав. Это была история о женщине, которая пять лет провела на необитаемом острове. Когда ей удалось вернуться домой, она обнаружила, что официально объявлена мертвой, а ее муж женился на другой. Маленькие дети героини не узнают ее, поэтому она устраивается в свой дом горничной, чтобы заново познакомиться со своей семьей и вернуть мужа.

В конце февраля 1962 года проводились пробы актеров на главную мужскую роль. Глава студии «Fox» Питер Леватес решил привлечь к работе Гринсона, чтобы он контролировал Мэрилин. Вследствие этого продюсер Дэвид Браун был «незаметно» заменен другом психоаналитика Генри Вайнштейном, к большому неудовольствию режиссера Джорджа Кьюкора.

Уже в это время стало понятно, что производство фильма не уложится в бюджет, и это ничего хорошего не сулило: студия «Fox» испытывала финансовые затруднения из-за того, что в Риме были прерваны съемки фильма «Клеопатра» с Элизабет Тэйлор. Работники киностудии были вынуждены самостоятельно поливать растения и приносить с собой обед, так как садовников и служащих столовой пришлось уволить. «Было такое ощущение, что все вымерли», — вспоминал один из работников.

Однако руководство студии все еще планировало в ближайшее время начать съемки фильма «Что-то должно случиться». К Мэрилин даже пригласили актрису Эдит Эвансон, чтобы та научила звезду говорить со шведским акцентом. Акцент был нужен для роли «мисс Тик», которой притворяется героиня Мэрилин Эллен, когда узнает, что ее муж снова женился. Во время занятий с Эвансон Мэрилин была задумчива и однажды спросила: «Разве не ужасно, что в жизни мы всегда должны чему-то соответствовать?»

Как-то утром Мэрилин принесла с собой магнолию, и когда Эвансон спросила, где она ее взяла, актриса объяснила, что сорвала цветок прошлым вечером на прогулке со своим бойфрендом. Эвансон не стала спрашивать, с кем у Мэрилин было свидание, но решила, что ее кавалером был Хосе Боланьос. Когда Эвансон собралась уезжать, Мэрилин умоляла актрису съездить с ней в Нью-Йорк на выходные. «Она так просила меня об этом, — вспоминала Эвансон. — Но я не могла бросить мужа и дом. Она поняла меня».

Весна принесла Мэрилин новую радость: в Калифорнию на шесть недель приехал ее старый друг Норман Ростен. Он побывал у актрисы в гостях, и та показала ему новый дом, предлагая искупаться в бассейне и смеясь над своими прошлыми неудачами. И хотя она с надеждой смотрела в будущее, Ростен очень волновался за нее. Он понимал, что сил у его подруги почти не осталось. Когда Норману нужно было возвращаться в Нью-Йорк, Мэрилин не хотелось его отпускать, и она упрекнула его за то, что он так и не искупался в бассейне. Чтобы как-то развеселить актрису, перед отъездом Ростен повел ее в галерею и купил ей бронзовую копию скульптуры Родена, которая обошлась ему больше чем в 1000 долларов.

В апреле у актрисы было много дел. 6 апреля Мэрилин вновь услышала о человеке, который когда-то много для нее значил, — о Милтоне Грине. Она получила телеграмму от Кэтлин Кейси, главного редактора журнала «Glamour», которая приглашала звезду 13 апреля вместе с другими знаменитыми женщинами принять участие в фотосессии Грина. Прическами моделей должен был заниматься известный парикмахер Кеннет. Актриса, однако, попросила Пэт Ньюкомб извиниться перед организаторами мероприятия и занялась другими делами. Так, 9 апреля Мэрилин согласилась стать одним из учредителей Музея Голливуда, выплатив взнос (подлежащий налогообложению) в размере 1000 долларов.

10 апреля звезда была задействована в костюмных пробах на киностудии «Fox», а утром 11 апреля договорилась с фотографом Бертом Стерном о съемке для журнала «Vogue». Актрисе очень понравились предложенные им образы для фотографий. Мэрилин поделилась с фотографом своими соображениями по поводу того, наряды каких дизайнеров она хотела бы выбрать для съемки, и заявила, что с радостью посвятит этой работе все выходные, чтобы у Стерна было «столько времени, сколько понадобится». Кроме того, возникла идея снять благотворительный ролик к Рождеству, и Ньюкомб считала, что для Мэрилин участие в нем будет отличной возможностью поработать на общественных началах. 11 апреля Ньюкомб попросила Генри Вайнштайна снять ролик как можно скорее.

Казалось, жизнь налаживалась. Но Генри Вайнштейну запомнилось одно тревожное происшествие в тот день, когда Мэрилин должна была встретиться с ним по поводу производства нового фильма. В назначенный час актриса не пришла, он заволновался и отправился к ней на 5-ю Хелена-Драйв, где, по его словам, обнаружил практически обнаженную Монро, которая без сознания лежала поперек кровати. Вероятно, у нее снова случилась передозировка, но Вайнштейн появился очень вовремя и успел вызвать доктора Гринсона и доктора Энглберга. Врачей уже давно беспокоили внезапные перепады настроения Мэрилин и ее привычка запивать снотворное шампанским. У Энглберга на всякий случай был ключ от квартиры актрисы на Дохейни-драйв, а ключи от нового дома были у обоих врачей. Когда Вайнштайн в тот день вернулся на киностудию «Fox», он попробовал уговорить руководителей компании отложить работу над фильмом «Что-то должно случиться», однако ему отказали.

Стараясь в очередной раз оправиться от срыва, Мэрилин поехала в Нью-Йорк, где посещала занятия у Страсбергов и общалась с друзьями. К несчастью, актриса простудилась, и к 19 апреля, когда они с Полой прибыли в Лос-Анджелес, ее мучил тяжелый синусит, который вскоре перешел в бронхиальную инфекцию.

В первый день съемок, 23 апреля, Мэрилин не появилась на площадке, поэтому расписание быстро изменили и начали снимать эпизоды с участием Дина Мартина, Сид Черисс и актеров-детей. Работа без Мэрилин продолжалась почти неделю, пока 30 апреля актриса наконец не пришла на площадку, где ее встретила дружеская телеграмма от Артура П. Джейкобса с пожеланиями удачи в новом фильме, подписанная «С любовью, Артур».

Несмотря на синусит и температуру 38,3°C, Мэрилин работала целый день на съемках эпизода, в котором ее героиня видит своих детей впервые за пять лет. На следующий день, 1 мая, актриса снова пришла на площадку с температурой. В этот раз ее осмотрел врач с киностудии Ли Зигель. Он заявил, что дети могут заразиться от нее вирусной инфекцией, и отправил актрису домой.

Мэрилин последовала совету врача и легла в постель. Ее не было на съемках до конца недели, и в конце концов руководство киностудии сообщило, что больше работать над фильмом без нее невозможно. Ко всем проблемам актрисы добавилось внезапное появление Наташи Лайтесс. Журнал «France-Dimanche» заплатил бывшему педагогу актрисы 10 000 долларов за сотрудничество и откровенное интервью. Многое из того, что Лайтесс сообщила журналистам, было настолько личным, что опубликовать это было никак нельзя. Однако, хотя агентство Артура П. Джейкобса предложило журналу деньги за статью, издатели отказались продавать ее, пребывая в убеждении, что заработают не меньше 200 000 долларов, если когда-нибудь решатся опубликовать материал.

Однако в тот момент Наташа Лайтесс была не самой большой заботой Мэрилин. В начале работы над новым фильмом Мэрилин получила разрешение отправиться в Нью-Йорк, чтобы 19 мая выступить на дне рождения президента Кеннеди. Отказаться от поездки актриса не могла, так как ей прислали личное приглашение, и в мае, когда ее не было на съемках, газеты писали о том, что она посвящает все свое время «изматывающим» репетициям.

11 мая Питер Леватес сообщил юристу Мэрилин Рудину, что он категорически возражает против поездки Мэрилин в Нью-Йорк, так как они сильно выбились из графика съемок. Однако, когда Мэрилин появилась на площадке 14 мая, она либо не знала об этом запрете, либо решила его игнорировать. Так или иначе, 17 мая актриса отправилась из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк, сообщив репортерам: «Шесть недель назад я предупредила киностудию о своем отъезде. Для меня честь выступить для президента Соединенных Штатов».

Пэт Ньюкомб тоже высказала свое мнение: «Это была демократическая компания по сбору средств, а она не хотела нарушать слово, данное организаторам такого важного мероприятия». На съемочной площадке никто не мог поверить в то, что Мэрилин уехала. «Это было ужасно, как будто мир рухнул», — вспоминала Эвелин Мориарти.

С 1960 года ходили слухи о романах Мэрилин с Джоном и Робертом Кеннеди. Считается, что у звезды была интрижка с Джеком¹, но потом, когда президенту стало скучно, актриса перешла к Бобби. Не существует прямых доказательств, подтверждающих или опровергающих эти сплетни, однако Мэрилин точно встречалась с ними обоими несколько раз, в том числе на вечеринке в доме Питера Лоуфорда и его жены, Патриции Кеннеди в октябре 1961 года. В тот раз актриса забросала брата Патриции, Бобби, генерального прокурора, вопросами, которые ей задавал Дэниел Гринсон. В феврале 1962 года Уайти Снайдер снова привез Мэрилин к Лоуфордам. У них тогда проходила вечеринка в честь президента Кеннеди. Говорят, 24 марта 1962 года Мэрилин позвонила Ральфу Робертсу из дома Бинга Кросби, где она проводила время с президентом.

Ванесса Стейнберг, дочь гинеколога Мэрилин, Оскара Стейнберга, вспоминала, что говорил ее отец об отношениях актрисы с Кеннеди: «Когда отец навещал Мэрилин в клинике "Ливанские кедры" в Лос-Анджелесе [около 1961 года], она хорошо себя чувствовала и действительно встречалась с Робертом Кеннеди. Отец говорил, что она был безумно влюблена именно в Бобби Кеннеди и совсем не собиралась возвращаться к Ди Маджо». Что интересно, Стейнберг также рассказывал дочери про влюбленность Мэрилин в Кеннеди, когда она еще была с Миллером.

Журналист Майкл Селсман твердо уверен в том, что у актрисы были романы с обоими братьями Кеннеди в разное время: «Конечно были, и все об этом прекрасно знали. Но в то время у прессы были совсем другие отношения со знаменитостями (как с людьми из шоу-бизнеса, так и с политиками). Я часто посвящал репортеров в тайны других клиентов, чтобы отвлечь их от желания написать что-нибудь о Мэрилин и братьях Кеннеди».

В 1980-е годы Юнис Мюррей утверждала, что оба брата много значили для Мэрилин. К тому же доподлинно известно о дружбе актрисы с Патрицией Кеннеди и Питером Лоуфордом. Но в том, что она состояла в любовной связи с братьями Кеннеди, некоторые сомневаются. Как впоследствии сообщил один из друзей Бобби Кеннеди репортерам, между актрисой и генеральным прокурором не было ни намека на роман, а во время их встреч Бобби просто по-дружески выслушивал Мэрилин, когда та рассказывала ему о своих бесконечных проблемах. Да и в окружении Мэрилин далеко не все верили в эти сплетни. «Я не верил 90% того, что писали о ней и братьях Кеннеди», — заметил Уайти Снайдер примерно тридцать лет спустя.

Как бы то ни было, Мэрилин все же произвела фурор на празднике в честь дня рождения президента, куда она отправилась в сопровождении бывшего свекра Айсидора Миллера. В шутку намекая на постоянные опоздания актрисы, Питер Лоуфорд представил ее: «Мэрилин Монро, которая все-таки с нами». В невероятно узком, сверкающем платье, которое специально было сшито так, чтобы звезда казалась обнаженной, она поднялась на сцену. Замерев на мгновение, Мэрилин огляделась вокруг и с чувственным придыханием пропела «С днем рождения, мистер президент!» и собственную переделку песни «Спасибо за воспоминания» («Thanks for the Memory»).

Бывший любовник актрисы Билл Персел вспоминал, как он, будучи в Неваде, смотрел ее выступление по телевизору: «Меня так и передернуло от отвращения. Я вообще-то не ханжа, совсем даже нет... Но ведь есть же какой-то предел, порядочная женщина не станет так выставлять себя на публику. Чего, черт возьми, она хотела этим добиться?»

В день празднования Мэрилин сильно нервничала. Даже на старой зернистой пленке видно, что она была немного навеселе, но выступление прошло на ура. В ответ на песню Джон Ф. Кеннеди заявил: «Теперь, после того как мне так мило и невинно спели "С днем рождения!", я могу уйти из политики».

Вернувшись в Лос-Анджелес, звезда поделилась своими впечатлениями от выступления в Мэдисон-сквер-гарден: «Мне понравилось. Люблю праздновать дни рождения. В такие дни я чувствую, что по-настоящему живу. "Живу" подчеркните». Правда, актриса расстроилась из-за того, что потеряла свой талисман — шахматную пешку. Кроме того, она очень устала, и это снова сказалось в работе над фильмом: операторам пришлось избегать крупных планов и использовать фильтры, чтобы скрыть изможденность актрисы.

22 мая Мэрилин отказалась играть в эпизоде с Дином Мартином, так как слегка простудилась и боялась серьезно заболеть. Однако на следующий день звезда поразила всех, снявшись обнаженной в сцене купания, — ни одна из самых знаменитых актрис Америки прежде не решалась на такое. Мэрилин мучила боль в ухе, но актриса очень ответственно подошла к съемкам эпизода: она попросила большинство из присутствовавших на площадке удалиться и потребовала, чтобы Уайти Снайдер смотрел в объектив, так как не хотела, чтобы сцена выглядела слишком непристойно. Результатом Мэрилин осталась довольна, особенно актрису порадовало то, что ее фотографии «вытеснили Лиз Тэйлор с первой полосы».

В выходные после этих съемок Генри Вайнштейн тщетно пытался связаться с ней, а в понедельник она сама позвонила и сказала, что плохо себя чувствует. Появившись на площадке во вторник, 29 мая, Мэрилин не могла сосредоточиться и постоянно забывала слова. Утром 1 июня, в тридцать шестой день рождения актрисы, Эвелин Мориарти отправилась на фермерский рынок, чтобы купить для нее праздничный торт. Вернувшись, она была поражена тем, что ей запретили показывать Мэрилин торт до 17.30. «Сначала она должна отработать полный день», — объяснили Эвелин.

Когда все дела были сделаны, на площадку выкатили сверкающий торт с открыткой, которую подписали все. Мэрилин было очень приятно, и она даже ненадолго осталась с коллегами, чтобы отметить праздник. После этого актриса отправилась на стадион «Dodger» смотреть благотворительную бейсбольную игру. Казалось, у нее все хорошо, но впечатление это было ложным. 2 июня дети Гринсона пришли к Мэрилин домой и с ужасом обнаружили, что она очень подавлена и расстроена. Они позвонили доктору Лиону Ули, заменявшему их отца, пока тот был в Европе. Ули был потрясен состоянием актрисы и сразу же отобрал у нее таблетки. В понедельник актриса снова не могла работать, так что на площадке, говорят, все просто «рвали на себе волосы».

Стало очевидно, что Мэрилин находится в очень опасном состоянии, и доктору Гринсону пришлось оставить жену в Риме и вернуться в Лос-Анджелес. Когда он приехал к Мэрилин, та хоть и была под сильным воздействием лекарств, но чувствовала себя гораздо лучше. Гринсон тотчас же встретился с руководителями киностудии «Fox» и уверил их, что может вернуть актрису на площадку и вполне способен заставить звезду делать все, что он посчитает «необходимым». К несчастью для Мэрилин и Гринсона, терпению руководителей «Fox» пришел конец. Обозленные постоянными задержками в работе над «Клеопатрой» с Элизабет Тэйлор, они не верили, что на съемках с Мэрилин больше не возникнет проблем. 8 июня актрисе объявили, что она уволена.

Почти сразу же кинокомпания подала иск на 500 000 долларов против звезды, обвиняя ее в том, что она отказалась сниматься в фильме «Что-то должно случиться». Актрису даже задержали за неоплаченный счет в 5000 долларов фотографу Дону Орницу. Это так рассердило Пэт Ньюкомп, что она вызвала юриста Мэрилин, Милтона Рудина. Члены съемочной группы винили актрису в том, что она в очередной раз потеряла работу. «Мне кажется, Мэрилин не хватает смелости столкнуться с реальностью», — сказал кто-то из них журналистам. А один из статистов с радостью рассказал прессе о том, что звезду приходится часами дожидаться на площадке, потом она приезжает, запинаясь, произносит свои реплики и уходит обедать в гримерную. 11 июня Мэрилин попыталась пресечь эти выпады, отправив телеграммы актерам и съемочной группе. В каждой из них она объясняла, что все проблемы случились не по ее вине, и уверяла, что с нетерпением ждет возможности снова включиться в работу над фильмом.

Она поделилась с работникам агентства Артура П. Джейкобса своими подозрениями о том, что руководители киностудии рассержены из-за ситуации с затянувшимися съемками «Клеопатры», поэтому выместили злобу на ней и намекнули, что им нужно снимать еще не написанные сцены без участия ее героини. В общем и целом Мэрилин была обижена и имела на это право. Она работала на киностудии шестнадцать лет, была там самой известной актрисой, и все-таки ее уволили. «Помни о том, что ты никакая не звезда», — заявляли ей в 1952 году. Этой позиции придерживались многие руководители и летом 1962 года.

Представители Мэрилин были заинтересованы в том, чтобы работа над фильмом возобновилась как можно скорее, а точнее 23 июля. Они отправили свое предложение руководителям «Fox», на что те прислали довольно жесткий ответ, в котором заявили: если работа над фильмом и возобновится в указанные сроки, на площадке должны обязательно соблюдаться определенные правила. Так, звезда не имеет права выбирать или менять актеров, режиссера, сценарий, количество дублей и фотографий, членов съемочной группы (включая гримера, парикмахера или костюмера). Мэрилин должна появляться на студии вовремя и обедать только в часы установленных кинокомпанией перерывов. На площадку не допускаются Пола Страсберг, рекламные агенты актрисы, работники или помощники ее юриста. Иными словами, Мэрилин не имеет никакой власти на съемках, но взамен «Fox» обязуется отозвать свой судебный иск.

Письмо не наладило отношений Мэрилин с киностудией, но, к счастью, у звезды на площадке все еще оставались союзники. Один из актеров заявил, что ужасно за нее переживает: «Не могу забыть ее печальный взгляд». Дин Мартин тоже оказался верным другом Мэрилин. Когда кинокомпания сообщила, что Мэрилин заменят Ли Ремик, он отрицательно покачал головой, подписал заявление об уходе и, к превеликому удовольствию Мэрилин, покинул площадку.

Стараясь не потерять популярности, актриса организовала для себя несколько рекламных акций. Так, 23—25 июня все-таки состоялась долгожданная фотосессия Берта Стерна для журнала «Vogue». Вскоре после этого были проведены еще несколько фотосессий для «Cosmopolitan», где актрису снимал ее друг Джордж Баррис. Он сделал множество кадров со звездой на песке за домом Лоуфорда и в частном доме в Голливуд-Хиллс.

Казалось, Мэрилин занялась своей жизнью и карьерой: она была на нескольких собраниях, где обсуждалось возобновление съемок фильма «Что-то должно случиться», присутствовала на вечеринке, организованной в пляжном доме Лоуфордов в честь Роберта Кеннеди, с удовольствием позировала разным фотографам. Но не все было так радужно. Майкл Селсман вспоминал: «Ее многое расстраивало, причем всегда. Она была недовольна 24 часа в сутки 7 дней в неделю. Кое-кто из ее друзей волновался за ее душевное здоровье. Как и передозировки, состояние ее психики крайне их беспокоило». Один из помощников признавался: «Это и правда тревожило ее друзей». Между тем физическое здоровье актрисы тоже оставляло желать лучшего. Она все еще зависела от таблеток, и к тому же доктор Энглберг делал ей уколы в печень, чтобы укрепить организм.

В совместном интервью с Джорджем Баррисом Мэрилин говорила об усыновлении и заявила, что, по ее мнению, одинокие люди не должны брать на воспитание детей, потому что у них «не будет мамы или папы». Учитывая ее недавние планы взять к себе мексиканского ребенка, эти высказывания вызывали интерес и вопросы о том, собирается ли она все еще усыновлять кого-нибудь или нет.

Вскоре после смерти актрисы в мексиканских газетах появились сообщения о том, что Мэрилин якобы сильно переживала из-за того, что Хосе Боланьос внезапно к ней охладел. Однако это предположение кажется нелепым, так как серьезных отношений у них никогда не было. Скорее всего, актрису расстраивало, что Боланьос не мог или не хотел помочь ей с усыновлением. Когда в 1963 году журналист Гленн Томас Картер спросил у него, почему усыновление так и не состоялось, Боланьос отказался отвечать, заявив, что это их личное с Мэрилин дело. Если бы актриса просто передумала или возникли проблемы юридического характера, очевидно, скрывать это не было бы смысла. Но если Боланьос решил не помогать Мэрилин, возможно, именно мысль о том, что это окончательно «подтолкнуло ее к краю», стала причиной, по которой он отказался говорить о своей знаменитой подруге.

Что касается самого ребенка, то Гленн Томас Картер отыскал его в городе Мехико спустя год после смерти Мэрилин. Мальчик жил с приемными родителями и ходил в школу. Он рассказал репортеру: «Я много месяцев грустил, потому что красивая белокурая сеньорита не приехала за мной, как обещала». Больше о нем ничего не известно.

Существует мнение, что, вдобавок ко всем сложностям, возникшим в жизни Мэрилин в 1962 году, летом она перенесла аборт или выкидыш. Доказательств, подтверждающих или опровергающих этот факт, не зафиксировано, но Майкл Селсман настаивает на том, что слышал об этом: «Мэрилин сама мне про это не рассказывала. Мне и Артуру [Джейкобсу] рассказала Пэт [Ньюкомб], чтобы мы могли отбиваться от слухов. Так как у главных журналисток Голливуда Луэллы Парсонс и Хедды Хоппер были свои шпионы в больницах и лабораториях, они были прекрасно осведомлены о том, что происходило». Селсман считает, что Мэрилин забеременела «либо от Джека, либо от Бобби, но не знала точно, кто отец, потому что перешла от одного к другому совсем недавно».

Таинственности прибавляет и загадочный счет из офиса доктора Стейнберга и доктора Конти. В нем значится, что 7 июня 1962 года Мэрилин заплатила 25 долларов за «рентген костей носа». Этот документ интересен по нескольким причинам, не последняя из которых заключается в том, что доктор Стейнберг был гинекологом Мэрилин, а не отоларингологом, а доктор Конти был его анестезистом. Дочь врача Ванесса Стейнберг так прокомментировала появление загадочного счета: «Процедура должна была проходить в клинике "Кедры" в Лос-Анджелесе. [Мой отец] несколько раз осматривал Мэрилин в Лос-Анджелесе, и я уверена, что процедура не могла быть связана с рентгеном костей носа. Отец не делал операции в области носа, и я понятия не имею, что это была за процедура на самом деле. Возможно, плановая операция, связанная с ее гинекологическими проблемами. Еще это, например, мог быть аборт или операция после выкидыша. У нее была тяжелая форма эндометриоза, и процедура могла быть связана с этим заболеванием, а записали, что она ходила на рентген носа. Я могу только предполагать, что процедуру, о которой вы говорите, она хотела сохранить в тайне, что нередко случается в медицине, особенно если пациент — знаменитость. Я знаю, что в Нью-Йорке она лечилась в клинике Маунт-Синай под псевдонимом. Скорее всего, эта процедура не имела никакого отношения к рентгену носа».

Этот загадочный счет вызывает к жизни не только слухи об аборте или выкидыше, но и популярную историю том, что Мэрилин пользовалась услугами пластического хирурга доктора Гурдина после того, как она, по словам доктора Гринсона, «упала в душе». Доктор Гурдин сделал ей небольшую пластическую операцию на подбородке много лет назад, а летом 1962 года он осмотрел ее нос, чтобы выяснить, не сломан ли он. С носом все было в порядке, но прием врача спустя годы стали связывать с тем самым «рентгеном костей носа», хотя на самом деле эти два посещения больницы вряд ли имели что-то общее.

В это нелегкое время Мэрилин и ее агенты продолжали вести борьбу за возобновление работы над фильмом «Что-то должно случиться», причем на кинокомпанию «Fox» оказывал давление еще и Белый дом, и в частности Роберт Кеннеди. Чтобы поддержать подругу, Пэт Ньюкомб 11 июля прислала ей письмо со списком девятнадцати журнальных и газетных статей об актрисе, вышедших за последние недели, а также список журналов, которые еще только готовили материалы о ней. Она приложила к письму выпуск «Redbook» за 19 июля, где было опубликовано интервью с Мэрилин. Актрису и ее представителя огорчило, что в статье не был показан внутренний мир Мэрилин, как они надеялись, однако Ньюкомб считала, что это первая хорошая статья за последнее время.

Ньюкомб изо всех сил старалась подбодрить свою клиентку и подругу, но за эту заботу ей пришлось дорого заплатить. Появились лживые и нелепые слухи о том, что их отношения были не просто дружескими. «Они были очень близки, — вспоминал Майкл Селсман. — Я не видел в их общении никакой интимности, но слухи об этом ходили». По словам Селсмана, сплетни распространяли некоторые из актеров, окружавших Мэрилин, то есть те, кому она доверяла, а они тем не менее болтали гадости за спиной своей подруги и работодателя.

19 июля Мэрилин устроила праздничный ужин для детей Гринсона у себя дома на 5-й Хелена-Драйв. 21 июля, судя по некоторым данным, ей пришлось пройти гинекологическую процедуру в клинике «Ливанские кедры», откуда ее потом забрал Джо Ди Маджо. После этого актриса несколько дней отдыхала, а затем снова начала давать интервью и позировать фотографам, тогда как ее юристы продолжали вести переговоры с кинокомпанией «Fox». Примерно в это время состоялось интервью Мэрилин с Ричардом Меримэном для журнала «Life», и оно стало последним в жизни актрисы. Она жаловалась Меримэну на киностудию, рассказывала, как плохо там обращаются со звездами, и даже завила, что впервые за всю карьеру слава стала казаться ей бременем. В конце беседы Мэрилин забеспокоилась о том, не сказала ли она что-то не так, и попросила журналиста, чтобы он не делал из нее в статье посмешище. Он обещал, что не будет, и сдержал свое слово. Когда 3 августа 1962 года интервью было опубликовано, Мэрилин предстала в нем как взрослая рассудительная женщина, которую сложившаяся ситуация многому научила.

На выходных 28—29 июля актриса отправилась на курорт Кэл-Нива-Лодж на озере Тахо, где встретилась с Фрэнком Синатрой, Питером Лоуфордом и его женой Патрицией. Многое говорили об этой поездке. Будто бы Джо Ди Маджо, который сопровождал Мэрилин, не пустили на территорию курорта, так что ей оставалось лишь печально смотреть на него издалека. Кроме того, ходили слухи, что Мэрилин накачали наркотиками и сфотографировали в обнаженном виде, чтобы заставить ее молчать об отношениях с братьями Кеннеди.

В действительности об этих выходных не сохранилось практически никакой информации, но существуют несколько фотографий Мэрилин на этом курорте, благодаря которым можно понять, какая атмосфера царила тогда вокруг актрисы. Кое-кто рассказывал о том, что Фрэнк Синатра был недоволен бывшей любовницей — судя по фотографиям, так оно и было. Там же выступал певец Бадди Греко — один из фотографов запечатлел их с Мэрилин радостно, по-дружески обнимающимися. На другом снимке можно увидеть Синатру, с грустным видом сидящего на стуле, в то время как неизвестный мужчина пялится на удаляющуюся Мэрилин.

Все мнения сходятся в одном: выходные в Кэл-Нива выдались крайне неудачные. Говорили, что Мэрилин была подавлена. По словам некоторых очевидцев, у нее снова случилась передозировка, и спасло актрису только то, что она не отключила телефон в своем бунгало. Есть мнение, что Фрэнк Синатра пришел в ужас от поведения Мэрилин, которая была пьяна и под кайфом, и попросил ее и Лоуфордов покинуть курорт. Питер и Мэрилин улетели в Лос-Анджелес, а Патриция отправилась в поместье Кеннеди в городке Хаянис-Порт.

Интересно отметить, что, даже если выходные и правда выдались ужасными, состояние Мэрилин было удовлетворительным, так как, вернувшись домой в воскресенье, она не вызвала ни доктора Гринсона, ни доктора Энглберга. На следующий день актриса пришла к Гринсону на запланированный прием. С Энглбергом же она увиделась только через пару дней, 1 августа.

Судя по некоторым данным, 1 августа было важным днем для Мэрилин: сам Питер Леватес приехал к ней домой, и ее контракт с «Twentieth Century Fox» был восстановлен. Мэрилин обещали повысить ее гонорар и возобновить работу над фильмом «Что-то должно случиться». Однако не совсем ясно, был ли этот контракт подписан к моменту смерти звезды. В архивах Артура П. Джейкобса и кинокомпании «Fox» о нем не упоминается, а его копии никогда не были опубликованы.

Тем не менее 1 августа Мэрилин говорила по телефону с Эвелин Мориарти, которая подтверждала, что актриса была безмерно счастлива, так как переговоры со студией «Fox» шли хорошо и она была уверена в своем скором возвращении на съемочную площадку. «Им почти удалось уладить все разногласия», — сказала Мориарти. Джордж Баррис вспоминал, как разговаривал с Мэрилин 3 августа, причем она была в прекрасном настроении, так как студия намеревалась продолжить съемки через месяц и предлагала ей более выгодные финансовые условия. Переговоры действительно проходили прекрасно, но нельзя не отметить, что кинокомпания «Twentieth Century Fox» после смерти актрисы так и не объявила о продлении контракта, а газеты писали о прекращении работы над фильмом.

Тем временем Джо Ди Маджо все больше беспокоило здоровье и благополучие бывшей жены. 1 августа он заключил договор на 100 000 долларов, по условиям которого он должен был год выполнять обязанности представителя компании «V.H. Monette» по поставке военных товаров, и отправился в Сан-Франциско. В книге Мори Аллен «Где ты был, Джо Ди Маджо?» говорится, что он хотел заработать, так как намеревался снова сделать предложение Мэрилин — по крайней мере так он сказал одному из коллег, Сиду Лакмэну. К несчастью, его старания оказались напрасными: когда 5 августа он вернулся в Лос-Анджелес, Мэрилин уже не было в живых.

Некоторые биографы настаивают на том, что бывшие супруги собирались снова пожениться 8 августа (в этот день состоялись похороны актрисы), причем Мэрилин даже купила платье. Если принимать во внимание слова Сида Лакмэна, такой вариант развития событий выглядит неправдоподобным. Скорее всего, Ди Маджо хотел сделать актрисе предложение по возвращении в Лос-Анджелес, а в платье она должна была появиться на премьере мюзикла Ирвинга Берлина «Мистер Президент» осенью 1962 года.

Также маловероятно, что Мэрилин могла согласиться на подобное предложение, ведь она считала, что они с Ди Маджо просто добрые друзья. В разговоре с Аланом Леви летом 1962 года актриса пояснила: «Между нами не проскакивало ни единой искры, это точно. Мне просто с ним хорошо». Она повторила это почти дословно репортеру Хелен Хендрикс: «Джо никогда не бросит меня в беде, но любовной искры между нами нет. Сейчас мне с ним хорошо, мы понимаем друг друга лучше, чем когда-либо».

3 августа доктор Энглберг сделал Мэрилин укол, после чего она приняла прописанные ей врачом двадцать пять капсул нембутала. Вечером она отправилась в ресторан «La Scala» с Пэт Ньюкомб, которая в то время болела бронхитом. Актриса встревожилась, когда подруга сообщила, что хочет лечь в больницу, и предложила Пэт остаться у нее дома и погреться у бассейна. Та согласилась, и подруги отправились к Мэрилин.

4 августа Пэт Ньюкомб проспала допоздна, а в это время Мэрилин то слонялась по дому, то нежилась в постели в халате. «Она не болела, — говорила Юнис Мюррей. — Она просто отдыхала». Звезда пила сок и обсуждала с миссис Мюррей домашние дела: доставку саженцев, мебели из Мексики и ковра, который был там соткан специально для нее. «Ей так хотелось поуютней обустроить дом, — сказала Мюррей. — В последние несколько недель у Мэрилин появились цели в жизни. У нее были дивные планы на будущее».

По мнению некоторых биографов, когда Ньюкомб наконец проснулась, у них с Мэрилин произошла ссора, так как страдающая от бессонницы и депрессии актриса злилась на подругу за то, что та так долго спала. Но они явно скоро помирились, и Пэт провела в доме актрисы еще несколько часов, уехав только в 18.00.

В течение дня Мэрилин отвечала на звонки и принимала гостей. Первым пришел фотограф Ларри Шиллер, который хотел обсудить со звездой фотосессию для обложки декабрьского выпуска журнала Хью Хефнера «Playboy». Предложение Хефнера поступило актрисе еще в июле, но она до сих пор не решила, согласиться ли ей, и пообещала Шиллеру дать ответ позже.

Днем Мэрилин позвонила своему старому другу Норману Ростену, который впоследствии уверял, что «говорила она бессвязно, но была довольна». Она делилась планами на будущее и с восторгом рассказывала о поездке в Нью-Йорк осенью, снова напомнила ему, что он так и не поплавал в ее бассейне, и уговаривала приехать к ней в гости. «Пора начинать жить, а то скоро старость», — сказала она Ростену. Эти слова он вспоминал всю оставшуюся жизнь.

Пришли и ушли рабочие, среди которых был Норман Джеффрис и местный механик Генри Д'Антонио. Последний ремонтировал машину миссис Мюррей и привез ее владелице днем 4 августа. Он часто бывал в доме на 5-й Хелена-Драйв и выполнял разную работу для миссис Мюррей и Мэрилин. Иногда он брал с собой своего восьмилетнего сына Тони. Тони вспоминал: «В такие дни они с актрисой обсуждали выполненную работу, Мэрилин благодарила за труд и, конечно, платила. Иногда она просила отца сделать что-нибудь для дома, и он никогда не брал за это денег. Ему нравилось выполнять ее маленькие поручения. Как-то она попросила его поменять лампочки на крыльце, а пока он это делал, играла со мной во дворе в мяч и задавала всевозможные вопросы. Насколько я помню, она была очень скромной, всегда улыбалась, была щедрой, спортивной, частенько сыпала мне мелочь в карман, прижимая при этом палец к губам, потому что это был наш секрет. Отец бы не разрешил». Это счастливые воспоминания. Но 4 августа отец Тони заметил, что Мэрилин «выглядела устало и растрепанно, как будто плакала».

В 16.30 актриса позвонила доктору Гринсону. Он приехал к ней в 17.15 и обнаружил, что Мэрилин «наглоталась чего-то» и находится в подавленном состоянии. Он позвонил доктору Энглбергу и попросил его приехать, но тот отказал. Он разводился с женой, так что мысли его явно были заняты другим. Беспокоясь за Мэрилин, Гринсон предложил, чтобы миссис Мюррей свозила ее на пляж, а потом осталась у нее на ночь. Впоследствии миссис Мюррей сообщила репортерам, что за прошедшую неделю она не раз оставалась на ночь в доме актрисы, так как Гринсон не хотел, чтобы Мэрилин была одна.

Около 19.00 звезде позвонил Питер Лоуфорд и пригласил ее на праздничный ужин с друзьями. В тот день они уже разговаривали — Мэрилин звонила ему, чтобы узнать номер телефона Пэт Лоуфорд в Хаянис-Порт. «После первого же гудка она сама сняла трубку, — вспоминал он. — И это был добрый знак. Голос у нее был сонный, но он всегда был такой».

Пока Мэрилин консультировалась с Гринсоном, ее старый друг Ральф Робертс безуспешно пытался до нее дозвониться. Вскоре после ухода доктора позвонил сын ее бывшего мужа Джо Ди Маджо-младший. Он сообщил о расторжении своей помолвки с девушкой, которая никогда не нравилась Мэрилин. «Если что-то и было неладно, я не заметил этого», — вспоминал он впоследствии. Миссис Мюррей позднее сообщила репортерам, что звонок раздался, когда Мэрилин уже спала, и ей пришлось ее разбудить, чтобы спросить, станет ли она разговаривать. Она слышала разговор и помнила, что Мэрилин осталась довольна новостями Ди Маджо и даже позвонила Гринсону, чтобы ими поделиться.

Остаток вечера Мэрилин провела у себя в спальне, а миссис Мюррей устроилась у телевизора. Судя по ее словам, в это время Мэрилин снова позвонили, и разговор ее встревожил, хотя кто звонил и по какому поводу, Мюррей не поняла. После этого Мэрилин еще раз поговорила с Питером Лоуфордом. Тот забеспокоился, потому что голос актрисы начал «слабеть», а когда он затем перезвонил, было занято. В 20.30 Милтону Рудину позвонил Милтон Эббинс, менеджер по шоу-бизнесу, которого очень обеспокоили полученные от Лоуфорда новости о состоянии Монро. Рудин чуть позже сам позвонил Мэрилин домой, но Юнис заверила его, что с актрисой все в порядке.

По ее словам, в 21.00 Мэрилин вышла из своей спальни и сказала: «Думаю, на пляж мы не поедем, миссис Мюррей. Я пойду спать», — и в последний раз закрыла дверь.

Примечания

1. Домашнее имя Джона Кеннеди. — Примеч. ред.