Главная / Публикации / М. Морган. «Мэрилин Монро»

Глава девятая. Мисс Чизкейк

В начале января 1951 года кинорежиссер Элиа Казан приехал в Лос-Анджелес со своим другом драматургом Артуром Миллером. Они намеревались подогреть интерес публики к новой пьесе Миллера «Ловушка», по которой Казан собирался снимать фильм. Казан остановился у продюсера Чарльза Фельдмана и выяснил, что вокруг Фельдмана и его друзей Пэта Де Чикко и Рауля Хакима вертелось множество девушек, с которыми они могли бы выйти в свет, появиться на вечеринках у влиятельных людей и вести себя так, как им заблагорассудится. Одной из таких девушек была Мэрилин Монро.

Впоследствии Казан написал Мэрилин письмо, в котором умолял ее не «околачиваться» у Де Чикко, хотя тот ничего плохого в отношении женщины себе не позволял. Тем не менее ходили слухи, что его подозревали в убийстве актрисы Тельмы Тодд, что вполне объясняет беспокойство Казана. Друг Мэрилин Джон Гbлмор несколько подробнее описывал Де Чикко: «Пэту Де Чикко, как говорится, палец в рот не клади. Мечтал быть актером, стал мелким гангстером, желал стать продюсером и предпринимателем, как Джо Шенк. Мэрилин связалась с ним по работе. Такие, как он, звонили в агентства и заявляли: "Нужны три блондинки, рыженькая и брюнетка на воскресенье". Думаю, на самих девушек ему было наплевать, главное, чтобы рядом с ними он выглядел шикарно в глазах крутых парней. Короче, это был бандит, который умел пользоваться своим обаянием. Он и не думал тащить в постель всех этих аппетитных блондинок, безымянных брюнеток и рыженьких, ему нужна была рыба побольше: он жаждал славы».

Но если Де Чикко и ему подобные интересовались Мэрилин, то ей до них дела не было: она все еще горевала по Хайду. На съемках нового фильма «Моложе себя и не почувствуешь» режиссер Хэрмон Джонс жаловался, что актриса постоянно плачет и отсиживается за декорациями. Когда Казан познакомился с Мэрилин, его переполнило сочувствие к убитой горем актрисе, и он пригласил ее на ужин. Сначала Мэрилин отказалась, но в конце концов дала свое согласие. Они подружились: Казан был женат, но участливо слушал, когда Мэрилин рассказывала о том, как она переживает по поводу смерти Хайда, и о том, какие разочарования преследовали ее в прошлом. Вскоре они были уже не просто друзьями, а любовниками.

Однажды Чарльз Фельдман устроил вечеринку в честь Артура Миллера, и Казан, который обещал сопровождать другую женщину, попросил Миллера стать кавалером Мэрилин вместо него. Драматург и актриса мельком встречались на съемках фильма «Моложе себя и не почувствуешь», и когда Миллер предложил заехать за Мэрилин на машине, она страшно удивилась. Если Хайд вел ее куда-нибудь, ей всегда приходилось брать такси, и когда она рассказала об этом Казану, тот изумился: «С чего это ты привыкла приезжать на вечеринки на такси? Ради бога, ты в тысячу раз лучше всех, кто эти вечеринки устраивает!»

Вечеринка Фельдмана стала одновременно большим успехом и тревожным предзнаменованием: у Мэрилин появилась возможность провести время с людьми, которым было интересно ее мнение, а что касается Миллера, то в тот вечер решилась его судьба. Несмотря на то что он был женат и воспитывал двоих детей, его тянуло к привлекательной спутнице. Они часто встречались после этого. Казан и Миллер называли актрису своим талисманом, вместе они устраивали безумные выходки. Например, однажды Мэрилин оделась секретарем на встречу с главой «Metro-Goldwyn-Mayer» Гарри Коном. Кона был зол на Мэрилин после того, как она отказалась плыть с ним на остров Каталина, и он не мог предположить, что она появится в его собственном офисе в качестве секретаря. Конечно, это была просто шутка, маленькая месть, и хотя доподлинно неизвестно, узнал ли Кон в секретаре ту самую старлетку, не стоит сомневаться, что троица вдоволь насладилась своим розыгрышем.

Для Казана, Миллера и Мэрилин все происходящее было не просто игрой. Она безумно влюбилась в драматурга, но старалась скрыть свои чувства от Казана, даже когда занималась с режиссером любовью. Миллера же так напугали нахлынувшие на него чувства к актрисе, что он внезапно уехал из Калифорнии к жене и детям, чтобы не совершить чего-то, в чем бы он потом раскаивался. Они с Мэрилин поддерживали связь, но это было совершенно невинное общение: они переписывались и отправляли друг другу списки книг. Только спустя четыре года они снова встретились.

Вскоре после отъезда Миллера Казан тоже покинул Калифорнию, Мэрилин проводила его на станцию и снова осталась одна, гадая, суждено ли им когда-нибудь увидеться. Перед тем как Казан уехал, Мэрилин сообщила ему, что ждет ребенка, но впоследствии прислала письмо, где говорила о том, что у нее случился выкидыш. Многие биографы гадают, была ли Мэрилин на самом деле беременна или таким образом просто пыталась удержать Казана. Эти авторы считают, что Мэрилин старалась заставить любовника пожалеть о своем решении вернуться к жене. Однако такое предположение кажется слишком надуманным. В конце концов, Казан рассказывал в автобиографии о том, что у них с Мэрилин были сексуальные отношения, так что беременность была вполне возможна.

Как бы то ни было, они остались друзьями, и по приезде в Нью-Йорк Казан написал бывшей любовнице проникновенное письмо, в котором обещал приложить все усилия к тому, чтобы их общение не прервалось. Он уговаривал Мэрилин упорно учиться актерскому мастерству, посвящать больше времени себе, поступить в колледж, научиться стоять на своем, «ни от кого не выслушивать мерзости» и съехать от Наташи Лайтесс.

Мэрилин прислушалась к его советам и вскоре покинула дом Наташи, поселившись на Холлоуэй-драйв, 8573 со своей подругой Шелли Уинтерс. Молодые женщины прекрасно ладили друг с другом, много времени проводили вместе, играя на рояле классическую музыку, слушая записи Синатры и болтая о мужчинах. Однажды вместе с Наташей Лайтесс они ходили в «Circle Theater» на репетицию пьесы Сидни Чаплина, которую ставил его отец Чарли. К сожалению, им пришлось уйти, не дождавшись окончания, из-за того что Лайтесс неосторожно покритиковала Чаплина-старшего.

Еще одним другом Мэрилин в это время был актер Дейл Робертсон, с которым они тесно общались в самом начале их карьеры. Робертсон вспоминал: «Мы ходили вместе на бейсбол. С ней было очень хорошо, но мы никогда не встречались, мы не были во вкусе друг друга».

Молодые люди веселились вместе, но даже в это время Робертсон замечал, что Мэрилин была печальна. «У нее выдалось трудное время, и самым главным ее противником была она сама», — вспоминал он более пятидесяти лет спустя.

Хотя дела в кино начинали налаживаться, в жизни Мэрилин действительно были трудности. Пожалуй, тяжелее всего ей далась поездка к отцу, в которую по ее просьбе с ней отправилась Наташа Лайтесс. С тех пор как она звонила ему, еще будучи женой Догерти, Мэрилин успела заявить о себе на экране и надеялась, что теперь Гиффорд захочет с ней пообщаться. Однако когда они с Лайтесс приехали в Хемет, где в то время жил Гиффорд, Мэрилин поняла, что ошиблась. До его дома оставалось несколько миль, когда Мэрилин решила позвонить ему из телефона-автомата. Гиффорд заявил, что не желает иметь ничего общего с дочерью, сказав, что у него уже есть семья и жена.

Это стало еще одним тяжелым ударом для Мэрилин. Именно в это время она стала посещать психоаналитика Джудда Мэрмора, которому платила 25 долларов в час. Так началось ее долгое путешествие в психоанализ, продлившееся до самых последних дней ее жизни.

8 февраля 1951 года в газетах появились сообщения о том, что, хотя Мэрилин все еще находится в трауре по Хайду, вскоре она должна появиться в новом фильме кинокомпании «Fox» под названием «Его любимая военнослужащая» (впоследствии название изменили на «Любовное гнездышко»). Через некоторое время после начала съемок Мэрилин решила послушаться совета Казана и поступила в университет.

Ее заинтересовал один из курсов — «Литература от истоков», содержание которого Калифорнийский университет описывал как «обзор исторических, социальных и культурологических аспектов развития литературы в разные периоды и введение в литературоведение». Судя по студенческим документам Мэрилин, курс начался 5 апреля 1951 года, вела его мисс Клэр Соул в аудитории 616 в одном из корпусов Калифорнийского университета на Хилл-стрит, в центре Лос-Анджелеса. Каждый четверг актриса приезжала туда к семи вечера и с головой уходила в учебу, пока в 9 вечера занятия не заканчивались. Приехав домой, она готовилась к новому рабочему дню.

С учебой, правда, была одна проблема: Мэрилин нравилось, как мисс Соул рассказывала о литературе, актриса действительно много почерпнула на этих занятиях, но к тому моменту она завоевала некоторую популярность, и ее одногруппники стали ее узнавать. Она успела сыграть в нескольких хороших фильмах, благодаря своей популярности возобновила контракт со студией «Fox», а 29 марта даже присутствовала на церемонии награждения призами Киноакадемии в театре Пантаж. Молодые люди на лекциях постоянно глазели на нее, а когда мисс Соул спросила, в чем дело, Мэрилин призналась, что играет в кино.

Ответ привел преподавательницу в замешательство, она сказала: «Как странно, мне казалось, что ты совсем молоденькая, только из монастырской школы». «Она и правда так думала», — со смехом рассказывала Мэрилин много лет спустя. После того как ее разоблачили, Мэрилин еще несколько недель посещала занятия, но в итоге решила, что повышенное внимание к ней доставляет слишком много хлопот, и бросила учебу, хотя курс должен был закончиться только 31 мая.

5 мая 1951 года произошел случай, который осложнил отношения Мэрилин с ее педагогом: Лайтесс передала ей через Уильяма Морриса просьбу заплатить дантисту, которому Наташа задолжала 1000 долларов. Мэрилин была обескуражена просьбой, но согласилась с тем условием, что будет вносить по 200 долларов в неделю. Лайтесс обещала вернуть деньги, отдавая Мэрилин по 25 долларов в неделю. К счастью для обеих, и актриса, и ее педагог 11 мая 1951 года подписали новый контракт с киностудией «Fox» и начали работать над эпизодической ролью Мэрилин в фильме «Давай поженимся», в котором играли Клодетт Колбер и Макдональд Кэри.

Мэрилин досталась роль Джойс Мэннеринг, очередной сексуальной блондинки, которая в кадре почти ничего не делала и не говорила. Но, даже несмотря на это, актриса сумела наделать шуму на площадке — она постоянно опаздывала, а когда режиссер Ричард Сейл пытался призвать ее к порядку, кокетливо отвечала: если ему что-то не нравится, пусть звонит Джо Шенку. Однако Сейла было не так-то легко запугать: он позвонил главе киностудии Зануку, после чего Мэрилин в бешенстве умчалась со съемок. Однако чуть позже она вернулась с извинениями.

Пока руководители «Twentieth Century Fox» раздумывали, чем лучше занять Мэрилин, студия «RKO» с легкой руки друга актрисы Сидни Сколски предложила ей роль в фильме «Стычка в ночи», где играли Барбара Стэнвик, Пол Дуглас и Роберт Райан. Сюжет драмы представлял собой историю молодой женщины Мэй (Стэнвик), которая выходит замуж за не слишком надежного парня Джерри (Дуглас) и заводит роман с его лучшим другом Эрлом (Райан). Мэрилин играла Пегги — девушку, которая встречалась с братом Мэй, и на тот момент это была самая лучшая роль актрисы. Хотя героиня Мэрилин в этом фильме не так уж часто появлялась на экране, игра актрисы была выше всяких похвал: ей действительно удалось продемонстрировать характер персонажа. Однако на съемках вновь возникли проблемы, на этот раз не по вине Мэрилин.

Во-первых, режиссеру Фрицу Лангу не нравилось, что на площадке присутствует Наташа Лайтесс. Во-вторых, хотя фильм мог похвастаться звездным составом, актеры были совсем не в восторге от того, что Мэрилин начинает привлекать к себе все больше внимания прессы и зрителей. Так, например, Пол Дуглас все время был в плохом настроении, статистам даже показалось, что пару раз он явился на съемки под кайфом. Он был против того, чтобы Мэрилин упоминали в заглавных титрах, а однажды, когда она обратилась к нему по имени, накричал на нее.

И все же Мэрилин изо всех сил старалась, исполняя роль, она выкладывалась на все сто процентов. Писатель Ричард Баэр вспоминал: «Мэрилин всегда приходила на съемки вовремя. Тогда она еще не была звездой и очень хотела понравиться всем. Мне не показалось, что у нее трудный характер или что она слишком требовательна: ей было важно, что люди о ней думают. Порой остальные актеры собирались и смотрели, как она играет: они знали, что Мэрилин не получила специального образования, и находили повод вдоволь похихикать. Это было не очень справедливо, но ее игра действительно была далека от совершенства и у нее на самом деле не было образования, так что иногда она и правда выглядела смешно. Но у нее были амбиции: эта актриса шла к своей цели несмотря ни на что. Джерри Уолд¹ понимал, что в ней было что-то особенное. Я не многу сказать ничего плохого об этой женщине».

Как замечает Баэр, некоторые актеры относились к Мэрилин более чем недружелюбно. Вот один из печальных тому примеров: в одной из сцен Мэрилин нужно было спуститься по лестнице. Внезапно она упала, и некоторые из присутствовавших на площадке посчитали, что это очень весело, и громко засмеялись, но никто не помог ей встать. Актриса, которая, к счастью, не пострадала, поднялась со ступенек и продолжила играть, что, конечно, потребовало от нее большой выдержки и самообладания.

Баэр и Мэрилин подружились на съемках, она прислушивалась к его мнению о том, как она выглядит на экране. Однако он сильно разозлился на актрису, когда выяснилось, что она не доверяет ему настолько, чтобы дать свой телефон или адрес. Сама она часто ему звонила, и они обсуждали все на свете: от Джонни Хайда до ее работы над фильмом, но писатель так и не смог уговорить Мэрилин рассказать ему, где она живет. Он вспоминал: «Я часто жаловался: "От висения на телефоне у меня уже руки болят и ухо скоро отвалится. Давай мы просто встретимся." Но она всегда отказывалась».

Большая часть съемки проходила на прибрежном курорте в Монтерее (Калифорния). Кроме прочих, там присутствовала семнадцатилетняя Нэнсиль Финнеган, которая видела все подробности происходящего, — ведь съемочная группа обосновалась прямо у нее во дворе. Члены ее семьи участвовали в процессе: сестру снимали, когда она сидела на крыльце, играя с кроликом, брата — когда он катил огромную шину вдоль дороги. Даже их «форд» появился в кино, и за это семейству платили 50 долларов в день. Но самый удивительный «контракт» достался Нэнсиль: ей платили, чтобы она не влезала в кадр. «Жутко обидно, когда с тобой заключают договор, чтобы ты не попал в фильм, — вспоминала она. — Хотя эти деньги немного скрасили неудобства. Когда режиссер кричал: "Мотор!", нельзя было пользоваться дверью, и выбираться из дома приходилось через окно».

Трейлер, в котором жила Мэрилин, был. припаркован возле дома Финнеганов, так что Нэнсиль могла наслаждаться обществом актрисы, с которой ей было очень интересно. «Она была такая милая и дружелюбная. Порой, ожидая начала съемок, она ловила мой взгляд и подмигивала мне. А иногда мы пили с ней кока-колу и смеялись», — рассказывала Нэнсиль. Она вспоминала, как актеры приглашали ее перекусить с ними. Большинство из них были приветливыми и интеллигентными, и только Барбара Стэнвик девушке не понравилась: «Она была надменной, сторонилась остальных: и актеров, и поклонников. Вот Мэрилин всегда общалась с поклонниками и давала автографы. Мне тогда показалось, что у Барбары какие-то личные трудности, раз она так холодно относится к своим почитателям и коллегам».

Когда работа над «Стычкой в ночи» была завершена, Мэрилин вернулась на киностудию «Fox». Там ее ждали не слишком удачные пробы для фильма с Дэвидом Уэйном «Дождись, пока солнце взойдет, Нелли». Более успешными стали пробы для картины «Ночь без сна» — к ним Мэрилин с Лай-тесс готовились целыми днями. Даже Дэррил Занук не мог не признать, что Мэрилин великолепно воплотила в жизнь образ няньки-психопатки Нэлл, и отдал ей роль.

Актриса была счастлива сделать что-то новое и даже решила переехать обратно к Лайтесс, чтобы иметь возможность репетировать дни и ночи напролет. Кроме того, она начала бегать по утрам, чтобы поддерживать себя в хорошей форме. Ей приходили письма от поклонников, большинство было от мужчин, которые предлагали ей руку и сердце. Мэрилин один за другим получала титулы вроде «Мисс Чизкейк», «Мисс Пинап 1951», самым любимым ее был «Мисс Реактивный Самолет», а журнал «Stars and Stripes» признал ее любимой пинап-звездой военных, которые ежедневно засыпали ее письмами. Не успевая отвечать всем, она обратилась за помощью к своей приемной матери Грейс Годдард и даже за свой счет отправляла поклонникам фотографии, потому что те, которые предоставляла студия, казались ей слишком маленькими. Слава наконец постучалась к ней в дверь, и ей хотелось, чтобы новообретенные поклонники знали, как много они для нее значат.

Когда Мэрилин получила награду «Генриэтта» за лучший дебют, она купила себе первый дорогой вечерний наряд — это было бархатное красное платье с глубоким декольте. Оно облегало фигуру до колен и расклешивалось книзу. Мэрилин с первого взгляда влюбилась в этот наряд от Олега Кассини. Когда актриса появилась в платье на церемонии награждения, она произвела настоящий фурор, причем многие женщины посчитали, что она одета неприлично, слишком откровенно. Мэрилин впервые столкнулась с тем, что общество может поставить под сомнение ее умение одеваться, и это был далеко не последний подобный случай. Так, спустя некоторое время после церемонии Мэрилин появилась на вечеринке в пышном шелковом платье красного цвета без бретелей. Репортеры назвали его доказательством дурного вкуса актрисы. Однако она защищала свой выбор. «Простите, но мне платье очень нравится, — говорила она о наряде, который надела на церемонию награждения. — Честное слово, нравится. Хотелось бы иметь побольше поводов, чтобы его надевать».

Как-то раз один из руководителей киностудии отчитал Мэрилин за то, что она пришла на работу в джинсах и футболке. «Актриса должна всегда отлично выглядеть», — заявил он испуганной женщине. Мэрилин часто приходилось давать отпор тем, кто считал, что она не умеет одеваться. Но однажды фотограф Эрл Тизен нарядил ее в мешок из-под картошки и доказал: Мэрилин всегда восхитительна, что бы она ни надевала. Ее поклонники были в восторге.

В то время как почитатели актрисы узнавали все больше о том, как она ведет себя в обществе, актриса все старательней скрывала подробности, касающиеся ее здоровья. Они и по сей день остаются за завесой тайны. Известно, что ее по-прежнему мучил эндометриоз. Наташа Лайтесс вспоминала, как порой Мэрилин внезапно замирала и сгибалась пополам от дикой боли. Болезненные менструации мешали ей на фотосъемках. Аннабелль Стэнфорд, актриса и модель, вспоминала: «Как-то раз, когда нас фотографировал Голливудский Бернард² в Палм-Спрингс, Мэрилин лежала на животе у бассейна. У меня намокли волосы, так что фотографироваться я больше не могла. Я пошла в гримерную и заметила, что у Мэрилин начались месячные и ее розовый купальник был жутко испачкан. Я сделала вид, что уронила ей на спину полотенце и отвела в ванную, чтобы помочь отстирать пятна».

Хотя доступ к медицинским документам актрисы закрыт, по тому, сколько чеков она выписывала в период с 1950 по 1951 год, можно судить о количестве ее проблем со здоровьем. 5 и 15 ноября 1950 года она заплатила доктору Зелигману по 40 долларов, 26 октября 1951 года она выписала чек на сумму в 200 долларов доктору А. Готтсману. 9 ноября 1951 года неизвестный доктор получил от актрисы 50 долларов. Неизвестно, за какое именно лечение платила Мэрилин, но очевидно, что ее здоровье тогда доставляло ей немало хлопот.

Тем временем по совету Лайтесс и актера Джека Пэланса Мэрилин начала брать уроки актерского мастерства у известного театрального педагога Михаила Чехова. Так актриса познакомилась с его методом, который произвел на нее неизгладимое впечатление и помог ей лучше справляться с работой, когда она в 1955 году переехала в Нью-Йорк.

На публике она все так же заявляла, что не очень переживает, если люди называют ее «тупой блондинкой»: «Это меня никогда не беспокоило, сама-то я знала, что я не такая». Однако на самом деле ее это огорчало, и она призналась Чехову, что устала от ролей легкомысленных девушек, которые в фильме почти ничего не делают и не говорят. Еще больше она расстроилась, когда учитель посоветовал не отказываться от таких ролей, потому что сексуальность была дарована ей природой и зрители не могли не заметить этого. «Ведь я хочу быть артисткой, а не эротичной идиоткой», — отвечала она ему.

Чехову нравилась его молодая ученица, но его все больше беспокоили ее опоздания и пропуски занятий. В итоге, когда Мэрилин в очередной раз опоздала, он сказал, что намерен прекратить их уроки. Мэрилин была обескуражена. Она написала учителю записку, в которой просила не бросать ее и извинялась за то, что испытывала его терпение. Конечно же, мольба была услышана, и Чехов разрешил актрисе вернуться к занятиям, но с тем условием, что она будет серьезнее к ним относиться. Она действительно старалась больше не подводить педагога и однажды даже явилась к нему на день раньше назначенного срока.

В декабре 1951 года начались съемки фильма «Ночь без сна», который к тому времени получил новое название — «Можно входить без стука». В этом фильме Мэрилин впервые снималась в главной роли, которая значительно отличалась от тех, что актрисе приходилось играть раньше. Картина рассказывает об одном вечере в отеле, где героиня Мэрилин, Нэл, присматривает за ребенком. По ходу действия Нэл, страдающая психическим расстройством, все больше теряет над собой контроль и в итоге совершенно сходит с ума. Хотя Мэрилин идеально подходила для этой роли, руководство киностудии по-прежнему старалось держать актрису в узде. Когда впоследствии ее спросили, как складывались их отношения с партнером по фильму Ричардом Уидмарком, она ответила: «Дик Уидмарк? Они меня к нему не подпускали».

Мэрилин хотела, чтобы Наташа Лайтесс присутствовала на съемках, и заваливала Занука письмами, в которых умоляла разрешить педагогу быть рядом с ней, она даже пригрозила, что без Лайтесс не будет работать. Занук уступил ей, но добрым знаком это не стало: Лайтесс понимала, что из-за Мэрилин попала в трудное положение, и даже опасалась, что ее работа на киностудии поставлена под угрозу. Наташа не ошибалась. Однажды Мэрилин заявила режиссеру Рою Уорду Бейкеру, что только Лайтесс в силах помочь ей справиться с одной из сцен. Когда эпизод был снят, режиссер куда-то позвонил, и на следующий день Наташу уволили.

По словам Лайтесс, после этого Мэрилин не отвечала на ее звонки в течение нескольких недель, что еще больше расстроило педагога. В конце концов она написала своей ученице, что, если та не поможет ей, она непременно сделает с собой что-то ужасное и все газеты будут трубить об этом. Получив такое письмо, Мэрилин наконец решила помочь Лайтесс, и Занук снова взял ее на работу.

Отзывы о фильме «Можно входить без стука» были разные. Зрителям было непривычным драматическое амплуа Мэрилин, ее поклонница Нэнсиль Финнеган вспоминала: «Я была просто в шоке, когда ее увидела. Я думала, что увижу свою подружку, но когда на экране появилась эта жуткая психопатка, я поняла, что Мэрилин — настоящая актриса». Наблюдение Нэнсиль было очень тонким: несмотря на то что фильм ошеломил многих, а персонаж Мэрилин был совершенно непривлекательным, теперь ни у кого не осталось сомнений в ее актерском таланте.

В конце 1951 года Мэрилин подружилась с коммерческим директором компании «Leslie and Tyson» Дэвидом Марчем, и это круто изменило ее жизнь. Марч хотел нанять актрису для работы в своей фирме, но вышло так, что они стали добрыми друзьями. Они часто созванивались, ходили друг к другу в гости, сидели у камина, делились переживаниями и разговаривали о том, как наладить жизнь. К сожалению, Марч порой был слишком откровенен, и в одном из разговоров упрекнул свою подругу в том, что она часто откладывает нужные дела в долгий ящик. Ей это не понравилось, она ужасно разозлилась, но, к счастью, быстро успокоилась. Они остались друзьями, что было немаловажно, ведь впереди был 1952 год — время серьезных испытаний.

Примечания

1. Продюсер фильма. — Примеч. ред.

2. Прозвище фотографа Бруно Бернарда. — Примеч. перев.