Главная / Публикации / Р. Тараборелли. «Мэрилин Монро: тайная жизнь самой известной женщины в мире»

Невзгоды Артура Миллера

Основой отношений Артура Миллера и Мэрилин Монро было то, что Миллеру очень нравилось, как Мэрилин слушала его, как она впитывала каждое его слово. Один их общий друг сказал об этом лучше всего: «Она мастерски слушала и впитывала информацию, а он был мастером слова и передачи сведений. Он все время читал ей целые лекции, просто гипнотизировал ее. Она впитывала его слова как губка».

По мнению Мэрилин, Артур не мог сделать ничего плохого. Он был великолепен и интересен. Миллер стремился к социальным изменениям и был очень совестливым. Он с большой симпатией относился к ее амбициям — в отличие от ее последнего мужа. Однако, несмотря на все его достоинства, она отказывалась выходить за него замуж. На самом деле она не хотела, чтобы он разводился с женой. Она не хотела, чтобы он ради нее разрушал семью, поскольку не была уверена, что чувствует по отношению к нему то же, что и он к ней. Он мог ослеплять ее своим интеллектом, но она подспудно ощущала, что ему требуется от нее некоторая информация. Что она думает о литературе, о культуре [...] о мире? Она была сильной женщиной, более сильной, чем сама себе казалась. Однако она была так не уверена в себе, что никогда не думала о себе как об интеллектуальном человеке. Она всегда считала себя глупее, чем [...], любой, с кем она общалась в каждый конкретный момент. Она говорила друзьям, что, по ее мнению, она не сможет интеллектуально соответствовать Миллеру, и «не знаю, что он будет делать, когда поймет это. Я хорошая актриса, но не думаю, что настолько хорошая». Больше всего она опасалась, что однажды он проснется и поймет, что рядом с ним человек, который ничего не понимает в том, что для него очень важно.

Во время съемок «Автобусной остановки» она постоянно искала у него поддержки. Вскоре он стал для нее настолько необходимым, что она довела его до полного отчаяния поздними телефонными звонками. Казалось, она никогда не спит, сколько бы таблеток ни приняла, — похоже, у нее возникло привыкание к этим препаратам. Порой она запивала их шампанским, и тогда она не только не спала, но и пьянела. Ее телефонные звонки были довольно бессодержательными. «Я не могу сделать этого. Я не могу так работать, — прокричала она ему однажды по телефону, когда он спросил ее о том, как продвигаются съемки «Автобусной остановки». — Я отвратительная актриса. Я не могу изобразить какие-то чувства, если я по-настоящему их не испытываю. Все, что я знаю, было на самом деле. Я не могу сделать того, чего не пережила». Она говорила о своей роли в кино, но казалось, как будто она говорила о своей роли в его жизни.

По выходным у них проходили романтические встречи в отеле «Шато Мармон» в Голливуде. Затем, в течение нескольких последующих дней, она чувствовала себя очень несчастной. «Не знаю, что с ней происходит в эти дни, — писала ее сестра Бернис другому родственнику. — Она слишком много задумывается по поводу любой мелочи. Кажется, что она уже не хочет просто вскочить и начать жить, как всегда делала Норма Джин. Вместо того чтобы сделать ее храбрее, терапия сделала ее более робкой. Я определенно боюсь за нее».

Бернис, возможно, не была высокообразованной женщиной, но она хорошо знала свою сестру и точно определила ее основную проблему. «Вся эта терапия» определенно заставила Мэрилин продумывать и перепродумывать каждый свой шаг в реальной жизни и в кино. Она больше ничего не оставляла на откуп случаю. Каждое действие должно было стать организованным, все было поставлено на службу развития ее внутренней жизни. Это было бы прекрасно, но дело в том, что для этого ей постоянно приходилось воскрешать в памяти дурные воспоминания. В результате большую часть времени она была очень несчастна. Как ни странно, в то время у нее практически не было реальных причин страдать. Она стояла на вершине мира. Была успешна. У нее были деньги. У нее была интересная роль в фильме, который обещал стать настоящим хитом. Однако у нее был и новый врач на Западном побережье — и отсюда все остальные проблемы. Она постоянно размышляла о своем грустном детстве, своих тревожных отношениях с Глэдис, вынужденном браке с Джимом Догерти, о кошмаре с Джо ДиМаджио и любых других мучительных эпизодах прошлого. И как актриса, работающая над ролью в «Автобусной остановке», и просто как женщина, занимающаяся усовершенствованием своей жизни, она постоянно находилась во мраке и никак не могла выйти из него на свет. И теперь ей приходилось общаться с человеком, который значительно превосходил ее интеллектуально, и это было для нее мучительно. Куда бы она ни смотрела — в прошлое или в будущее, — картина везде казалась ей достаточно тревожной. Она стала своей болью, — и у нее не было никакой возможности избежать этого.