Главная / Публикации / Р. Тараборелли. «Мэрилин Монро: тайная жизнь самой известной женщины в мире»

«Все возможно»

После того как Мэрилин Монро вернулась из Кал-Невы 29 июля 1962 года, все последующие дни она провела одна, в стенах своего скромного дома в Брентвуде, что сводит к минимуму наши шансы отследить состояние ее рассудка. Только Юнис Мюррей и ее доктора — Гринсон и Энгельберг — возможно, знали, что в действительности с ней происходит, но они не общались с ее друзьями. «После Кал-Невы Пат очень боялась, что она умрет», — рассказывала подруга миссис Кеннеди Лоуфорд. Через несколько дней после их возвращения из Невады Пат пыталась дозвониться до Мэрилин, но безуспешно. Наконец она попросила Питера съездить и отвезти ей кое-что. Пат сохранила блузку Мэрилин, испачканную в отеле «Рено», и сейчас возвращение этой блузки стало поводом проверить, что происходит с ее подругой. Таким образом, Питер заехал к Мэрилин и, как позднее было доложено Пат, «он нашел ее в более чем отличном состоянии духа». Пат ожила. Тем же вечером Пат снова позвонила Мэрилин, и наконец та сняла трубку. Сейчас она казалась отсутствующей и угнетенной, а прошло всего несколько часов после визита Питера.

Во время их беседы Пат спросила Мэрилин, что она делала целый день. Мэрилин ответила, что повидалась с доктором (не уточнив, с каким именно), и пожаловалась, что единственным человеком, с которым она общалась за весь день, была Юнис Мюррей. Но поскольку Пат знала, что ее муж провел почти час в доме Мэрилин, ей показалось довольно странным, что Мэрилин решила утаить эту информацию. Питер рассказал ей, что провел довольно много времени в гостях у Мэрилин, что они выпили по коктейлю у бассейна, он даже сказал, что Мэрилин была в «несерьезном» настроении. Однако сейчас Мэрилин рисовала картину прошедшего дня, совершенно не упоминая о Питере. Пат сказала, что знает о том, что Питер приезжал к ней, чтобы вернуть блузку, и ее смущает, что Мэрилин боится открыто рассказать об этом.

Хотя Мэрилин извинилась за то, что не рассказала Пат о визите к ней Питера, Пат было более интересно узнать, почему она решила скрыть эту информацию. Пат надавила на нее, и Мэрилин призналась, что она не хотела, чтобы Пат ревновала своего мужа к ней из-за этого визита. Это объяснение разозлило Пат, и она резко отчитала ее. Мэрилин не привыкла к подобному раздражению в голосе своей подруги. Она начала плакать и уверять Пат, что между ней и Питером ничего не было. «Я не думала ни на секунду, что что-то было, — сказала Пат, — и сейчас так не думаю — потому что ты его не привлекаешь, Мэрилин». Пат продолжала говорить, что Питер видит в Мэрилин не сексуальную женщину, а скорее обиженного ребенка. «Она сказала Мэрилин, что, по ее мнению, убежденность Мэрилин в том, что каждый мужчина хочет ее, а каждая женщина ревнует к ней — это проявление болезни, — рассказывала много лет спустя близкая подруга Пат. — Пат сказала, что Мэрилин ведет себя так потому, что в ее жизни нет ни одного значительного мужчины — ни отца, ни братьев».

Эта женщина полагала, что Мэрилин была сильно напугана словами Пат. Пат резко оборвала разговор. К сожалению, этот спор между двумя близкими подругами так и останется незавершенным. Однако, может быть, именно тогда Мэрилин решила вытащить из своего прошлого мужчину, которого она все еще называла «папой».

«Однажды, когда моя мама была в овощном магазине, раздался телефонный звонок, — сообщает Нэнси Джеффри. — Папа [Вейн Болендер] снял трубку. Это была Мэрилин. Он хотел узнать, как она поживает, ведь он слышал, что у нее были тяжелые времена. Она сказала, что все прекрасно. Странно, ведь она никогда не делилась с ним никакими своими печалями. Мои родители видели ее по телевизору и сильно расстраивались. Я думаю, они чувствовали, возможно, что ей не следовало идти в шоу-бизнес, тогда, может быть, ее жизнь была бы лучше. Где-то посередине разговора она спросила отца: «Папа, ты разочарован тем, как сложилась моя жизнь?» Он ответил ей: «Норма Джин, я обещал тебе в день твоей свадьбы, что буду всегда любить тебя — и я сдержу свое обещание до самой смерти. Я все еще люблю тебя, Норма Джин». Это все, что он рассказал мне о том разговоре, что-то в этом роде».

Тогда Мэрилин рассказала Вейну Болендеру, почему она позвонила. Она спросила, есть ли у него дома хоть какой-нибудь старый документ, который помог бы убедить Стэнли Гиффорда и его сына в том, что она действительно является их родственницей. Он сказал, что, к сожалению, у них нет таких документов. Он также попытался отговорить ее от очередной попытки связаться с Гиффордами. Он думал, что это вызовет у нее еще большее расстройство, однако Мэрилин не хотела ничего слушать. Она настойчиво утверждала, что обязательно снова поговорит с Гиффордами. В следующий раз, когда она сделает это, они ее услышат. Когда она в следующий раз сделает это, они поверят, что ее требование быть «одной из них» имеет под собой законное основание.

Конечно, до сегодняшнего дня Стэнли Гиффорд-младший и не думал, что он связан кровными узами с Мэрилин Монро, но не пройдет и пяти минут после их встречи, как он и его отец сами в этом убедятся. Даже если они не поверят, что они с Мэрилин кровные родственники, их можно было бы уговорить взять ее под свое крыло. Ведь оставалась, пусть и небольшая, надежда, что они могут понять то, что другие уже увидели: она просто женщина, которая нуждается в том, что есть у всех других людей: семья, к которой она могла бы принадлежать. Мэрилин закончила разговор с «папой» на оптимистичной ноте. «Может быть, это то, что мне нужно, — заключила она. — Возможно, если я найду моего брата, все изменится».

Как уже случалось много раз прежде, надежды Мэрилин Монро на счастье в будущем зависели от одного слова: «Возможно».