Главная / Публикации / Р. Тараборелли. «Мэрилин Монро: тайная жизнь самой известной женщины в мире»

«С днем рождения, господин президент!»

19 мая 1962 года, находясь за кулисами в Мэдисон-Сквер-Гарден в Нью-Йорке, Мэрилин Монро страшно волновалась, и было из-за чего. Без сомнения, наконец до нее дошла вся неприглядность ситуации. Она собиралась чествовать человека, отвергшего ее, и этим человеком был президент Соединенных Штатов. Она покинула Лос-Анджелес вопреки воле руководства ее студии, рискуя лишиться главной роли в картине. Большинство из нас даже вообразить себе не могут все сложности, а она, плохо ли хорошо ли, справлялась с ними на протяжении всей своей жизни.

В начале месяца продюсер Ричард Адлер выразил озабоченность тем, что Мэрилин собирается надеть на столь важное и освещаемое телевидением событие. Она сказала ему, что он может не беспокоиться. Она заявила, что собирается надеть изящное черное платье под горло, выполненное из сатина, которое создал для нее Норман Норелли, ее кутюрье. Однако у нее были совсем другие планы. Она попросила дизайнера Джина Луиса придумать платье, «которое могла бы носить только Мэрилин Монро», и он сделал это. «Мэрилин обладала совершенно очаровательной способностью дерзко выставлять свое тело, оставаясь при этом необыкновенно изысканной. Как он вспоминал позже: «Я придумал практически «голое» платье — самое прозрачное — и оживил его только блестками и бисером». Между прочим, платье было без подкладки, а Мэрилин не носила нижнего белья — конечно же! Она идеально соответствовала платью своего дизайнера. (В 2007 году это платье было продано на аукционе за 1,27 млн. долларов.)

После того, как Питер объявил Мэрилин, он снял с нее горностаевую накидку, и она начала петь «С днем рождения». «Она очень неплохо справлялась с песней, — рассказывал продюсер Ричард Адлер, — но вы в любом случае не смогли бы ее услышать из-за толпы, которая визжала и вопила, приветствуя ее. Это было похоже на массовое обольщение...» Почти все, даже те, кто лишь поверхностно интересуется Мэрилин Монро, видели эпизод, где Мэрилин исполняет «С днем рождения» на этом вечере. Меньше известна остальная часть этого выступления, являвшаяся особой данью уважения Джону Кеннеди. Она была написана Адлером и исполнена Монро на мелодию песни «Спасибо за воспоминания». Затем к Мэрилин присоединились слушатели и исполнили «С днем рождения» по второму разу.

«Я была польщена, когда меня попросили выступить, — позже говорила Мэрилин Ричарду Мерриману, журналисту из «Лайфа». — Когда я вышла на сцену, чтобы спеть «С днем рождения», вокруг была такая тишина, как будто я была в тапочках, мне даже показалось, что идет снег или что-то в этом роде. Я думала: «Бог мой, что, если я не смогу издать ни звука?» Помню, я повернулась к микрофону, осмотрела зал — верхние ряды и партер, и подумала: «Вот где бы я оказалась — на самом верху, почти под потолком, после того, как заплатила бы свои два доллара за вход».

То, что она сделала свое выступление той ночью настолько провокационным, насколько это возможно, — определенно странный выбор для Мэрилин, особенно если помнить, что до этого ее карьера шла вверх. Как долго она жаловалась на свой образ тупой блондинки! Сколько она сражалась с «20-й век Фокс» за роли, которые позволили бы ей разрушить этот шаблонный образ! Сколько лет она обучалась актерскому мастерству, чтобы люди увидели, что она способна на серьезные роли! Остается только удивляться, почему она решила отказаться от надежды, что когда-нибудь о ней начнут думать по-другому, — ведь она появилась на этом очень важном, широко транслируемом вечере именно в том образе, от которого она так старательно избавлялась? Ведь в фильме «Что-то должно случиться», где она снималась на тот момент, она играла отнюдь не «тупую сексуальную блондинку», она делала там очень серьезную работу. Это был ее осознанный выбор. Многим людям из ее круга он был неприятен. Во время исполнения этой песни Паула Страсберг произнесла: «Это становится все сексуальнее и сексуальнее. Если она не остановится, это превратится в пародию». И в самом деле, Ричард Адлер, написавший стихи для той части попурри, которая исполнялась на мелодию «Спасибо за воспоминания», почувствовал себя так неловко за выступление Мэрилин, что позвонил Питеру Лоуфорду. Лоуфорд позвонил ДФК и сказал ему: «Мэрилин собирается быть сверхсексуальной». И какой была реакция ДФК? «Звучит неплохо». Никто ничего не мог сказать Мэрилин, что бы заставило ее ослабить напор.

Когда мы смотрели тот телевизионный эпизод, нам на протяжении многих лет казалось, что во время исполнения песни Мэрилин находилась чрезвычайно далеко от президента. Объятая тьмой, она, казалось, смотрит в зияющую пустоту. Мы никогда в действительности не видели, что находилось перед ней. А меньше чем в футе от нее была оркестровая яма с двенадцатью музыкантами в смокингах, они смотрели на нее, широко улыбаясь. За ними был проход шириной в два фута. Затем, сразу за проходом, начинался первый ряд, где, прямо напротив Мэрилин, сидел президент. В целом он был практически в двенадцати футах от нее. Присутствующие на вечере люди утверждают, что даже если в первый момент он слегка удивился ее внешнему виду, то затем выглядел вполне довольным — он не был шокирован, как утверждают некоторые. Что касается Бобби, сидевшего в третьем ряду, то он улыбался, как Чеширский Кот. Этель сидела во втором ряду прямо перед своим мужем и также выглядела счастливой. Когда вглядываешься в фотографии, где Этель смотрит представление, кажется, что нельзя быть счастливее. Впрочем, Пат на этих же фотографиях выглядит довольно встревоженной.

Джин Мартин, сидевшая в вип-секции Mэдисон-Сквер-Гарден, вспоминает, что наблюдала за всем с ужасом и восторгом. «Если быть честной, то, хоть я и очень сильно любила Мэрилин, мне все же показалось, что это был верх безвкусицы, — рассказывала она. — Я ничего не имею против нее. Она вела себя как Мэрилин, делала то, что обычно делает Мэрилин. Ее нельзя винить за то, что она была самой собой».

«Я помню, как ерзала на сиденье и отворачивалась, но ничем не могла ей помочь, и мне оставалось только смотреть, — говорит Джин Мартин. — Это был спектакль. Телевизионные кадры, которые мы все видели, неверно отражают происходившее тогда на сцене. По моему мнению, это выглядело довольно шокирующе, особенно для того времени. Как мог Бобби организовать такое и как мог президент сидеть там и позволять все это? Должна сказать, я все время думала, что это очень дискредитирует президентскую семью, в том числе первую леди. Я, помню, думала: «Бог мой, что, если Джеки это увидит? Что она подумает?»

В тот вечер Джеки не было в Мэдисон-Сквер-Гарден. Ее отсутствие более чем красноречиво. Ведь она была первой леди, отмечался день рождения президента, и это событие собирались транслировать по телевидению. Ее решение не прийти многозначительнее любых слов говорило о том, как она смотрела на ситуацию со своим мужем и кинозвездой. Она знала об этом, и это ее раздражало. Более того, она признавалась своему секретному агенту, Клинтону Хиллу: «Я не собираюсь сидеть и смотреть на это. Если вы спросите мое мнение, я думаю, эта ситуация с Мэрилин никем не управляется». У Хилла не было собственного мнения по этому вопросу, или он не считал возможным озвучить его в присутствии первой леди. После неловкой паузы Джеки, вероятно, осознала, что слишком далеко зашла, выражая собственные взгляды, потому что она добавила: «Забудьте, что я это говорила, пожалуйста»¹.

«Теперь, когда мне пропели «С днем рождения» в столь сладкой манере, безусловно способствующей моему здоровью, я могу спокойно оставить политику», — заявил Кеннеди, выйдя на сцену после Мэрилин Монро. Это была шутка? Или сарказм?

«Мне было обидно за нее, — говорила Сьюзен Страсберг о Мэрилин, имея в виду тот вечер. — Из того, чем она поделилась со мной, я поняла, что каждый раз, когда она делала карикатуру на саму себя, она отрубала кусочек собственной мечты». Отец Сьюзен, Ли — наставник Мэрилин, — должно быть, знал, как трудно будет высидеть на таком представлении, потому просто отказался прийти.

После представления Артур Крим (президент «Объединенных артистов») и его жена Матильда (ученая, ставшая впоследствии известной благодаря своему вкладу в борьбу со СПИДом) организовали небольшую вечеринку. Мэрилин была на ней с Бобби и ДФК. Энтони Шерман был одним из агентов секретной службы, работавших той ночью. Он вспоминает: «Мой бог! Я никогда не забуду ту ночь. Мне поручили нести службу на контрольном пункте в частном доме, где проходила вечеринка. Помню как сейчас: подъехала машина, открылась дверь, и оттуда показалась эта невероятно прекрасная женщина, Мэрилин Монро, со стариком [Изадором Миллером — отцом Артура, «пара» Мэрилин на тот вечер. Это был мужчина, которого она обожала и называла «папой»]. Она была в том платье — или чем оно там было, похожем на прозрачный чулок, — в котором она выступала на сцене. Это был нокаут. Все замерли как громом пораженные, когда она выходила из машины и шла ко входу. Она подошла ко мне, я держал лист с именами приглашенных, и сказала: «Здравствуйте, сэр. Я Мэрилин Монро». Я стоял там и думал: «Да, ты Мэрилин Монро, все в порядке». Мы улыбнулись, и, когда я пропускал ее, то подумал: «Ух ты! Я работаю на президента Соединенных Штатов, так что здесь каждый момент исторический. Но это? Для меня это было историей».

На вечеринке Мэрилин подошла к президенту и сказала: «Это мой бывший свекор, Изадор Миллер. — Затем, после секундного замешательства, сказала: — Извините. Мне следовало сказать: «С днем рождения, господин президент», но я так волновалась из-за папы, что сначала представила его». Это была странная встреча, она была безличной, хотя Мэрилин и Джек, в общем-то, действительно совсем не знали друг друга. Мэрилин провела с ДФК и Бобби не больше пяти минут. Весь оставшийся вечер она уделяла больше всего внимания своему бывшему свекру. Ему было семьдесят семь лет, он устал, и ей удалось достать для него кресло. «Садись, папа, пожалуйста», — предложила она ему. Затем она села на колени рядом с ним, чтобы поговорить. Позже он скажет о ней: «Она была очень красива».

Остальные, впрочем, видели ее в ином свете. «Когда мы с Мэрилин обнялись и поцеловались, ее пальцы вцепились в мои голые руки, чтобы удержаться, — вспоминала Сьюзен Страсберг. — У нее были мутные и потерянные глаза».

Много раз говорилось — спасибо отчетам ФБР об этом вечере, — что Мэрилин после представления поехала в отель «Карлайл», чтобы провести ночь с ДФК. Еще более сенсационным является заявление, что после того, как ДФК переспал с ней, он отослал ее в соседнюю комнату, где у нее был секс с Бобби. В действительности же распорядок Мэрилин в ту ночь был таков: шоу началось в восемь часов вечера. Мэрилин на сцене появилась не раньше часа ночи, так как была тридцать пятым исполнителем из 39, выступавших на представлении. Затем она поприсутствовала на вечеринке у Крима вместе с Изадором Миллером. После этого она проводила свекра до его дома в Бруклине. Она поцеловала его на прощанье у лифта и повернулась, чтобы уйти. Он вспоминал, что не успел он войти в лифт, как она вернулась и сказала: «Папа, пойдем на побережье со мной завтра». Он улыбнулся. «Позже, Мэрилин, — пообещал он. — Может быть, в ноябре». Она послала ему воздушный поцелуй и ушла — и это был последний раз, когда он видел ее. Она оказалась дома около четырех утра, там ее встретил ее друг, Джеймс Хаспил, который также был на представлении. Он вспоминал: «Я смотрел на Мэрилин, не зная, что это будет наша последняя встреча. Сейчас она была не на сцене, она была здесь, всего лишь на расстоянии вытянутой руки от меня, так что я мог дотронуться до нее. Ее лицо было невозможно прекрасным, трогательно ранимым. Ее волосы выглядели как спутанное белое золото. Мои глаза спустились к стекляшкам, вшитым в ее сверкающее платье. Сейчас оно испускало мерцающий свет, эти лучики исходили от материала телесного цвета, который облегал ее величественное тело...»

Кто-то может возразить, что где-то между тем, как она оставила Изадора Миллера и встретилась с Джеймсом Хаспилом, Мэрилин могла проскользнуть в «Карлайл» ради быстренького эпизодца с ДФК... но все мои многолетние изыскания указывают на то, что этого не было.

С другой стороны, Мэрилин не очень хорошо умела скрывать свои чувства к главнокомандующему. Руперт Аллен, оставшийся на вечеринку у Крим, вспоминал: «Когда Мэрилин наконец приблизилась к президенту, я вдруг осознал, что она влюблена в него. Это напугало меня, потому что я знал — Мэрилин никогда ничего не делает наполовину».

Впрочем, как и Джеки Кеннеди. По многочисленным свидетельствам, Джеки ясно дала понять ДФК, что она сильно расстроена этим представлением в Mэдисон-Сквер-Гарден и, если он не убедит ее в том, что у него и правда все кончено с Мэрилин, она предпримет определенные меры. Она угрожала немедленно подать на развод, до начала следующей президентской кампании, что уменьшило бы его шансы на переизбрание. «О, она прежде всего говорила о деле, — сказал Джордж Смэзерс. — Она вовсе не была дурочкой. Но Джек в любом случае к тому времени уже закончил отношения с Мэрилин. У него уже была другая девушка, Мэри Мейер, с которой он развлекался, и еще была Джудит Эспер... и еще много других, и даже ходили слухи, что среди них была [актриса] Энджи Дикинсон. Для него Мэрилин была «конфеткой», но сладких девочек было хоть пруд пруди. Он не испытывал недостатка в них, и Мэрилин стала проблемой. Она начала просить разрешения приехать в Вашингтон, посетить Белый дом, и прочее в этом духе. В общем, он сказал Джеки: «Послушай, это действительно кончено. Да и не было ничего». Я не знаю, поверила ли она ему...»

Примечания

1. Нунциата Лизи, друг Ли Радзивилла, вспоминала: «Ли рассказывал мне, что между Джеки и ДФК не было серьезного скандала по вопросу выступления Мэрилин в Мэдисон-Сквер-Гарден. Она просто приняла решение: если он не собирается относиться внимательно к ее чувствам, если ему все равно, что она будет унижена, что ж, прекрасно. Она просто не пойдет, и никакие уговоры не заставят ее поступить по-другому. Она сказала Ли: «Жизнь слишком коротка, чтобы волноваться из-за Мэрилин Монро». Она взяла детей и поехала в Глен-Opa, ее убежище в паре часов от Вашингтона, где они весело провели время, катаясь на лошадях».