Главная / Публикации / М. Шнайдер. «Последний сеанс Мэрилин. Записки личного психоаналитика»

Нью-Йорк, общежитие Ассоциации молодых христиан, Тридцать четвертая Восточная улица, зима 1960 года

Мэрилин улетела в Нью-Йорк. Там она дважды встретилась с У. Дж. Уэзерби, английским журналистом, с которым она познакомилась в Рено во время съемок в «Неприкаянных». Этим морозным зимним днем они договорились встретиться в баре на Восьмой авеню. Уэзерби думал, что она не придет. Она сама захотела его видеть, но зачем держать слово, данное пустому месту: он не был ни ее родственником, ни другом, ни психоаналитиком. Он ждал час. Она не пришла. Как только он вернулся в свою комнату в общежитии Ассоциации молодых христиан на Тридцать четвертой Восточной лице, зазвонил телефон.

— Извините меня, извините, пожалуйста! Я спала. Я приняла какое-то лекарство. Слишком сильное. Вы меня простите?

Журналист забыл, что посоветовал ей поселиться в доме Уильяма Слоуна.

— Мы еще можем встретиться? — спросила она встревоженно. — Или вы слишком устали?

— Нет, я совсем не устал.

За время знакомства журналиста с Монро — год с лишним — он понял, что Мэрилин, которая так любила показывать себя, на самом деле желала лишь одного — спрятаться. Она обладала уникальной, на его взгляд, способностью появляться, чтобы затем исчезнуть, становиться такой, какой ее хотят видеть, всегда оставляя свою подлинную личность в глубокой тени.

Они встретились через четверть часа. Она выглядела полной жизни и сверкала безукоризненным макияжем. Ему показалось, что она снова играет какую-то роль, скрывая свои истинные чувства. Ему хотелось, чтобы она и правда была в беззаботном настроении, но, возможно, она просто боялась не совладать с собой на людях. В беседе они упомянули Ива Монтана и Симону Синьоре.

— Вот это брак. Он бегает налево, но всегда возвращается. Когда я интересовалась моим мужем, я не любила никого, кроме него.

Журналист помнил, как Миллер рассказывал ему, что Мэрилин предала его с Монтаном, но подумал, что она говорит искренне: вероятно, в то время она уже не чувствовала себя его женой.

— А кино?

— Знаете, кино — это как любовь: если тебе оно не нужно, ты получишь все, что пожелаешь. Если ты начнешь гоняться за ролями, тебе не дадут ничего. Это история моей жизни. Быть кинозвездой оказалось совсем не так приятно, как мечтать об этом. Стоило мне перестать мечтать, как предложения звездных ролей так и посыпались. У тебя есть выбор: попасть в рабство к студиям или замкнуться в роли недостижимой знаменитости. Я не могу перестать быть кумиром. Даже с критиками, фотографами, журналистами я произвожу впечатление, что привязываюсь к ним, и это всегда действует. На всех.

— Вы и со мной так поступаете?

— Вы читали неоконченный роман Скотта Фицджеральда, «Последний магнат»? Красиво, но представление о Голливуде чересчур романтичное. Не хватает насилия, преступной стихии, мафии... Того, что грызет студии изнутри. Это не показано. Вся эта мразь представлена очень цивилизованной.

Затем разговор зашел о братьях Кеннеди, которых она яростно защищала от критических замечаний журналиста. Беседа грозила перейти в ссору. Он предпочел вернуться к более спокойной теме — книгам.

— А величайший роман Скотта Фицджеральда «Ночь нежна» вы читали?

— Нет. Я знаю, что «Фокс» готовит постановку.

— В этой книге есть что-то от вас. Актриса сходит... — Уэзерби запнулся, вспомнив о том, что рассказывали о матери Мэрилин и о страхе актрисы сойти с ума.

— С ума?

— Да. Николь Уоррен, главная героиня, — немного неуравновешенная актриса. Она выходит замуж за своего психоаналитика и становится все безумнее и безумнее. Она полностью теряет рассудок, но снова обретает его, когда уходит от мужа. Он понимает, что это доказательство ее исцеления: ей хватило сил избавиться от их общего безумия. В итоге с ума сходит он.

Уэзерби сразу заметил, что смешивает две истории — Николь, пациентки Дика, и актрисы. Но это было неважно. В его памяти актриса из «Ночь нежна» испускала такое же золотистое сияние, что и Монро. Он прочел роман несколько лет назад, и ему казалось, что Фицджеральд описал личность Мэрилин или, по крайней мере, некоторые ее черты. Смешав двух героинь, он увидел точный портрет женщины, сидящей перед ним. Она тоже развелась, но это ее не исцелило. Она каждый день посещала психоаналитика, но какой конец будет у ее романа?

— Красивое название, — ответила она, чтобы прервать молчание. — Ночь нежна. Иногда. Во всяком случае, нам этого хотелось бы.

— Доктор исчез в ночной тьме. Женщина на время спаслась от ночи своего разума.

Она не поняла, цитирует журналист фразу из романа или предсказывает ее жизнь.

— Мне это напоминает кое-что, — улыбнулась она. — Бывают дни, когда мне наконец удается заснуть и не хочется просыпаться и опять начинать все сначала. Мрачно, правда?

Книга стала опасной темой, и Уэзерби перевел разговор на фильм:

— Я представляю вас в роли Николь. Знаете, я подсказал Лоренсу Оливье идею сыграть врача.

— Здорово! Он хорошо разбирается в сумасшедших женщинах. Но только не со мной. Ни за что на свете не стала бы у него лечиться, даже на экране.

— А почему бы вам не сняться с Монтгомери Клифтом?

— Два психа вместе! Замечательно! Да «Фокс» мне и не предлагала эту роль.

Когда они прощались, журналист заметил ее бледность. Она, наверное, не выспалась. Они договорились увидеться снова. Он провожал ее взглядом, пока она не исчезла из вида. У нее были не очень-то красивые ноги.

Мэрилин сразу же поспешила купить роман Фицджеральда. Ее заворожила история богатого и знаменитого психоаналитика Дика Дайвера, который женился на бывшей пациентке. Она прочла, как Николь в детстве подвергалась сексуальным домогательствам своего отца и стала шизофреничкой. Мэрилин прочла и другие романы Фицджеральда, кроме того, в котором рассказывалась ее собственная история. Из биографии романиста она узнала, что при описании Николь он вдохновился историей жизни своей жены. Она знала об их истории любви. Когда в декабре 1954 года она улетела в Нью-Йорк, чтобы изменить свою карьеру актрисы и начать карьеру пациентки психоаналитика, она купила билет в одну сторону под именем Зельды Зонк. Ей больше не хотелось быть дурочкой-блондинкой. Она надела черный парик. Зельда отправилась на поиски Николь, но сама не знала об этом. Теперь Мэрилин поразила фраза из романа: «Голливуд был городом еле заметных различий, миром тонких перегородок и раскрашенных холстов». Именно от этого она спасалась, когда бежала от Гринсона. От этой неразличимости. От бессмысленности всего и всех. Ей хотелось, чтобы время обрело смысл, чтобы все перестало казаться обратимым. Чтобы различие между безумием и тем, для чего она не могла придумать другого названия, кроме «желание», стало заметным. Противоположность безумия — не разум.

В сентябре Джон Хьюстон встретил в «Ла Скала» Роберта Голдштейна, который сменил Дэвида О. Селзника на посту директора киностудии «Фокс».

— Как ваша постановка «Ночь нежна»? — спросил кинематографист.

— Дэвид уже два месяца как отказался от этого проекта, — ответил продюсер. — Теперь им занимается Генри Вайнштейн. Он оставил Дженнифер Джонс, жену О. Селзника, и пользуется технической поддержкой доктора Гринсона...

— Что? — перебил его Хьюстон. — Гринсона! Он пытался помешать мне снять моего «Фрейда», а теперь заделался техническим консультантом в кинопостановке о психоанализе! Да еще и с Дженнифер, пациенткой Уэкслера, с которым он арендует кабинет на двоих. Ну и ублюдок!

Фильм «Ночь нежна», поставленный «Фокс», был снят Генри Кингом весной 1961 года в Швейцарии и на Лазурном Берегу. Он стал его последним фильмом. Гринсон не упомянут в титрах, но именно он подсказал своему другу Вайнштейну выбор сценариста и вплоть до мелких деталей направлял работу последнего. Он хотел сделать персонаж Дайвера светлее, а его любовь к Николь — не такой роковой. Он хотел, чтобы их игра на грани жизни и смерти была не такой отчаянной. Как будто проигранная обоими героями партия означала, что его собственная жизнь лишена смысла, который он пытался ей придать. Он никогда не говорил с Мэрилин ни об этом романе, ни о фильме.