Главная / Публикации / Д. Марголис, Р. Баскин. «Убийство Мэрилин Монро: дело закрыто»

Последний день

Четвертого августа 1962 года Лоуфорд и Роберт Кеннеди приехали в дом Мэрилин Монро около 14 часов. В беседе с биографом Дэвидом Хейманном Лоуфорд утверждал, что Мэрилин ждала Бобби и даже оставила для него мексиканскую еду — «гуакамоле, фаршированные шампиньоны, пряные фрикадельки... плюс охлажденную бутылку ее любимого напитка, шампанского». Судя по сохранившемуся чеку, актриса заказала эти блюда в ресторане «Briggs Delicatessen» днем ранее [39]; покупка обошлась в 49 долларов и 7 центов [40]. Далее Хейманн пишет: «Лоуфорд налил себе бокал шампанского и вышел к бассейну, чтобы Мэрилин и Бобби могли поговорить наедине». Относительно дальнейших событий Лоуфорд рассказывает следующее:

«Минут десять они о чем-то ругались. Мэрилин «заводилась» все больше. В ярости она заявила, что в понедельник утром созовет пресс-конференцию и расскажет всему миру, как гадко обошлись с ней братья Кеннеди. Тут уж взбесился Бобби. В недвусмысленных выражениях он потребовал, чтобы она оставила его и Джека в покое — ни телефонных звонков, ни писем, ничего. Они больше не хотят иметь с ней ничего общего. Поняв, что проиграла, Мэрилин накинулась на Бобби с кулаками. Когда я вошел, она схватила со стола небольшой кухонный нож и бросилась на него. Я попытался схватить ее за руку. В конце концов, нам удалось сбить ее с ног и отобрать нож. Бобби попросил меня позвонить доктору Гринсону. Психоаналитик приехал в течение часа» [41].

В разговоре с Дональдом Спото Пэт Ньюкомб подтвердила слова Лоуфорда: «Я была у нее часов до трех. Потом приехал Гринсон и выгнал меня. Он хотел поговорить с ней, успокоить... Мэрилин была очень расстроена... Гринсон посоветовал миссис Мюррей свозить ее на побережье — пусть развеется, побродит по пляжу... Больше я ее не видела» [42].

«Приехав, я сразу понял, что она уже приняла несколько таблеток снотворного. Это было очевидно», — сообщил Гринсон биографу Морису Золотову в октябре 1973 года [43].

Стараясь скрыть истинную причину отвратительного настроения Мэрилин, доктор Гринсон и домработница Юнис Мюррей заявили, будто Мэрилин обиделась на Пэт Ньюкомб. Как известно, с 3-го на 4-е августа Пэт Ньюкомб ночевала в доме Мэрилин. Недовольство актрисы якобы было вызвано тем, что Пэт сладко спала, тогда как сама Мэрилин страдала бессонницей. «Пэт осталась на ночь и, видимо, приняла снотворное. Вероятно, нембутал, который обычно пила Мэрилин, — рассказывала Мюррей Роуз Шейд, соавтору книги «Marilyn: The Last Months». — Когда наступило утро, Пэт еще спала и спокойно проспала бы до полудня. Мэрилин могла об этом только мечтать и была явно недовольна. Спать по двенадцать часов в ее доме — все равно что пировать на глазах человека, умирающего от голода» [44].

«Мэрилин возмутил сам факт, что Пэт Ньюкомб приняла какие-то таблетки... и проспала двенадцать часов. Мэрилин тоже приняла таблетки, но проспала всего шесть часов, — утверждал Гринсон в интервью с Морисом Золотовым. — Пэт следовало поехать домой. Лучше бы вместо нее осталась миссис Мюррей. Я не хотел, чтобы Мэрилин находилась одна» [45].

Вышесказанное противоречит более ранним воспоминаниям Гринсона. В письме, которое Ральф Гринсон написал доктору Мэриэнн Крис всего через несколько недель после смерти Монро, говорилось, будто Пэт уехала по просьбе самой Мэрилин: «Я попросил ее подругу уйти — таково было желание моей пациентки, — а домработницу остаться на ночь, чего по субботам она обычно не делала» [46].

По словам Юнис Мюррей, «доктор Гринсон спросил меня, планирую ли я остаться на ночь. Вопрос был задан довольно бесцеремонным образом. Никаких особых причин для моего пребывания в доме ночью я не видела. Мэрилин часто говорила мне, что одиночество ее не тяготит» [47].

Гринсон, Мюррей и Ньюкомб не желали признать одного: на самом деле Мэрилин расстроилась вовсе не из-за Пэт, а из-за ссоры с Робертом Кеннеди. Несколько лет спустя миссис Мюррей сама скажет об этом Энтони Саммерсу. В ходе съемок документального фильма «Say Goodbye to the President» [48] между Мюррей и Саммерсом состоялся следующий диалог по поводу 4 августа — последнего дня Мэрилин:

МИССИС МЮРРЕЙ: Я знала, что Кеннеди были важной частью жизни Мэрилин. Разумеется, ничего такого мне не говорили, но я же видела, что происходит.

САММЕРС: Так вы считаете, что он там был?

МИССИС МЮРРЕЙ: В доме Мэрилин?

САММЕРС: Да.

МИССИС МЮРРЕЙ: О, конечно.

САММЕРС: В тот день?

МИССИС МЮРРЕЙ: Да.

САММЕРС: И вы полагаете, что это и есть причина, почему она была так расстроена?

МИССИС МЮРРЕЙ: Да.

Когда Саммерс спросил миссис Мюррей, почему она солгала полиции, та вздохнула: «Я сказала то, что посчитала нужным» [49].

Со своей стороны, Пэт Ньюкомб сообщила Дональду Спото: «Похоже, Мэрилин рассердилась из-за того, что я-то смогла поспать, а она нет. Впрочем, дело было не только в этом» [50].

Как утверждает Роберт Кеннеди в письменных показаниях, данных им под присягой капитану Эдварду Майклу Дэвису — будущему начальнику Департамента полиции Лос-Анджелеса (1969—1978 гг.), — 4 августа он действительно приезжал к Мэрилин во второй половине дня [51].

В 1978 году бывший сотрудник отдела по борьбе с организованной преступностью, детектив Майк Ротмиллер, заявил, что лично видел не только этот документ, но и копию дневника Мэрилин, хранившуюся в архиве отдела [52]. Как сообщил Ротмиллер биографам Питеру Гарри Брауну и Патт Бархэм, Бобби Кеннеди «сказал, что был связан с Монро, явно подразумевая под этим отнюдь не дружеские отношения. Он также упомянул, что несколько раз виделся с ней летом».

Вернемся к 4 августа 1962 года. Была суббота. По субботам соседка Мэрилин, проживавшая восточнее, ее подруга Элизабет Поллард, и еще две женщины всегда играли в бридж. По словам Джоан, дочери доктора Гринсона, «Мэрилин выяснила, что сосед, которого она часто видела из окна своего дома, был профессором в университете» [53]. Речь шла о специалисте по производственному менеджменту Ральфе Моссере Барнсе (родился 17 октября 1900). С 1 июля 1949 года по 1 июля 1968 года Барнс преподавал в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. Каждую субботу его жена Мэри Гудикунц-Барнс (родилась 25 октября 1904 года) играла в бридж со своими подругами. 4 августа — в день, когда умерла Мэрилин Монро, — в доме по адресу 12304 5-я Хелена-драйв собрались три ее подруги. На тот момент миссис Барнс отказалась назвать сержанту Клеммонсу свое имя. Поскольку 12 марта 1964 года она скончалась, ее показания нигде не упоминались — до настоящего момента. Что же касается профессора Барнса, то он умер 5 ноября 1984 года.

Четыре дамы, игравшие в карты (в том числе хозяйка Мэри Гудикунц-Барнс и ее подруга Элизабет Поллард), видели, как Бобби Кеннеди вошел в дом Мэрилин. Через некоторое время он вышел, но вскоре вернулся с одним из двух своих давних телохранителей из Департамента полиции Лос-Анджелеса — Арчи Кейзом или Джеймсом Ахерном [54]. Кто-то из них и сделал Мэрилин внутримышечный укол пентобарбитала (нембутала) после того, как Лоуфорд и Кеннеди отобрали у нее нож.

«[Патологоанатом Томас] Ногучи признал, что в одной из подмышек и правда был след от иглы, — говорит распорядитель похорон Аллан Эбботт. — Конечно, Мэрилин Монро много снималась, и врачам приходилось делать необходимые ей инъекции так, чтобы этого не было видно. Вообще, уколы часто делают в подмышку, ничего необычного в этом нет» [55].

Когда его спросили, действительно ли Ногучи видел в подмышке Мэрилин след от укола, Эбботт ответил: «Так мне сказал один из его заместителей». Судя по всему, речь шла об инъекции нембутала, сделанной Кейзом или Ахерном.

Согласно конфиденциальному источнику, «в письменных показаниях Бобби сказано, что 4 августа он и Питер Лоуфорд приехали в дом Мэрилин ближе к вечеру. Они серьезно повздорили, и Бобби повалил Мэрилин на пол... Позже ей сделали инъекцию пентобарбитала, и она успокоилась... Как утверждает Роберт Кеннеди, врач [Кейз или Ахерн] сделал укол в левую подмышку. Он даже назвал артерию. По его словам, это был пентобарбитал» [56].

В разговоре с Джеем Марголисом Джордж Баррис припомнил одно любопытное событие, происшедшее в 1986 году: «Глория Стейнем и я подписывали нашу общую книгу в большом книжном магазине в Брентвуде. Ко мне подошла пожилая женщина и попросила расписаться на обложке. «Мистер Баррис, я — соседка Мэрилин, — сказала она. — В тот самый день я играла в бридж с моими подругами. Это было в субботу, во второй половине дня. Я видела, как какой-то мужчина — думаю, это был Бобби Кеннеди — и еще один человек зашли в дом Мэрилин. Они пробыли там совсем недолго и быстро уехали». Женщина не знала, кем был второй мужчина, но предположила, что это врач — в руках он нес черный чемоданчик. Врачи часто пользуются такими... По всей вероятности, это был не Гринсон, поскольку психоаналитик приехал позже» [57].

Так как помимо хозяйки дома, Мэри Гудикунц-Барнс, и ее подруги Элизабет Поллард в карты играли еще две дамы, с Джорджем Баррисом, должно быть, говорила другая соседка Мэрилин. Как ее звали, Баррис не знал. Единственное, что о ней известно, — 4 августа 1962 года, в последний день жизни Мэрилин Монро, она играла в бридж в доме по адресу 12304 5-я Хелена-драйв. По всей видимости, имена третьей и четвертой гостьи (в бридж обычно играют вчетвером) навсегда останутся тайной.

Как выяснилось, Элизабет Поллард неоднократно рассказывала о той субботе своей дочери, Бетти. Последняя поделилась своими воспоминаниями с журналистами только в 1974 году. Биографы Браун и Бархэм пишут: «Генеральный прокурор приехал где-то во второй половине дня, ближе к вечеру. Вместе с ним был хорошо одетый мужчина [Кейз или Ахерн]. Женщины, игравшие в бридж, видели его из окна второго этажа. Указывая на Кеннеди, одна из них сказала: «Смотрите, девочки, это опять он» [58].

В своей книге миссис Мюррей объясняет «сенсационные слухи о Бобби Кеннеди и каком-то враче, который якобы должен был дать Мэрилин успокоительное». «Эта история основана на сообщениях женщин, игравших в бридж в соседнем доме, — продолжает она. — Выглянув в окно, дамы вроде бы видели, как Кеннеди входит в ворота в сопровождении человека с черным саквояжем в руках».

Энтони Саммерс пишет: «Я проследил эту историю к ее первоисточнику, женщине по имени Бетти Поллард. В тот день ее мать [Элизабет Поллард] играла в бридж в доме своей соседки. В какой-то момент хозяйка обратила внимание своих подруг на автомобиль, остановившийся неподалеку. Из машины вышел Кеннеди — его ни с кем не перепутаешь — и направился к дому Мэрилин» [59].

Позже Кеннеди привел Кейза или Ахерна. Гринсона женщины не видели. Важно отметить, что Гринсон не мог делать внутримышечные уколы — у него не было необходимой квалификации. Дамы видели, как Бобби Кеннеди вышел из дома Мэрилин, а затем вернулся в сопровождении «хорошо одетого мужчины» [Кейза или Ахерна] с черным саквояжем в руках [60]. То же утверждает и неизвестная соседка, с которой говорил мистер Баррис: «Бобби Кеннеди и еще один человек зашли в дом Мэрилин. Они пробыли там совсем недолго». Так как Гринсон прибыл почти час спустя, это был явно не он. Фактически дамы видели, как Бобби подошел к белому «Линкольну» с откидным верхом, припаркованному перед домом, и велел Кейзу или Ахерну следовать за ним. Именно этот автомобиль Роберт Кеннеди брал у агента ФБР Уильяма Саймона всякий раз, когда ездил к Мэрилин.

Из окна дома Мэри Гудикунц, выходящего на ворота, можно было увидеть не только машины, припаркованные на подъездной дорожке, но и всех тех, кто входил в дом Монро и выходил из него.

Кеннеди поручил Кейзу или Ахерну сделать Мэрилин укол нембутала, чтобы «оглушить» ее. Тем временем он и Лоуфорд спешно обыскивали дом в поисках маленького красного дневника. В своей книге «Goddess» Энтони Саммерс приводит свидетельства конфиденциального источника, который лично слышал аудиозаписи, сделанные в тот день. Записи подтверждают, что Кеннеди и Лоуфорд были в доме Мэрилин во второй половине дня 4 августа 1962 года:

По словам осведомителя, голоса Мэрилин и Кеннеди легко узнаваемы [61]. Несмотря на то что Оташ и этот человек не знают друг друга, оба утверждают, что между Мэрилин и Кеннеди возник ожесточенный спор.

Согласно тому же источнику, Мэрилин и Роберт разговаривали на повышенных тонах. Мэрилин требовала объяснений, почему Бобби отказался от обещания жениться на ней, а Бобби несколько раз спрашивал, где «он» находится. Хлопнула дверь, и в комнату вошел Питер Лоуфорд. «Мы должны знать! — кричал на актрису Генеральный прокурор. — Это важно для семьи. Мы сделаем все, что ты хочешь, но мы должны найти его!» Пока Кеннеди занимался поисками, Лоуфорд старался его успокоить. Мэрилин требовала, чтобы они немедленно ушли. Далее последовал «глухой стук, какой-то шум, затем приглушенные звуки. Складывалось впечатление, что ее положили на кровать».

«Бобби вернулся с Питером, — пишет Мэрилин в своем красном дневнике. — Тряс меня, пока у меня не закружилась голова, а потом бросил на кровать. Нужно позвонить врачу» [62].

Как уже отмечалось ранее, доктора Гринсона вызвал Лоуфорд. Кеннеди был занят поисками дневника, столь «важного для семьи».

В документальном фильме «Marilyn: The Last Word» Энтони Саммерс утверждает: «Роберт Кеннеди требует, чтобы она что-то ему дала: "Где он? Где он, Мэрилин? Ты должна сказать мне, где он! Мы придем к какому-то соглашению, но он должен быть у меня!" Возможно, Роберт спрашивал о дневнике» [63].

Это подтвердила сама Мэрилин. В том самом дневнике она написала: «Бобби очень разозлился. Вел себя как безумный, перерыл все мои вещи. Сказала ему, что он мой. Он никогда его не получит» [64].

В беседе с биографом Дональдом Вольфом зять Юнис Мюррей, Норман Джефферис, выполнявший в доме актрисы разные мелкие работы, подробно рассказал о событиях ее последнего дня. И Мюррей, и Джефферис утверждают, что Мэрилин была не одета и вышла к Бобби и Питеру в белом махровом халате [65]. «Мистер Лоуфорд ясно дал нам понять, чтобы мы с Юнис исчезли, — сообщил Джефферис. — Когда мы вернулись — думаю, это произошло где-то через час — их машины уже не было... Мэрилин билась в истерике и выглядела ужасно... Она была напугана, но в то же время страшно зла» [66].

Не так давно Джо Ди Маджио вновь попросил Мэрилин выйти за него замуж. Очевидно, это и побудило актрису напомнить Бобби Кеннеди о его обещании жениться на ней. К тому времени Мэрилин, несомненно, уже примирилась с тем фактом, что Роберт не намерен разводиться с женой Этель, однако его желание по-прежнему спать с ней привело ее в бешенство. Мэрилин обвинила его во лжи и явном пренебрежении. Бобби Кеннеди нарушил данное им слово и играл ее чувствами. В самом деле единственное, что его заботило, единственная причина, почему он приехал, — это красный дневник. В противном случае Роберт бы и пальцем не пошевелил.

«Мэрилин повернулась на 180 градусов, — отметил один из сотрудников Фреда Оташа. — Со слов Лоуфорда, она несколько раз звонила в Белый дом — хотела сказать президенту что-то вроде: «Убери своего брата, он меня просто использует».

Джон Майнер, помощник окружного прокурора Лос-Анджелеса, расследовавший обстоятельства смерти Мэрилин, настаивал, что тоже слышал нечто подобное на одной из пленок со свободными ассоциациями, которые актриса записала для своего психоаналитика, доктора Гринсона: «Кто-то еще должен сказать ему, что все кончено. Я хотела, чтобы это сделал президент, но, к сожалению, не смогла до него дозвониться».

В тот вечер Мэрилин особенно остро почувствовала, что ее использовали и предали — не она, а Бобби сказал, что «все кончено»! «Ты же обещал развестись с Этель и жениться на мне!» — огрызнулась Мэрилин [67]. Как утверждает Фред Оташ, знавший об их разговоре благодаря прослушке, которую установил Берни Спиндел, Мэрилин сказала: «Я чувствую себя куском мяса. Ты обманул меня. Убирайся! Я устала. Оставь меня в покое!» [68]

Позже Бобби позвонил Мэрилин по телефону, уговаривая ее приехать к Лоуфорду, но она ответила: «Прекрати меня доставать. Держись от меня подальше» [69].

«Она была уверена, что Бобби оставит Этель и детей, — заметил Майкл Селсман, сотрудник компании Артура П. Джейкобса, когда Джей Марголис спросил его, обещал ли один из братьев жениться на Мэрилин Монро. — Они были убежденными католиками. Почему-то ей казалось, что Бобби и правда женится на ней» [70].

В ту последнюю субботу Мэрилин дважды звонила своему парикмахеру и верному другу Сидни Гилароффу. Первый звонок был сделан сразу после ухода Бобби Кеннеди. Как сообщил Гиларофф в разговоре с Дональдом Вольфом, «она плакала, и я с трудом мог разобрать, что она говорит». В своей собственной книге Гиларофф приводит следующий диалог:

ГИЛАРОФФ: Дорогая, что случилось?

МЭРИЛИН: Роберт Кеннеди приезжал. Угрожал, орал на меня.

ГИЛАРОФФ: С какой стати Бобби Кеннеди был у тебя дома?

МЭРИЛИН: У меня с ним роман.

ГИЛАРОФФ: Мэрилин!

МЭРИЛИН: Я никому об этом не говорила. Но у меня был роман и с Джеком.

ГИЛАРОФФ: С обоими?

МЭРИЛИН: С обоими... Я предупредила его [Бобби], что могу обратиться в прессу.

Мэрилин добавила, что в ответ на это Бобби сказал: «Ты мне угрожаешь, Мэрилин? Учти, у меня полно способов заставить тебя замолчать» [71].

Гиларофф спросил, где Бобби сейчас, на что актриса ответила: «Он ушел — с Лоуфордом». Гиларофф посоветовал Мэрилин немного отдохнуть и пообещал перезвонить через несколько часов. В 1985 году друг Питера Лоуфорда, продюсер Джордж «Буллетс» Даргом, сказал Фреду Оташу: «Бобби очень боялся, что Монро окончательно слетит с катушек и начнет болтать» [72].

По словам Энтони Саммерса (который не знал о первом телефонном звонке), последняя беседа Мэрилин с Гилароффом состоялась в 9 часов вечера. В ходе интервью с Дональдом Вольфом Гиларофф сообщил, что они созвонились в «восемь или в половину девятого» и что «она чувствовала себя гораздо лучше и уже поговорила со своим психоаналитиком, докто-ром Гринсоном» [73]. Разговор закончился следующим образом:

МЭРИЛИН: Видишь ли, Сидни, я знаю много секретов о семейке Кеннеди.

ГИЛАРОФФ: Каких секретов?

МЭРИЛИН: Опасных.

После этого Мэрилин повесила трубку [74]. Согласно Моррису Энгельбергу, Джо Ди Маджио сказал своему сыну: «Ее убили Кеннеди». В своей книге «DiMaggio: Setting the Record Straight» Энгельберг утверждает, что незадолго до смерти Джо вручил молодому человеку манильский конверт, который тот должен был вскрыть после его кончины. «Тут кое-что, о чем должен узнать мир», — объявил старший Ди Маджио, намекая на обстоятельства смерти Монро [75]. Энгельберг пишет:

«После похорон Ди Маджио я спросил его об этом конверте. Он сам затронул эту тему, сказав, что разговаривал с Мэрилин в день, когда она умерла — вернее, он сказал «когда ее убили». Джо-младший не вскрыл конверт — он и так знал, что хотел сообщить его отец...» [76].