Главная / Публикации / М. Шнайдер. «Последний сеанс Мэрилин. Записки личного психоаналитика»

Предместья Лондона, Энджелфилд Грин, июль 1956 года

Преподаватель актерского мастерства Монро, Михаил Чехов, сообщил ей кое-что о ее игре и о том, как мужчины смотрят на нее, когда она играет. Однажды он следил за тем, как она репетировала роль в «Вишневом саде». Вдруг он прервал ее. Поднеся руку к глазам, Чехов с мягкой улыбкой спросил Мэрилин:

— Можно задать тебе личный вопрос?

— Спрашивай, о чем хочешь.

— Скажи честно: когда ты играешь эту сцену, ты думаешь о сексе?

— Вовсе нет. Ни в этой сцене, ни у меня в мыслях нет ничего сексуального.

— Ты не представляешь себе объятий и поцелуев?

— Нет. Я сосредоточилась на сцене.

— Я тебе верю. Ты всегда говоришь правду.

— Тебе — да.

Он подошел и сказал:

— Очень странно. Когда ты играла, я чувствовал, что от тебя исходят сексуальные вибрации, как от женщины, страстно влюбленной. Я остановил тебя, потому что почувствовал, что ты слишком взволнованна, чтобы продолжать.

На этих словах она заплакала.

— Не беспокойся. Ты такая женщина, которая испускает сексуальные вибрации, что бы ни говорила и ни делала. Вот что хотят видеть на экране твои зрители. Ты заработаешь целое состояние, если будешь просто стоять перед камерой, почти не играя.

— Я не хочу так.

— Почему же? — ласково спросил он.

— Потому что я хочу быть актрисой, а не сексуальной дойной коровой. Не хочу, чтобы меня продавали, как целлулоидную порнографию: «Смотрите и дрочите». Много лет меня это устраивало, но теперь все кончено.

С этого момента и началась ссора со студией «Фокс».

«Look sexy!» («Выгляди сексуально!») «Все, что от тебя требуется, дорогая Мэрилин, — это быть сексуальной», — вот что говорил Мэрилин Монро Лоренс Оливье в роскошном наряде великого герцога Карпатского в начале съемок «Принц и хористка» в Пайнвуд-студии летом 1956 года. Волшебная сказка без фей, где хористка встретила только испуганного принца. Когда к концу съемок, в октябре, на премьере в Императорском театре в Лондоне ее представили королеве Англии, вместе с Джоан Кроуфорд, Брижитт Бардо и Анитой Экберг, Мэрилин вновь вспомнила эту глупую сцену из фильма. Все так и ждали, что она, как в фильме, сделает глубокий реверанс великому князю с моноклем. Бретелька ее обтягивающего платья порвалась и почти оголила плечо и грудь.

Для этой костюмной комедии, первого фильма, который был снят «Мэрилин Монро Продакшнз» — и единственного, потому что фильм «Что-то должно рухнуть», поставленный ей в 1962 году совместно с «Фокс», так и не вышел на экраны, — Мэрилин выбрала Оливье, актера, прославившегося игрой в пьесах Шекспира, и знаменитого режиссера. Он считал ее дурочкой, необразованной и самовлюбленной. Она сразу же вернулась к обычным хитростям, чтобы увиливать от исполнения роли: опоздания, наркотики, прогулы.

«Думаю, — рассказывала она впоследствии, — что Оливье меня ненавидел. Даже когда он мне улыбался, его взгляд был враждебным. Я тогда часто болела, но он мне не верил или ему было наплевать. Он на меня смотрел с таким лицом, как будто чуял запах тухлой рыбы. Как будто у меня была проказа или что-нибудь такое же ужасное. Я все время чувствовала себя нелепой. Он подошел ко мне, как входят в бордель, и снисходительным тоном посоветовал мне быть сексуальной. Это меня просто убило. Мне с ним было плохо. Я все время опаздывала, и он смертельно на меня обижался».

Уже три недели звезда, недавно вышедшая замуж за Артура Миллера и беременная ребенком, которого ей предстоит потерять в августе, снимается в Англии. Она приехала в Лондон дождливым днем в середине июля. Она была на грани депрессии. Все шло не так. Фильм, брак, тело, которое подводило и утомляло ее. Однажды она нашла на столе номера в Парксайд Хаус, Энджелфилд Грин, где остановилась со своим мужем, раскрытый блокнот. Она прочла: «Мне не следовало жениться. Не надо было жениться на ней. Она всего лишь женщина-ребенок, непредсказуемая и отстраненная. Покинутая и эгоистичная. Моя жизнь и мои произведения окажутся в опасности, если я поддамся этому постоянному шантажу страданием».

Мэрилин часами говорит по телефону с Нью-Йорком, ища помощи у Маргарет Хохенберг. Психоаналитик прилетает в Англию, и они проводят несколько сеансов прямо на съемочной площадке фильма. Мэрилин говорит о Миллере: «Он думал, что я ангел, а теперь задается вопросом, не зря ли он женился на мне. Его первая жена от него ушла, но меня он обвиняет в том, что я еще хуже. Оливье начал обращаться со мной как со стервой, от которой одни неприятности, а Артур меня не защищает». Хохенберг, будучи не в силах справиться с депрессивной тревожностью пациентки и устав от тиранических требований любви, которые Мэрилин повторяла уже целый год, вскоре решила вернуться к своей аналитической практике в Нью-Йорке. Она попыталась подыскать на месте специалиста, способного помочь Мэрилин справляться с ее обязанностями на съемочной площадке.