Главная / Публикации / А. Плантажене. «Мэрилин Монро»

Миссис Ди Маджио (начало)

Десять дней спустя, во дворце правосудия Сан-Франциско, Мэрилин Монро и Джо Ди Маджио, наконец, положили конец слухам, уже неоднократно женившим их за последние несколько месяцев, и по-настоящему сказали друг другу «да» — в принципе, на всю жизнь. Это было неизбежно. Америка хотела, чтобы они были вместе. Невозможно остаться в стороне от такой истории любви, на которую обращены все взгляды, обмануть надежды целого народа. Когда Джо помчался к одру Мэрилин, «пострадавшей» в Канаде во время съемок «Реки, не текущей вспять», вся пресса взревела. Когда белокурая актриса потом приютила его в своей квартире в Догени, перед которой постоянно дежурили десятки журналистов, и научилась варить макароны, как он любил, вся страна затаила дыхание. Когда под градом вопросов она, в конце концов, призналась, что еще никогда не была так влюблена, умиление достигло высшей точки. Когда, наконец, жених и невеста навестили семью Ди Маджио в Сан-Франциско, а потом уехали на рыбалку, нежно обнявшись, в джинсах и кожаных куртках, это был апофеоз. Слишком красиво. Действительно, слишком красиво.

И 14 января 1954 года Мэрилин Монро уступила давлению со стороны народа и официально стала миссис Ди Маджио. Она вышла замуж за Америку в его лице. «XX век Фокс» поняла, что совершила ошибку, уволив за профнепригодность «первую леди» США. Замужняя Мэрилин в норковой шубке, подаренной супругом, более респектабельна, особенно в огнях рампы. Они с Джо не сходят со страниц газет. Занук вынужден пойти на попятный. «Соломенную голову» снова взяли на киностудию — на ее условиях.

Чтобы сбежать от журналистов, преследовавших их днем и ночью, Мэрилин и Джо провели брачную ночь в мотеле в Пасо-Роблес, а потом на две недели спрятались в укромном домике в горах. Об этой передышке вдали от шума и фурора, когда «молодые» остались вдвоем, известно лишь то, что позже рассказывала Мэрилин: в первый вечер в мотеле бывший «Янки» спросил, есть ли в номере телевизор, а потом часами переключал каналы; в последующие пятнадцать, уже без телевизора, быстро исчерпав все общие темы для разговора, они испытали такую скуку, что даже покупали в соседнем поселке комиксы, чтобы убить время. Короче, полный провал, чудовищная ошибка. Но публика еще не насытилась, народ не поймет, нельзя обманывать его ожидания, и перед прессой всего мира нужно демонстрировать ложную гармонию. Сохранять лицо.

«Мы научились лучше понимать друг друга», — сообщила улыбающаяся Мэрилин по возвращении в мир людей.

На самом деле, их брак уже отжил свое. Мэрилин это знает, в глубине души она никогда не заблуждалась по поводу того, что это всего лишь рекламный трюк. Где-то глубоко в голове у нее накрепко засела мысль о том, что для нее было бы гораздо благотворнее когда-нибудь выйти замуж за Артура Миллера¹ и послать Калифорнию к черту. Возможно, тогда ее перестанут принимать за глупую гусыню. Сколько времени еще нужно продержаться, чтобы не упасть на дно белокурой пропасти? Вот в чем вопрос. Только физическое насилие Ди Маджио еще может задержать падение и добавить остроты засасывающей их пустоте. Удары, которые наносит ей Джо, убеждают Мэрилин в ее собственном существовании, придают ей содержание и некоторое значение. И вот, как ребенок, делающий глупости, чтобы привлечь внимание отца, рискуя нарваться на подзатыльник, Мэрилин, выпорхнув из их «любовного гнездышка», вновь облачилась в свои доспехи секс-символа и щеголяла грудью вперед, вызывая столпотворение, к великой ярости Джо. С ней невозможно жить, думал, наверное, бейсболист. Лучше уехать, пока не утихнут все эти страсти (вызванные их союзом, как ему казалось). Подвернулся удачный случай: его пригласили в Японию на показательные выступления. Мэрилин оставалось только поехать с ним. С одной стороны, она сможет оценить, какой популярностью он пользуется даже на краю света, с другой — их оставят в покое.

Все расчеты Джо пошли коту под хвост. В токийском аэропорту на летное поле высыпали тысячи фанатов, и две сотни полицейских, которые не могли их сдержать, были вынуждены вывести чету Ди Маджио через багажный отсек. Никаких сомнений по поводу того, кто их кумир: это она, а не он. Джо Ди Маджио с трудом скрывал свою ярость. Напрасно Мэрилин всячески пыталась укрыться в его тени, выставляя на передний план своего великого мужа; во время интервью и пресс-конференций журналисты интересовались только ею, а его не видели в упор. Ужасное оскорбление для итальянца, который осознал чудовищную известность своей жены и заметил, что белокурое создание, которое она включает и выключает, точно электрическую лампочку, неуправляемо. Поэтому, когда командование армии предложило ей во время пребывания в Азии завернуть в Корею, чтобы поддержать боевой дух американских солдат, Ди Маджио отказался поехать с ней. Он все понял. Пусть отправляется туда одна, красуется перед тысячами беснующихся джи-ай: в номере есть телевизор, он предпочитает остаться в отеле в Токио, бушуя от ревности. Ему совсем не хочется смотреть стриптиз. Но все четыре дня по телевизору крутили только изображение его белокурой супруги в легком платьице в жуткий холод, на подмостках перед тринадцатью тысячами солдат 45-й дивизии, раскаленными добела и смакующими детали ее телосложения под всеми углами зрения, его жены, которую привезли с аэродрома на грузовике и беспардонно вытолкнули на сцену, чтобы сдержать угрожающее нетерпение солдатни, его благоверной, которая холодно, без расчета, кокетничала, роняла пару похотливых слов, лукаво подмигивая, исполнила прерывающимся голоском три своих песенки с вполне однозначным текстом, чем довела солдат до высшего возбуждения, воспламенив их мужское начало, его супруги, Мэрилин Монро, бледного божества, свалившегося с нахмурившегося неба в партер цвета хаки, который в жизни своей не забудет ангельского и волнующего явления, напомнившего ему о том, что где-то за разбомбленными городами существует трепещущая и сладострастная плоть.

В токийском отеле Джо Ди Маджио стискивал кулаки, сидя в кресле перед телевизором.

— Чудесно, — сказала наивная девушка, вернувшись назад, — это было чудесно! Ты можешь себе представить тринадцать тысяч человек, которые выкрикивают твое имя?

— На стадионах мне устраивали овацию пятьдесят тысяч человек, — ответил Джо, белый от бешенства.

Несколько дней спустя, в самолете, переправлявшем их обратно в Лос-Анджелес, Мэрилин не удалось скрыть сломанного большого пальца на правой руке. «Я ударилась», — объяснила она журналистам в ответ на их вопрос.

Перед камерами пара американской мечты продолжала вести свою игру. Мэрилин, заболевшая пневмонией после концерта под открытым небом, нежно прижималась к надежному плечу Джо. Но наедине итальянец дал ей понять, что не потерпит положения супруга публичной женщины, которую щелкают фотоаппаратами во всех ракурсах с утра до вечера. Пусть выбирает: Голливуд или он. Иначе...

Через месяц после свадьбы они уже заговорили о разводе.

Закрыв глаза на ее продолжительное отсутствие, «XX век Фокс» приняла свою суперзвезду с почестями и предложила ей роль в музыкальной комедии «Нет лучше бизнеса, чем шоу-бизнес» Уолтера Лэнга, в паре с Дональдом О'Коннором, незабвенным актером из «Поющих под дождем». Веревка или кинжал. Сидеть дома с Джо Ди Маджио, целыми днями валяющимся перед телевизором, которому нечего ей сказать, который не хочет, чтобы у нее были друзья, чтобы она разговаривала по телефону, который не интересуется ею, ее работой, никому не доверяет, — или сняться в фильме, все равно в каком, чтобы любой ценой сбежать из супружеского ада? Мэрилин, не колеблясь, выбрала кинжал.

В фильме она играла Вики — молодую бедную девушку, нежную и наивную, но твердо решившую стать певицей. Она встречает на своем пути семью бродячих артистов, и младший сын (О'Коннор) в нее влюбляется. Бесцветный сценарий, безвкусный фильм. Угораздило же Мэрилин угодить в эту длинную и нудную комедию с нескончаемыми музыкальными номерами, где она появляется только через полчаса в кричащем макияже и с ужасной прической, в невероятно вульгарных нарядах. Во время первого номера («После») на ней полупрозрачное платье в блестках с разрезом до самых трусиков. Во время второго («Горячая волна») — она в черном бикини и гротескном сомбреро трясет грудью и виляет задом перед возбужденным партером. Да, далеко тут до Актерской студии.

Вероятно, возвращаясь по вечерам в свой дом, который они теперь снимали в Беверли-Хиллз, Мэрилин не сообщала своему мужу, которому, в любом случае, было на это плевать с высокой горы, всех подробностей съемок. Но ее затаенная злоба на «Фокс» увеличивалась с каждым днем. Фильм плохой, она это знала еще до того, как увидела смонтированный материал. В очередной раз ее именем воспользовались как банальной приманкой, ей дали неинтересную роль с тремя незапоминающимися песенками (ничего похожего на красивые мелодии под гитару в стиле «фолк» из «Реки, не текущей вспять»). Но вот в чем дело: Мэрилин Монро достаточно появиться на афише полуголой, и в сундуки киностудии посыплется звонкая монета... Вот и всё. Сможет ли она когда-нибудь избавиться от этого недалекого образа, которому обязана своей популярностью, и раскрыть всю свою глубину? — спрашивала она себя перед зеркалом. Как это сделать, разве изуродовать себя навсегда? Она измучена, нервы не выдерживают, а мрачное лицо Джо Ди Маджио вместо ободрения доставляет ей ежедневные муки. Она уже не может запомнить своих реплик, заикается сильнее, чем раньше, некрасиво ведет себя с окружающими, жалуется всем подряд — от Наташи, которой доставляет все больше труда репетировать с ней, до Милтона Грина, фотографа из журнала «Лук» («Look»), который пришелся ей по душе, включая верного Боба Слетцера, с которым она видится тайком, и Чарлза Фельдмана, своего агента. Последний, живший прямо напротив, как-то вечером пригласил их с Джо поужинать на своей вилле, чтобы ее успокоить.

На этом приеме оказался молодой блестящий сенатор от демократов со своей женой Джекки. Джон Фицджералд Кеннеди.

Примечания

1. Она заявила об этом на следующий же день после своей свадьбы с Ди Маджио своему другу Сидни Сколски, повергнув того в ступор.