Главная / Публикации / А.Х. Бонд. «Мэрилин Монро. Психоанализ ослепительной блондинки»

25 марта 1959 г.

Где-то в период с 1949 по 1950 год Джонни организовал для Мэрилин коррекцию небольшой выпуклости хряща на носу. Эта операция значительно улучшила ее внешний вид и привела к незначительному изменению ее лица, которое можно увидеть в фильмах, вышедших после 1950 года. Не считаясь с проблемами, связанными с состоянием своего собственного здоровья, Джонни продолжал работать над продвижением карьеры Мэрилин. В декабре 1950, находясь уже практически на смертном одре, он обсуждал условия семилетнего контракта Мэрилин с компанией «Двадцатый век Фокс».

— Это был единственный человек в моей жизни, который никогда меня не разочаровывал. Никто не был со мной таким милым и внимательным, как Джонни Хайд, — заметила Мэрилин и, прервав рассказ, повернула голову и спросила: — Почему я никогда не влюблялась в такого человека, как и он, доктор? Жизнь была бы намного легче! — К моему облегчению, она продолжила, не дожидаясь ответа: — Один из самых дорогих сердцу поступков он совершил вскоре после того, как я подписала с ним контракт, назначающий его моим агентом. Как обычно, я была на мели и опоздала с оплатой аренды в «Студио Клаб», жилом комплексе, который занимал целый квартал и вмещал более ста квартиранток. Вы, наверное, думаете, что у них всегда имелось место еще для одной. Но, видимо, им надоело продлевать для меня ежемесячно сроки оплаты. У меня было только пятнадцать долларов и долг за тридцать дней, о боже! Однажды я пришла домой и обнаружила, что все мои вещи, упакованные в чемоданы, выставили в коридор, а замок в двери поменяли. Спустив свой скарб на тротуар, я села на один из чемоданов и, опустив голову, как умирающий лебедь, безутешно плакала.

Это был, возможно, самый тяжелый момент в моей жизни. В моем кошельке оставалось тридцать центов, и я не знала, куда идти и что делать. Я чувствовала себя еще хуже, чем в то время, когда жила в приюте: по крайней мере, там я имела крышу над головой и полный желудок. Мой соседка по комнате, должно быть, увидела меня и позвонила Джонни. Он примчался быстрее молнии, забрал меня и утешил меня в своих объятиях.

— Ну-ну, малышка. Не плачь, — повторял он. — Джонни Хайд с тобой. Я позабочусь о тебе.

Он нашел для меня комнату недалеко от своей и заплатил аренду за первый месяц. Он так выручил меня тогда, и я снова спала с ним. Это был меньшее, что я могла сделать.

Он всегда был очень щедр ко мне и во всем меня поддерживал. Я никогда не имела проблем с деньгами, пока была с Джонни. Наконец-то я могла сосредоточиться на моей карьере, вместо того чтобы беспокоиться о зарабатывании денег на оплату аренды. Тем не менее я не позволяла ему платить за меня. Единственная вещь в моей жизни, которой я очень горжусь, это то, что я самостоятельно зарабатывала на жизнь и никогда не была «содержанкой». Конечно, маленькие подарки время от времени, такие как норковое манто, не считаются.

Из-за Мэрилин Джонни оставил свою жену и настойчиво предлагал ей выйти за него замуж. Он постоянно пытался играть на ее сочувствии, говоря: «Мэрилин, мне недолго осталось. Мое сердце может перестать биться в любую минуту. Выходи за меня замуж, и ты станешь богатой вдовой». Но Мэрилин нельзя было купить. Следуя своему целостному характеру, она отвергла его предложение.

— Нет, Джонни, — сказала она, — я люблю тебя, но я не влюблена. Я не могу выйти замуж за человека, к которому не чувствую страсти. Это было бы несправедливо по отношению к тебе.

Мы стали жить вместе на Норс-Палм-драйв в Беверли-Хиллз, чему он был несказанно рад. Мне было приятно сделать хоть что-то для него, пока он жив. После его похорон я несколько часов провела одна на кладбище Форест-Лоун в Мемориальном парке, чтобы остаться наедине со своими мыслями и воспоминаниями. В действительности я была там так долго, что в конце концов служащий «предложил» мне уйти. Я закричала на него:

— Я останусь! Я хочу быть с Джонни. Как он мог так поступить со мной? Какой же он друг, если ушел и не забрал меня с собой?

Я до сих пор считаю, что он умер по моей вине. Я виновата! Я виновата! Я убила его. Если бы ему не приходилось заботиться обо мне все время и так много работать, чтобы сделать меня успешной, он бы все еще жил ради своей жены, семьи и ради меня. Чувство, что я виновата в смерти человека, которого любила, было так ужасно. Я просто не могла справиться с этим.

После смерти Джонни у меня была одна из самых глубоких депрессий в моей жизни. Никто не знает, насколько мы были близки. Я понимала его как никто другой. Если сердце мужчины бьется для тебя, ты действительно знаешь его. Мне казалось, что моя жизнь закончилась. Я никогда больше не встречу такого человека, как Джонни. И я была права. Так и случилось. Я решила, что без него жизнь потеряла смысл, поэтому проглотила целый пузырек таблеток, как уже рассказывала вам, а Наташа, к сожалению, спасла меня, вынув лекарства у меня изо рта.

Джонни Хайд был добрым, деликатным, замечательным мужчиной, который дал мне гораздо больше, чем сочувствие и любовь. Он был первым человеком, который понимал меня. Большинство людей считали меня коварной, расчетливой и двуличной. Независимо от того, насколько искренна я была с ними, это то, во что они хотели верить. Джонни знал и любил реального человека, скрывающегося под макияжем Мэрилин Монро. Рядом с ним мне было спокойно и надежно. Хотя он не д-д-дожил до того момента, когда сбылись его предсказания — одно из них, что я стану звездой, — он многое успел сделать, чтобы обеспечить мое будущее. Б-б-будущее, которым я обязана главным образом ему.

Кроме всего, о чем я уже рассказывала, он п-п-продолжил мое образование во всех направлениях. До того, как я встретила Джонни, — продолжала она, — я представляла себе интеллигентного человека как кого-то, кто может слушать увертюру к опере «Вильгельм Телль», не думая об Одиноком Рейнджере. Он многое рассказывал мне о музыке, искусстве, театре, литературе и обо всем в мире. По его рекомендации я познакомилась с произведениями таких писателей, как Тургенев, Толстой, Томас Вулф, Марсель Пруст и автобиографией Линкольна Стеффенса. Когда я заканчивала читать какую-то книгу, мы вместе обсуждали ее. И мой мир становился шире после каждого такого разговора.

Он подарил мне книгу Станиславского «Работа актера над собой», которая стала моей библией. Я осознала, что ничего не знала об искусстве актерского мастерства, пока не начала изучать эту книгу. Любящий отец не мог бы быть более добрым и заботливым. Джонни был полон решимости сделать меня великой кинозвездой и настоятельно призывал меня посвящать каждую свободную минуту развитию моей карьеры.

Он оказал влияние на всю мою жизнь. Помните эти знаменитые строки Шекспира: «Зло, которое делают люди, живет и после их смерти, а добро обычно хоронится с их останками»? С Джонни все наоборот. Добро, сделанное им, живо, по крайней мере для меня.

Однажды ночью, когда мне было особенно тяжело, мне приснился сон, в котором я видела Джонни так же ясно, как в жизни. Он сказал: «Не отчаивайся, Мэрилин, дорогая. Я всегда буду с тобой. Скоро ты почувствуешь себя лучше и станешь известной актрисой». Он оказался прав и после смерти. После сна мне стало гораздо лучше.

Я не знаю, действительно ли Джонни явился Мэрилин в ее сне, но один из знаменитых раньше психоаналитиков, Карл Абрахам, я думаю, лучше выразил мое мнение по этому поводу. «Мой любимый не умер, потому что он остался в моем сердце, и теперь я никогда не расстанусь с ним».