Главная / Публикации / А.Х. Бонд. «Мэрилин Монро. Психоанализ ослепительной блондинки»

30 июля 1962 г.

Фрэнк Синатра был хорошим другом
Мне до сегодняшнего дня.
И так обидно, что он оказался
Такой отравой для меня.

Уважаемая Психоаналитик,
Кто бы мог подумать, что Фрэнк Синатра окажется последней каплей, которая переполнит чашу моего терпения? После всех долгих лет нашей близкой дружбы просто непостижимо, что это должно было произойти именно сейчас, когда я так нуждаюсь в участии.
Всякий раз, когда он был нужен мне, Фрэнк всегда был готов прийти на помощь, и я не могу понять, что заставило его измениться. Когда я рассталась с Артуром, например, Фрэнк был рядом и заботился обо мне как мог.
Как последний подлец, Артур забрал с собой моего бассет-хаунда, Хьюго, когда бросил меня. Я скучала по собаке больше, чем по Артуру. Вы знаете, что Фрэнк купил мне замену Хьюго, «чтобы не было так одиноко»? Этот пес стал моей новой любовью, и я назвала его Маф.
(Шутка! Шутка! Я думаю, что это смешно, даже если вам так не кажется. Мы знаем, доктор, что ваше чувство юмора не очень хорошо развито.) Маф — это сокращение от слова «мафия», и, я думаю, мне не стоит напоминать вам о связи Синатры с мафией. Во всяком случае, я нежно люблю Мафа, и он везде меня сопровождает.
Начиная с первого мужчины в моей жизни — моего отца — до последнего, дорогого Фрэнки, мужчины всегда подводили меня. Теперь я могу принять правду — просто таковы мужчины, и в моей жизни никогда не будет ни одного человека, на которого я могла бы положиться. Какой смысл в том, что все мужчины в мире любят тебя издалека, но рядом нет ни одного по-настоящему близкого? Эта история у меня повторяется и с мужчинами, и с жизнью!
Кроме моих эмоциональных проблем, мое здоровье находится в ужасном состоянии. Из-за эндометриоза меня мучают постоянные физические боли, и мне сказали, что ситуация будет продолжать ухудшаться до конца моей жизни. Из-за этой болезни я не могу нормально выносить ребенка, самая большая беда, случившаяся со мной.
В 1949 году я перенесла болезнь Меньера, после которой, как вы знаете, бывают приступы дурноты, и, кроме того, я стала плохо слышать моим правым ухом. (Не очень хорошо при моей работе! Мне приходится просить актеров повторять их реплики снова и снова. Они думают, что у меня плохая память, потому что никто не знает, что я действительно плохо слышу. Пусть думают что хотят. Я не собираюсь никому ничего объяснять.)
Во время развода с Джимом Доерти я подхватила ангину Венсана, с язвами на деснах, которые беспокоят меня по сей день.
Мне постоянно досаждают грипп, бронхит, очаговая пневмония, ларингит и ряд других тяжелых вирусных инфекций, от последней из которых я вылечилась лишь несколько недель назад.
Я даже не буду упоминать многочисленные простуды и случаи тяжелого истощения, с которыми мне приходится время от времени лежать в больнице, а также понос и постоянные запоры, вынуждающие меня принимать клизмы.
Ко всем перечисленным недомоганиям в прошлом году мне удалили желчный пузырь. После операции на моем ранее совершенном теле остался небольшой шрам.
Я часто болела в детстве, и с тех пор у меня ужасный кашель и хронические проблемы с рахитом. Я не была здоровым ребенком, хотя в этом не было ничего удивительного. Никто не заботился обо мне и не следил за тем, чтобы я питалась надлежащим образом.
Ничего не изменилось с тех пор. Эти болезни оставляют мне очень мало свободного времени, которое мне некому посвятить. С таким плохим здоровьем и почти постоянными болями можно ли меня винить за то, что с Джеком и Бобби Кеннеди или без них я хочу убить себя? Меня изумляет то, что я все еще жива.
Я чувствовала такое безысходное отчаяние, что позвонила Бобби домой в Вирджинию, чтобы выяснить у него лично, было ли ошибкой то, что произошло. Он был в ярости.
— Как ты смеешь звонить мне домой?! — проорал он и бросил трубку.
После этого у меня не было никакой возможности связаться с ним. Я этого не вынесу. Я знаю себя, и я отомщу! А пока мне некуда больше обратиться, кроме моих таблеток.
Ко всему вдобавок получить даже обычные земные блага нелегко в наши дни. Около полуночи я проголодалась и пошла приготовить стейк. Но оказалось, что мяса нет. На самом деле не было вообще ничего съедобного, поэтому мне пришлось идти спать голодной. Я не знаю, почему Гринсон так высоко ценит мою так называемую экономку, Мюррей Юнис! Мне она совсем не нравится, и я думаю, что он устроил ее ко мне, чтобы шпионить за мной. Я намереваюсь ее уволить. Я и его могу уволить тоже.
Вы были правы, когда сказали, что моя внутренняя пустота помогает мне избегать чувства боли. Я испытываю самые ужасные страдания в своей жизни, за исключением, быть может, тех, что терзали меня, когда я была маленькой девочкой, которая росла без отца. Я стала одной сплошной болью, и Мэрилин больше не осталось. Эмили Дикинсон сказала об этом лучше меня: «Бывает боль настолько тотальная — она поглощает полностью».
Как бы то ни было, помните мое стихотворение «Аналитик, ваш смутьян выпил рюмку, но не пьян...»? Ну, к сожалению, сейчас я могу ответить на этот вопрос. И этот ответ — да.
А теперь о том, что случилось с Фрэнком: вы знаете, как я обезумела от горя и отчаяния из-за истории с Кеннеди. Кроме того, даже несмотря на то, что мои адвокаты исправили ситуацию со студией «Фокс» и заключили соглашение о возобновлении съемок фильма «Что-то должно случиться» с моим участием в октябре, за удвоенную зарплату, я до сих пор расстроена из-за увольнения. Сирота, которую выбросили из стольких приемных домов, не так легко принимает отставку. Я и раньше не отличалась эмоциональной силой, но тогда я ощущала себя такой хрупкой, как никогда в жизни.
Сама себе врач, я начала пить еще больше, чем обычно, и налегать на таблетки.
По телефону я жаловалась Фрэнку, как я несчастна и почему. Он, добрый друг, каким был обычно, посочувствовал мне и пригласил меня приехать к нему в выходной, 27 июля, в дом «Кэл Нева» отеля на озере Тахо. Он даже послал за мной свой частный самолет.
— Иногда человеку просто необходимо уехать подальше, — сказал он.
Я была в восторге от его приглашения и надеялась, что его компания и выходной отдыха в доме у озера поднимет мне настроение. Никогда раньше я так не ошибалась!
Когда я приехала, мне казалось, что я выгляжу шикарно. (Вам будет приятно услышать, уважаемая Психоаналитик, что я по-прежнему могу сиять, когда захочу, и никто не догадывается, что мой блеск — сплошная показуха.) Я полностью была одета в зеленое. Все идеально соответствовало друг другу — зеленое шелковое пальто от Пуччи и блузка, зеленые бархатные брюки, зеленый шарф и нефритовые серьги, подаренные Фрэнком. Свои покрасневшие глаза я спрятала за огромными солнечными очками.
Фрэнк, Питер Лоуфорд и другие люди, расположившиеся на шезлонгах рядом с бунгало Фрэнка, зааплодировали мне, когда я вышла из лимузина. Так что визит начался с приятной ноты. Но к сожалению, это был последний хороший для меня момент.
Фрэнк вскоре покинул место действия. Я ожидала, что он позаботится обо мне, как обычно, но забыла, что ему нужно было готовиться к своему вечернему представлению. Без него я чувствовала себя более несчастной и одинокой, чем дома, поэтому я пошла в мое бунгало и сильнее, чем обычно, перестаралась с алкоголем и таблетками. Это было бы ничего, если бы я осталась в комнате и отключилась, но, конечно, я этого не сделала.
— Я приехала, чтобы увидеть Фрэнки и его шоу, и я это сделаю, — пробормотала я, когда, пошатываясь, появилась на пороге бунгало.
Когда я вошла в зал, Бадди Греко как раз заканчивал свое выступление для «разогрева». Я остановилась и, вынуждена признать, стояла, покачиваясь в дверном проеме. Внезапно воцарилась гробовая тишина, как на кладбище, как будто кто-то выключил орущий телевизор. Во всем этом было что-то настолько кошмарное, что моя голова закружилась.
Фрэнк уставился в проход, где неуверенно стояла я. Учитывая мою историю хронического алкоголизма и злоупотребления лекарствами, о чем он был прекрасно осведомлен, его реакция была на удивление зловещей. На открытии вновь отремонтированного «Кэл Нева» месяц назад мы с Фрэнком напились до смерти, но он сердился на меня за мое пристрастие к таблеткам и угрожал разорвать наши отношения, если я не покончу с ними. Конечно, я ему не поверила. С чего ему отказываться от дружбы, которая включает секс с великой Мэрилин Монро? Я должна была это выяснить.
Он пытался помочь мне тогда, но Синатра, по-видимому, был одной из самых сомнительных моих интрижек. Теперь я чувствовала себя пьяной и дерзкой. Кто такой, черт подери, был Фрэнк Синатра, чтобы говорить мне, что мне можно пить и глотать, а чего нельзя? Он просто маленький итальянский мальчишка из Хобокена и ничем не лучше одинокой сироты. Я была в ярости и сказала достаточно громко, чтобы слышали все в зале:
— На кого вы все, черт подери, уставились?
Фрэнк был не просто раздражен. Он, должно быть, решил, что я собираюсь испортить вечеринку в его новом драгоценном ночном заведении. Если бы я была на его месте, я бы больше беспокоилась о моем друге, а не о клубе. Но он не такой, как я, и немедленно принял меры.
Он жестом показал своему телохранителю Кучи, чтобы он убрал меня оттуда — быстро! Кучи — отличный, хорошо подготовленный телохранитель. Он поднял меня, перекинул через плечо и понес, в то время как я пинала его ногами и кричала:
— Я не пойду никуда! Отпусти меня! Я приехала сюда, чтобы увидеть шоу Фрэнки!
Кучи не слушал меня. Самое отвратительное, что мое платье задралось выше моей задницы, а вы знаете, я не ношу нижнего белья. Я никогда в жизни не испытывала такого позора — великую звезду кинематографа выносят с голой задницей вверх из ночного клуба, брыкающуюся и вопящую!
Ну, если подумать, подобное унижение я переживала и раньше, в детстве, когда Уэйн Болендер стегал меня по голым ягодицам.
Фрэнки, понятно, хотел избавиться от меня поскорее. Кучи отнес меня в мою комнату, бросил на кровать, упаковал мои чемоданы и отвез меня к самолету Синатры, который сразу же доставил меня домой в Голливуд.
Как и все остальные, моя «близкий друг» Фрэнк Синатра оставил меня наедине с моей судьбой. Но я буду отомщена. Насколько я знаю Фрэнка Синатру, через нескольких дней он будет очень сожалеть. Может быть, всю оставшуюся жизнь. Так же, как Джек, Бобби, Артур, администрация «Двадцатый век Фокс» и все подонки, которых я знала в моей жизни, включая Уэйна Болендера и моего отца-мерзавца.
Я собираюсь пойти спать с пузырьком таблеток и шампанским, в надежде, что их сочетание нокаутирует меня. Может быть, мне повезет и я больше никогда не проснусь.
Люблю,
Мэрилин.